Война за холодильники

В Венесуэле государство сейчас активно вмешивается по всей стране в деятельность коммерческих предприятий розничной торговли – в основном тех, которые торгуют бытовой техникой. И эти, казалось бы, вполне умеренные меры, предпринятые государством неделю назад (пятеро менеджеров сетей розничной торговли Daka, JVG и Mundo Samira были арестованы по обвинению в сговоре с целью предновогоднего повышения цен, а для контроля цен в супермаркеты бытовой электроники этих компаний были направлены военные – прим. пер.), вызвали весьма интересный процесс перетягивания каната.

Длинные очереди перед магазинами, в деятельность которых вмешалось государство, и некоторый бардак внутри этих магазинов вполне ожидаемо спровоцировали вопли контрреволюционной прессы о «бушующих толпах» и «коммунизме». В результате в стране возникла весьма непростая ситуация. Сейчас, по сути, невозможно предсказать, чем это всё обернется. Ясно лишь одно: президент Николас Мадуро после месяцев пассивности, колебаний и уступок, наконец, перешел в наступление.

Суть принятого им решения заключается в ограничении повышения цен на некоторые виды продукции, импортируемой за счет государственных долларовых субсидий. Импортеры Венесуэлы завозят товары, закупая их за «дешевые» доллары, получаемые от государства – за счет «нефтяной ренты». Затем же бизнесмены накручивают стоимость товаров от 200% до 1000%. Идея правительства заключается в том, чтобы ограничить «накрутку» цены товара, установив лимит в 30%. По этой причине государственные структуры, такие как INDEPABIS (Агентство по защите прав потребителей) сейчас изучают бухгалтерские ведомости компаний-импортеров. А армия при этом следит за порядком в магазинах.

Кому-то это, вероятно, покажется смешным. Если в России штурмовали Зимний дворец, то венесуэльцы берут под контроль холодильники и телевизоры. Однако, не забывать о том, что процесс достижения независимости США тоже начался из-за конфликта по поводу потребительских товаров. К тому же, сама природа венесуэльской экономики делает торговлю ключевым фактором распределения богатств – даже в большей степени, чем промышленное производство. И сейчас Венесуэла, в сущности, переживает исторический момент. Классовая борьба на протяжении двенадцати лет «Боливирианского процесса», как правило, проходила рывками. Всякий раз, когда буржуазия повышала цены, Уго Чавес в ответ повышал зарплаты. Сейчас же у правительства нет средств для того, чтобы придерживаться такой бонапартистской тактики, благодаря которой всем социальным классам Венесуэлы всегда что-нибудь да перепадало. Следовательно, теперь правительство должно перераспределять богатства уже иным путем.

Такие меры со стороны правительства, скорее всего, размежуют сторонников и противников чавизма по линии классового раскола общества – сторонники из числа среднего класса будут постепенно отходить от чавизма, тогда как низы общества еще сильнее будут его поддерживать. Собственно, уже сейчас некоторые из колеблющихся чавистов стали вторить буржуазии и сомневаться в правильности и оправданности таких действий. Их реакция отчасти обусловлена памятью о некоторых событиях прошлого. Почти двадцать пять лет назад венесуэльцы отреагировали на введение неолиберальных мер экономии бунтами и грабежами, охватившими всю страну. Эти события вошли в историю под названием восстания «Каракасо». И сейчас у некоторых складывается впечатление, что происходит нечто вроде «ползучего Каракасо».

Однако, не надо забывать, что бунты «Каракасо» вспыхнули в 1989 году отнюдь не из-за попыток перераспределения богатства – напротив, грабежи стихийно начались как раз из-за отсутствия мер по его перераспределению, а затем уже – как реакция на последовавшие репрессии. Узаконенный «Каракасо» или же политические сознательные бунты в стиле «Каракасо» можно, по сути, назвать… революцией (ваолнения «Каракасо» были спровоцированы повышением цен на проезд в транспорте, на бензин, солярку и основные продукты питания. Жестокая расправа армии над участниками бунтов, в ходе которой, только по официальным данным, погибло более 300 человек, подтолкнула радикально настроенных офицеров во главе с Чавесом к подготовке вооруженного выступления против неолиберального правительства – прим. ред.).

По крайней мере, так происходит процесс обучения масс. Сейчас они ощущают, что напрямую участвуют в процессе управления экономикой страны. На улицах повсюду происходят дискуссии – простые люди обсуждают такие понятия, как «норма прибыли», «нефтяная рента», «паразитирующая буржуазия». Уровень сознательности масс никогда еще не поднимался до таких высот с момента смерти Чавеса. В данном случае ключевым фактором станет то, будет ли направлена эта энергия масс в русло углубления боливирианского процесса и экономического планирования – чтобы активность масс не закончилась после назначенных на 8 декабря муниципальных выборов.

И здесь существует несколько вариантов сценариев дальнейшего развития событий. В лучшем случае сопротивление коммерческого сектора спровоцирует «эффект домино» – и тогда импортеры и других видов товаров (продуктов питания и одежды) тоже будут поставлены под государственный контроль. Венесуэльская система субсидирования импорта каждый год выделяет миллиарды долларов субсидий тысячам частных импортеров. И государство ожидает (как оказалось – напрасно), что за это импортеры будут продавать импортируемую продукцию по разумным ценам. Подобные ожидания в корне иррациональны. И отому любые шаги по направлению к централизации экономики (даже если они просто сократят количество коррумпированных импортеров) можно расценивать положительно.

Крис Гилберт

Counterpunch

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме: 

Славой Жижек. Сердце больше жизни

Дмитрий Колесник. Николас Мадуро. «Тень Чавеса»

Андрей Манчук. Три встречи с Чавесом

Джордж Чикарелло-Марр. Народная милиция и революция

Славой Жижек. Мужество принять решение 

Олег Ясинский. Хамелеоны атакуют

Грэг Грэндин. Венесуэла: борьба после выборов

Дмитрий Штраус. Семь часов в очереди к Чавесу

Дмитрий Штраус. Венесуэла. Преступность и пропаганда

Джо Емерсберг, Джеб Спрег. «Венесуэла. Террор крупных землевладельцев»