«Цель номер один» (+видео)

Предисловие переводчика: Фильм «Враг номер один» режиссера Кэтрин Бигелоу вызвал весьма неоднозначную реакцию американской и европейской публики. С одной стороны, ведущие американские кинокритики (еще до официальной премьеры) восприняли его фактически «на ура», обещая фильму номинации на «Оскар» и массу прочих престижных наград.

С другой стороны, фильм вызвал массу критических замечаний – и, в первую очередь, из-за натуралистичности сцен пыток. Благодаря этому новая картина «вызвала тошноту» даже у сенатора Джона Маккейна – по его собственным словам. «Гардиан» обрушилась на фильм с критикой, называя его «пропагандой пыток». Дебаты по поводу фильма сводятся преимущественно к двум позициям: «право изображать реальность во всех ее неприглядных аспектах» и «проталкивание в общественное сознание приемлемости пыток ради достижения «благой» цели».

Изначально фильм должен был иметь весьма пафосное название «За бога и отчизну». «Целью номер один» он стал уже по ходу съемок. Сюжет фильма концентрируется на убийстве Бен Ладена и антитеррористической борьбе США в Пакистане, Афганистане и арабских странах.

Демонстрируя вначале «шок нации после трагедии 11 сентября», фильм заканчивается на «торжественной» ноте – кадрами убийства Бен Ладена. Как говорится в рекламном описании фильма: «Главная героиня Майя одержима поисками преступника – его устранение было её единственной целью еще со школы, когда девушка была завербована в учреждение, непосредственно занимающееся расследованием 9/11. Именно она приведёт родину к победе над терроризмом».

Какой же ценой была достигнута «цель номер один»? Все ли средства хороши для достижения цели? Не является ли этот фильм апологией пыток и «любых чрезвычайных мер», применяемых государством в своих интересах? Просто реализм – или ползучее иезуитство, в лучших традициях святой инквизиции? В качестве варианта ответа на эти вопросы мы и предлагаем вашему вниманию рецензию Славоя Жижека.

В письме «Лос-Анжелес Таймс» режиссер Кэтрин Бигелоу следующим образом оправдывала изображение в фильме «Цель номер один» сцен пыток, применявшихся американскими агентами для поимки Бен Ладена: «Мы, работники сферы искусства, знаем, что изображение такого рода сцен еще не означает их одобрения. Иначе ни один художник не смог бы отображать разного рода бесчеловечные деяния; ни один писатель не описывал бы их; и ни один режиссер не смог бы копаться в некоторых весьма неприятных темах».

Серьезно? Не нужно быть таким уж моралистом или настолько уж наивным в том, что касается «необходимости борьбы с террористической угрозой», чтобы понять: пытки сами по себе настолько ужасающая вещь, что изображать их нейтрально – то есть, нейтрализуя их ужасающее воздействие на зрителя – это, фактически, и есть одобрение пыток.

Представим себе документальный фильм, изображающий Холокост в неком равнодушно-безмятежном тоне, словно бы речь шла о простой промышленно-логистической операции. Представим, что все внимание в таком фильме концентрируется лишь на технических проблемах: обеспечение транспортом, необходимость складирования тел, технические рекомендации по предотвращению паники среди узников, которых вскоре будут травить газом. Подобный фильм либо выражал бы глубоко аморальное восхищение его автора подобной практикой уничтожения людей, либо делал бы ставки на то, что столь неприличная нейтральность стиля вызвала бы тревогу и ужас у зрителей. Какие же цели ставила перед собой Кэтрин Бигелоу?

Нет и тени сомнения – в данном случае режиссер выступает за нормализацию практики применения пыток. Когда Майя, главная героиня фильма, впервые видит, как к человеку применяют «пытку водой», то поначалу это ее шокирует. Затем же, по ходу фильма, она быстро осваивается и вскоре сама хладнокровно шантажирует высокопоставленного узника-араба: «Если ты не будешь говорить, мы передадим тебя Израилю».

Ее фанатическое стремление поймать Бен Ладена помогает нейтрализовать угрызения совести. Еще более жутким перед нами предстает ее напарник – молодой бородатый агент ЦРУ, умеющий быстро переходить с жестокости по отношению к пытаемым узникам на дружелюбный тон – естественно, после того, как узник сломался (при этом он приветливо подкуривает пленнику сигарету и шутит с ним). Не менее тревожащим сознание моментом является и то, как, переодеваясь, он быстро превращается из палача в джинсах в прилично одетого вашингтонского бюрократа.

Это и есть нормализация пыток в чистом виде – и в наиболее эффективном ее виде. Конечно, в фильме не отрицается существование некоторых неприятных моментов, сопутствующих применению пыток, но связаны они отнюдь не с этическими вопросами, а, скорее, с душевными травмами самих палачей. Однако, «работа должна быть сделана». Тот факт, что создатели фильма считают моральные травмы палачей (главной) платой за применение пыток, делает сам фильм не просто дешевой правой пропагандой: сама психологическая сложность связанных с применением пыток вопросов, подается как раз таким образом, чтобы либералы могли себе спокойно наслаждаться фильмом, не испытывая при этом чувства вины. Поэтому фильм «Цель номер один» гораздо хуже сериала «24 часа», где, по крайней мере, в финале происходит надлом главного героя Джека Бауэра.

Следует изначально отбросить, как очевидный бред, все эти дебаты на тему: действительно ли является пыткой пытка водой? Ведь как иначе, если, не причиняя боль или посредством угрозы смерти, заставляют заговорить подозреваемых в терроризме? Замена самого слова «пытка» на фразу «расширенные технологии дознания» является, по сути, продолжением все той же логики политкорректности: жестокость и насилие, применяемые государством, становятся общественно приемлемыми – нужно только назвать это по-другому.

Наиболее неприличной апологией этого фильма является утверждение о том, что Бигелоу, якобы, отвергает «дешевый морализм» и просто открыто подает реальность «борьбы с терроризмом», «поднимая при этом весьма непростые вопросы и заставляя нас задуматься». (Кроме того, некоторые критики говорят о том, что режиссер «деконструирует» женские клише – поскольку Майя, не проявляя никаких сантиментов, действует жестко и целеустремленно, выполняя задание наравне с мужчинами). Однако если речь идет о пытках, то здесь «задумываться» как раз не о чем.

В данном случае напрашивается параллель с изнасилованием: а как тогда насчет фильма, который так же нейтрально изображал бы сцены жестокого изнасилования и претендовал на то, чтобы «избегать дешевого морализма», призывая «начать размышлять об изнасиловании во всей комплексности данной темы»?

Наш инстинкт говорит нам о том, что так нельзя – это неправильно. Я бы хотел жить в обществе, где изнасилование просто считается неприемлемым по умолчанию, а тот, кто попытается оспорить это, будет эксцентричным идиотом. Я бы не хотел жить в обществе, где неприемлемость насилия нужно еще как-то доказывать. Все то же самое относится и к теме пыток. Признаком этического прогресса является «догматическое» неприятие и отвращение от пыток – без необходимости приводить какие-либо аргументы против подобной практики.

А как же тогда насчет аргумента о «реалистичности» (дескать, пытки были всегда – так не лучше ли уж говорить об этом открыто)? В этом-то и проблема. Если пытки всегда применялись и продолжают применяться, то почему те, кто стоит у власти сейчас вдруг стали открыто об этом говорить? Напрашивается лишь один ответ: чтобы сделать практику пыток приемлемой нормой – чтобы понизить наши этические стандарты.

Пытки спасают жизни? Может быть – но они при этом обязательно губят души. И самым неприличным оправданием пыток является утверждение, что, дескать, настоящий герой всегда готов пожертвовать своей душой ради спасения соотечественников.

Нормализация пыток, которую мы наблюдаем в фильме «Цель номер один», – это признак морального вакуума, в который мы постепенно погружаемся. Если же еще остались какие-то сомнения относительно существования данной тенденции, то попробуйте просто представить себе какой-нибудь масштабный голливудский фильм, изображающий пытки подобным же образом, но снятый лет двадцать назад. Это было бы немыслимо.

Славой Жижек

Guardian

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:

Славой Жижек. Погружаясь в сердце тьмы

Славой Жижек. Войти в «духовное царство животных»

Славой Жижек. Политика Бэтмена

Славой Жижек. Если бог есть, то все позволено