Сила и слабость глобальных протестов

Начавшиеся два года назад арабские восстания подняли целую волну протестов и «оккупаций» по всему миру. И вот теперь мы видим, как в Египте вновь начинаются массовые демонстрации и всё возвращается на круги своя. Как и в 2011-м году, когда миллионы египтян, несмотря на жестокие репрессии, осмелились выйти на улицы и свергнуть поддерживаемый Западом режим Мубарака, сейчас миллионы вновь выходят на улицы египетских городов, теперь уже требуя свержения Мохаммеда Мурси – первого президента, избранного на свободных выборах.

В 2011-м году оппозиция президенту Мубараку, по сути, являлась альянсом левых и правых, в котором доминирующее положение занимали представители среднего класса. Однако на этот раз исламисты находятся по другую сторону баррикад, а сторонники режима Мубарака как раз в самой гуще протестов против нового режима. Полицейские, которые два года назад избивали и убивали протестующих, на этой неделе спокойно стояли и смотрели, как демонстранты поджигали офисы «Мусульманское Братство».

Армия, которая до самого последнего момента поддерживала диктатуру Мубарака (вплоть до образования военной хунты в 2011-м года), на этот раз всей своей мощью поддержала оппозицию. Приведет ли предъявленный военными ультиматум к полномасштабному перевороту или согласованным переменам в правительстве – это не так уж и важно, поскольку армия, щедро финансируемая и тренируемая американским правительством, контролирующая огромные коммерческие предприятия, снова начинает всем заправлять в стране. Многие из самопровозглашенных революционеров, ранее осуждавших Мурси за его пресмыкательство перед военными, сейчас приветствуют этих же военных. Судя по опыту прошлого, им еще предстоит об этом пожалеть.

Конечно, у протестующих нет недостатка в причинах для недовольства годичным правлением Мурси: ужасающее состояние экономики страны, проводимая через конституцию исламизация, неспособность институтов власти порвать с неолиберальной политикой Мубарака и политикой примирения с США и Израилем. Однако реальность такова, что при всей некомпетентности администрации Мурси, многие ключевые рычаги власти – от судебной системы и полиции до армии и масс-медиа – до сих пор находятся в руках старорежимной элиты. А представители этой элиты открыто считают «Мусульманское Братство» нелегитимными узурпаторами, лидера которых необходимо бросить в тюрьму, причем как можно быстрее.

Эти люди находятся сейчас в союзе с силами оппозиции, которые действительно желают довести египетскую революцию до логического завершения – по крайней мере, в том, что касается демократии. И если даже президент Мурси и «Мусульманское Братство» лишаться власти, то вряд ли можно ожидать, что представители элиты порвут с неолиберальной ортодоксией или же попытаются утвердить национальную независимость Египта. То есть, они не сделают того, чего, собственно, желает большинство египтян. Скорее всего, можно ожидать, что теперь исламисты – тоже при массовой поддержке – перейдут к сопротивлению. Ведь их лишили власти, полученной демократическим путем. Таким образом, конфликт в Египте может еще больше усилиться.

Новая вспышка египетских протестов последовала сразу же за массовыми протестами в Турции и Бразилии (а также восстаниями меньшего масштаба в Болгарии и Индонезии). Ни в одном из этих примеров мы, конечно же, не сталкиваемся со столь тотальной борьбой за власть, как в Египте – хотя и в Турции многие протестующие требовали от премьер-министра Эрдогана подать в отставку. Однако все эти спонтанные проявления народного гнева обнажают сейчас как свои сильные, так и слабые стороны. На примере Турции мы видим как протест против застройки стамбульского парка Гези быстро перерос в массовые демонстрации против Эрдогана и самоуверенности исламистской администрации. Протесты в Турции объединили турецких и курдских националистов, либералов и левых, социалистов и сторонников свободного рынка. С одной стороны, сила протестов и заключалась в столь широкой мобилизации, однако несогласованность требований протестующих, скорее всего, ослабит политический эффект от их протестов.

В Бразилии массовые демонстрации против повышения цен на проезд в автобусах и поездах переросли в протесты против недофинансирования общественных служб и непомерных затрат на проведение Чемпионата Мира по футболу. И здесь тоже, как в Турции и Египте, на передовой протестов оказалась политически независимая молодежь среднего класса. Политические партии отстранялись от участия в протестах, а тем временем правые группы и масс-медиа попытались перевести протесты с вопросов неравенства на вопросы сокращения налогов и коррупции. Бразильскому левоцентристскому правительству удалось вытащить миллионы человек из нищеты, и потому протесты стимулировались также ростом ожиданий людей.

Однако в отличие от других стран Латинской Америки, правительство Лулы не порвало с неолиберальной ортодоксией и не пыталось оспаривать интересы богатой элиты Бразилии. У наследницы Лулы, Дилмы Русефф, есть шанс изменить эту ситуацию – она, собственно, уже пообещала в ответ на протесты огромные инвестиции в систему транспорта, здравоохранения и образования, а также проведение референдума по вопросу о политической реформе.

Несмотря на все различия, протестные движения в этих трех странах поразительно похожи – они объединяют совершенно разные политические группы и имеют противоречивые требования. Все это дополняется деполитизацией и нехваткой цельной организационной базы. Это может быть преимуществом в кампаниях, посвященных какому-нибудь одному конкретному вопросу, однако подобная тактика имеет результатом поверхностностный характер и недолговечность движения – в том случае, когда оно ставит перед собой более масштабные цели – и мы это можем видеть на примере судьбы движения «Оккупай». Формирующее влияние на все эти движения, конечно же, оказали социальные медиа и порожденные ими спонтанно организующиеся сети активистов.

Есть масса исторических прецедентов, на опыте которых необходимо учиться – ведь часто такие массовые народные протесты просто сходили на нет или же приводили к совсем не тем результатам, на которые рассчитывали их участники. Самый яркий пример тому – революции, захлестнувшие Европу в 1848-м году. Их тоже вели реформаторы из среднего класса, обещавшие народам «весну демократии», однако все эти восстания потерпели крах в течение одного года. Сразу же за бурным восстанием в Париже в мае 1968-го последовала победа на выборах французских правых. После маршей с требованием демократического социализма в Восточном Берлине 1989-го последовал период массовой приватизации и безработицы. В ходе спонсировавшихся странами Запада «цветных революций» последних десяти лет протестующие были не более чем массовкой в процессе передачи власти «нужным» олигархам и элитам.

Испанское движение «возмущенных», протестовавшее против мер экономии, оказалось бессильным и не смогло предотвратить ни победы правых на выборах, ни усиления политики мер экономии. В эпоху неолиберализма, когда правящая элита фактически выхолостила демократию (за кого бы вы ни проголосовали, вы гарантированно получите всё то же самое), процветать могут лишь политически неразвитые протестные движения.

Конечно, у них есть важные преимущества: они в состоянии изменить настроения в обществе и даже свергать правительства. Однако без укорененной в обществе организации и четкой политической программы они могут лишь быстро загораться и гаснуть – или же их могут перехватить и увести в сторону более мощные укорененные силы. То же самое касается и революций – именно это, похоже, и происходит сейчас в Египте. Многие активисты считают, что традиционные политические партии и движения устарели в эпоху Интернета, но это говорит лишь о необходимости поиска новых форм политической и социальной организации. Иначе, насколько бы яркими и эффектными ни были протесты, контроль все равно сохранят элиты.

Шеймас Милн

Guardian

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:  

Шеймас Милн. Нет альтернативы? Взгляните на Латинскую Америку

Шеймас Милн. Конец нового мирового порядка

Третья египетская волна

Славой Жижек. Грабители всех стран, объединяйтесь!

Ален Бадью. Турция и «возрождение Истории»

Славой Жижек. Масла в огонь

Баррикады Стамбула

Франко А. Бразилия: «футбольные протесты»

Турецкая весна?

[организационной] - organizational