Народная милиция и революция

Предисловие переводчика: Противоречия революционного процесса, как правило, сложно понять со стороны. Кроме того, мы склонны низводить любой конфликт интересов до уровня банального противостояния «наших» и «ваших». Однако революционная милиция может одновременно защищать государство и с ним же бороться. Стремление к автономии от государства может предполагать тактическое объединение автономий, которые совместно начинают подменять само государство, доходя таким образом до самоотрицания.

Внутри революционного государства могут совмещаться элементы старой бюрократической системы, действующие вопреки интересам революционного государства, и новые элементы, им противодействующие – и потому нередко в процессе защиты революционного государства его же и отрицающие. «Заметьте, какая ирония кроется в том, что Венесуэла – то есть, страна, которой многие восхищаются именно потому, что там пытаются развивать прямую демократию (местные советы, кооперативы, фабрики под управлением рабочих) – это одновременно и страна, где президентом был Уго Чавес – можно сказать, сильный харизматический лидер» – писал недавно Славой Жижек.

«Боливарианская революция – это не только Уго Чавес. Не он на самом деле находится в центре этого революционного процесса, и не он был его движущей силой. Революционный процесс не зависит от одной личности, насколько бы гениальной она ни была и насколько бы она не вдохновляла массы людей, пусть даже в какой-то степени обожествлявших ее. Перефразируя слова тринидадского историка и мыслителя Сирила Джеймса: Чавес, как и гаитянский революционер Туссен Лувертюр, не сделал революцию – это революция создала Чавеса. Или, как сказал мне один венесуэльский активист: «Не Чавес создал наше движение – это мы создали его» – пишет Джордж Чикарелло-Мар в предисловии к недавно вышедшей книге «Мы создали Чавеса: народная история венесуэльской революции».

После недавних выборов в Венесуэле начался новый виток обострения противоречий революционного процесса. Не признавая итогов выборов, венесуэльская оппозиция призвала своих сторонников к акциям саботажа. В ходе стычек погибли несколько чавистов, были разгромлены некоторые из «кубинских больниц». В ответ на действия оппозиции происходит мобилизация чавистов, многие из которых даже не признают легитимности самого государства Венесуэла и не были сторонниками Чавеса, оставаясь при этом «чавистами». В мае президент Николас Мадуро во время выступления в Боливирианском Рабочем университете объявил о создании новых добровольческих отрядов милиции: «мы вооружим 300 000, 500 000, миллион, два миллиона рабочих, готовых защищать суверенитет, родину и боливирианскую революцию».

Отряды вооруженной милиции, созданные в 2005-м году, насчитывали до сих пор около 130 000 человек, хотя подсчитать их точную численность крайне проблематично. Они не подчиняются государственным силовым структурам и подотчетны формально лишь главе государства – и при этом многие  добровольческие отряды милиции могут самостоятельно определять свои функции, как и степень своего участия и подотчетности. Необходимость организации вооруженных формирований, действующих параллельно армии, и отрядов милиции, действующих параллельно государственной полиции, диктует сама противоречивость революционного процесса, нестабильность политической ситуации, а также распространившиеся недавно в Венесуэле слухи о подготовке очередного военного переворота.

Некоторые члены оппозиции стали активно обвинять в коррупции военную верхушку и ее лидера Диосдадо Кабельо, армейского сотоварища Чавеса и председателя Национальной Ассамблеи. Ультралевые чависты обвиняют его же в дискредитации идей революции. На этом фоне и происходит мобилизация отрядов народной милиции. Что же представляют собой эти отряды? Почему «автономия» вынуждена выходить за пределы «своего круга обороны»? Что такое автономные революционные зоны, где создаются эти отряды, которые одновременно входят в конфликт с государством и являются его основной опорой? Мы предлагаем вашему вниманию отрывок из книги «Мы создали Чавеса», посвященный народной милиции автономных районов Каракаса.    

– Кто вы такие? Что вы здесь делаете?

Как только мы подошли к «Ла Пьедрите», то сразу же поняли, что нас там уже ждали. Даже если бы о нашем предстоящем визите не предупредил по телефону один из их доверенных товарищей, нас все равно бы засекли видеокамеры, установленные по всему периметру революционной зоны, ревностно берегущей свою автономию от притязаний любых правительств – хоть правых, хоть левых. И даже если бы нас не засекли видеокамеры, то, несомненно, мы бы все равно не прошли незамеченными мимо сотен глаз, следящих за всем, что происходит в районе и с особой настороженностью наблюдающих за всеми неизвестными или просто неопознанными прохожими. И даже если бы они нас не заметили, то нас бы обязательно засек наблюдатель на самой верхушке шаткой лестницы, ведущей от парковки в самую гущу баррио. Именно этот человек встретил нас на границе района и, наставив на нас хромированный 9-миллиметровый пистолет, сурово спросил:

– Кто вы такие? Что вы здесь делаете?

Если бы наши ответы ему чем-то не понравились, у нас могли бы возникнуть некоторые проблемы. Однако у нас был заготовлен на этот случай необходимый ответ – всего два коротких слова: «Валентин Сантана».

Встреча с Валентином

Незадолго до этого мы с нашим фотографом сидели на закате, наслаждаясь июньским теплым ветром, в маленьком парке квартала Монте Пьедад в баррио «имени 23 января» в западном Каракасе. Этот район славится своими революционными традициями и, кроме того, он находится в «опасной близости» от дворца Мирафлорес – номинального центра государственной власти. Баррио «имени 23 января» находится на холме, вздымаясь и нависая над президентским дворцом.

Мы сидели в парке – болтали, шутили, распивали пиво и miche – на удивление «ядреный» самогон из сахарного тростника. Люди рядом играли в домино. И тут один из наших новых друзей вполне ожидаемо задал вопрос: что мы здесь делаем?

Мы приехали сюда, чтобы увидеть, какие именно революционные группы формируют ту базовую поддержку, на которую опирался президент Уго Чавес. Мы хотели понять, каких политических взглядов придерживаются эти люди и насколько тесно они связаны с процессами революционной трансформации, известной у нас под названием «Боливарианская революция».

А были ли мы в «Ла Пьедрите»? Нет, не были. Мы пока только видели мурали, обозначающие зону влияния революционного коллектива жителей этого района. Но более всего запомнилось огромное изображение Иисуса Христа с автоматом Калашникова в руках и надписью: «Христос поддерживает вооруженную борьбу»!

– Ну, тогда вы должны встретиться с Валентином – сказал нам наш новый друг в парке. И тут же рассказал, почему его имя здесь так много значит. Валентин Сантана является историческим лидером, своеобразной «иконой» и всеми признанным символом района «Ла Пьедрита». Несколько настойчивых телефонных звонков – но все наши просьбы о посещении района раз за разом отвергают. В конце концов, наша настойчивость приносит плоды, и нам позволяют посетить «Ла Пьедриту». Поднимаемся наверх по склону – проходим 5-й, 6-й, 7-й квартал района «имени 23 января». Разноцветные панельные высотки сменяются невысокими домами, которые тесно жмутся друг к другу, формируя внутри большую закрытую площадь, которую «в случае войны» легче оборонять.

Революционный театр

Итак, они знали заранее о нашем визите – и, все же, попытались продемонстрировать удивление, некоторую враждебность и, конечно, военную дисциплину. И вот, пистолет нацелен мне в грудь. Я чувствую себя в этот момент Гербертом Мэтьюсом (так называемый «человек, который изобрел Фиделя Кастро» – прим. пер.) в кубинской Сьерра-Маэстре (баррио Ла Пьедрита, собственно, и примыкает к Сьерра-Маэстре – так называется один из секторов района «имени 23 января»). Согласно одной легенде в 1957-м Фидель Кастро сумел «обмануть» журналиста «Нью-Йорк Таймс» Герберта Мэтьюса, якобы заставив небольшой отряд партизан ходить мимо него по кругу, чтобы создать видимость многочисленности партизанского отряда. И хотя впоследствии история эта опровергалась, само имя Мэтьюса с тех пор стало символизировать наивного журналиста (считается, что Мэтьюс сознательно дезинформировал «Нью-Йорк Таймс», создав легенду о «барбудос» и крупном партизанском соединении, что способствовало затем росту численности отряда – легенда стала реальностью – прим. пер.).

Несмотря ни на что, революционный театр до сих пор не утратил своей силы, и различные революционные движения – от сандинистов до сапатистов – ведут свою борьбу в масс-медиа, а реакционные силы, конечно же, ведут такую же борьбу против них. И когда я наблюдаю в «Ла Пьедрите» аналогичную театральную постановку, меня внезапно осеняет: показуха и реальность неразрывно связаны друг с другом, а уметь управлять театром – значит, по сути, действительно уметь управлять реальностью. Сама эта демонстрация силы «Ла Пьедриты» уже требует и автономности, и способности осуществлять контроль на локальном уровне, а именно это ее жители при помощи такого вот театра и хотят продемонстрировать. Имидж – это реальность, а реальность «Ла Пьедриты» - автономия от государства. Однако автономия «Ла Пьедриты» неотделима от всего революционного контекста современной Венесуэлы в целом – «Ла Пьедрита» боролась за свою автономию более 25 лет.

Коллектив жителей этого района (как и многих других революционных районов, которыми пестрит западный Каракас) возник спонтанно – это был стихийный ответ на рост наркотраффика, являющийся сущим бичом таких районов. Молодые революционеры, вдохновляемые идеологией и примерами борьбы старших поколений, развернули борьбу одновременно с наркоторговлей и коррумпированным государством, ее покрывавшим. Организация жителей района начиналась очень скромно – с одного человека искренне преданного своему делу, которое он называл trabajo de hormiga – «работой муравья» (собственно, это и был сам Валентин Сантана). Он издавал маленькую районную газету, в которой статьи о Че Геваре перемежались рецептами блюд и поздравлениями жителей района с днем рождения. Некоторая непритязательность присутствовала даже в названии газетки, которое можно перевести как «камушек» (La Piedrita) – мелочь, что особого вреда не принесет.

«Правительство повинуется»

Однако вскоре оказалось, что «Ла Пьедрита» представляет собой отнюдь не «маленькую неприятность» – причем, как для банд, так и для полиции. Жители района смогли полностью выдавить из района и наркотороговцев, и полицию. И сегодня автономный статус подчеркивает написанная огромными буквами фраза на входе в район: «Здесь приказывает «Ла Пьедрита», а правительство страны подчиняется». И это вовсе не преувеличение: правительство Чавеса как-то послало армейского капитана на эту территорию, но жители района сразу же его арестовали. Официальные власти выразили протест и попытались объяснить жителям, что капитан должен был всего лишь осмотреть территорию для определения возможных путей к отступлению в случае повторения попытки переворота 2002-го года. Ответ жителей района был совершенно недвусмысленным: «Нам правительство страны об этом ничего не сказало. Оно должно сначала у нас спрашивать разрешение».

И вот, пока я жду Сантану, с которым мы договорились об интервью на углу района «имени 23 января», обстановка вокруг начинает накаляться. Произошел взрыв. Это случилось в 2008 году – самодельное взрывное устройство преждевременно взорвалось в руках у человека, пытавшегося заложить его возле офиса анти-чавистски настроенной коммерческой палаты Fedecámaras (Ассоциация Предпринимателей Венесуэлы – прим. пер.). Службы безопасности Венесуэлы определили, что погибший при взрыве боевик был как раз из района «Ла Пьедрита». Чависты, конечно, презирают Fedecámaras за участие в перевороте 2002-го года, когда Чавеса ненадолго сместил глава Fedecámaras Педро Кармона Эстанга (занимавший пост президента Венесуэлы с 12 по 13 апреля 2002-го и затем скрывшийся в колумбийском посольстве – прим. пер.), однако самодельная бомба – это уж слишком.

Потому, впервые за несколько лет (с тех пор, как несколько спало напряжение между районной милицией и государством), государственная полиция ступила на эту территорию в поисках жителей, подозревавшихся в участии самопровозглашенной организации «Venceremos Guerrilla Front», название которой было на флаерах, найденных на месте взрыва. Многие жители района (в том числе и Валентин Сантана) расценили незваное вторжение полиции как атаку на традиции их районной автономии. И в ответ они еще раз попытались четко заявить о своем автономном статусе – огромная масса жителей других районов, поддержавших «Ла-Пьедриту», организовали вооруженную блокаду района «имени 23 января» – вооруженные до зубов люди в лыжных масках перекрыли все дороги баррикадами и горящими шинам.

Таким образом, они вынесли правительству страны строгое предупреждение, а Чавес раскритиковал их в телепрограмме «Алло, президент»: «эти люди мне вовсе не кажутся революционерами, они похожи на террористов». Чавес даже высказал предположение, что они являются орудием ЦРУ внутри революционного движения.

«Мы не террористы»

Валентин Сантана – этот воинствующий организатор автономии жителей района – произвел на меня весьма приятное впечатление. Человек он весьма учтивый. Светлая кожа, зеленая армейская фуражка делают его похожим, скорее на бойца Ирландской Республиканской Армии – Сантана совсем не похож на типичного «барбудос» Латинской Америки.

Сидя на полуразрушенной стене, Сантана издевается над теми, кто считает, что «Ла Пьедрита» может (пусть и неосознанно) сыграть на руку имперским врагам Венесуэлы. Затем он перечисляет достижения «Ла Пьедриты»: после того, как наркоторговцы (и связанные с ними банды) были изгнаны из района, коммуна взялась решать проблемы алкоголизма, наркомании и насилия в семьях. В ходе борьбы с этими «бичами барриос» участники коллектива «Ла Пьедрита» предлагали альтернативные варианты поведения – они, например, организовывали культурные и спортивные мероприятия, нацеленные на возрождение духа революционной общности местной молодежи. Сантане дорого стоила эта борьба на «два фронта», в ходе которой он пытался одновременно противодействовать угрозам извне и возродить культурную жизнь района. В 2006-м его сын Диего был застрелен вместе с другим членом коммуны Уорнером Лопесом. Сантана утверждает, что застрелили их члены другой леворадикальной вооруженной организации – партии «Тупамаро» Хосе Пинто.

Вскоре нас пригласили поучаствовать в массовой демонстрации, растянувшейся по всему огромному баррио «Катиа». Таким образом радикально левые участники чавистского блока пытались выразить свое недовольство тем, что их назвали «террористами». А тем временем напряжение между государством и членами радикальных коммун продолжало нарастать. В следующем году коллектив «Ла Пьедрита» объявил некоторых лидеров оппозиции своими «военными целями». Жители района атаковали оппозиционную телестанцию Globovisión. Затем они использовали слезоточивый газ против некоторых из своих «мишеней», пытаясь, таким образом, «наказать» их за преступления прошлого и настоящего. Сантана даже публично объявил, что лично убьет главу еще одного оппозиционного телеканала RCTV.

В ответ Чавес снова объявил их «террористами» и выдал ордер на арест самого Сантаны. Сознавая всю сложность, связанную с арестами членов боевых групп (предыдущая попытка арестовать Сантану была неудачной), Чавес заявил, что он лично «пойдет и его достанет». Затем Чавес сказал, что на карту поставлено очень многое и, словно бы не зная об истории «Ла Пьедриты», добавил: «Мы не можем позволить, чтобы «Ла Пьедрита» стала государством в государстве». После таких конфликтов, вполне ожидаемо, ультралевые обрушились с критикой на Чавеса. Ведь в итоге, этим воинствующим революционерам приходится опять бороться с государством Венесуэла, а раздутый бюрократический штат, коррупция, тюрьмы и практика полицейского насилия напоминают им то государство, которое прежде – на протяжении десятков лет терроризировало их.

«Наш максимально возможный лидер»

В районе полным ходом идет подготовка массовой демонстрации протеста членов разных отрядов милиции, направленной против действий правительства – девушка бродит в толпе и предлагает прохожим стикеры с революционными лозунгами на ветровое стекло автомобиля. Один из весьма суровых на вид бойцов народной милиции в шутку предлагает ей сделать лозунги с фразой «Смерть Чавесу». Девушка чуть не задохнулась от возмущения. Чтобы понять всю сложность взаимоотношений между революционными организациями и правительством, нужно принимать во внимание не только возмущение этой девушки, но и спровоцировавшее его высказывание бойца милиции. Иными словами, мы должны попытаться понять, что подавляющее большинство таких революционеров при всей своей неприязни к коррупции, бюрократии и вообще к государству как таковому (поскольку оно у них все еще ассоциируется с прежней практикой пыток, убийств и «исчезновениями» людей) – несмотря ни на что, эти люди все равно считают себя чавистами, по крайней мере, на данное время.

В ходе общения с Валентином Сантаной я и пытаюсь прочувствовать это напряжение, чтобы осознать саму суть происходящего в Венесуэле революционного процесса. Для этого необходимо понять взаимоотношения между радикальной автономией от государства (которую пытаются сохранить члены локальных коллективов) и единством революционных сил, которые совместно пытались удерживать и осуществлять государственную власть при правлении Чавеса. Однако объяснить и понять это фундаментальное напряжение не легко (этот вопрос, собственно, и является ключевой теоретической проблемой моей книги).

Я спрашиваю Сантану (человека, которого президент страны считает «террористом» и хочет арестовать), что он лично думает о Чавесе. Уже стемнело и лицо Сантаны плохо видно, но мне кажется, что он при этом ехидно улыбается – он, похоже, предчувствует, что некоторая нелогичность его ответа вызовет мое недоумение: «Чавес – это наш максимально возможный лидер» – говорит он.

Джордж Чикарелло-Мар

Counterpunch

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:  

Славой Жижек. Мужество принять решение 

Олег Ясинский. Хамелеоны атакуют

Грэг Грэндин. Венесуэла: борьба после выборов

Славой Жижек. Сердце больше жизни

Дмитрий Колесник. Николас Мадуро. «Тень Чавеса»

Андрей Манчук. Три встречи с Чавесом

Дмитрий Штраус. Семь часов в очереди к Чавесу

Дмитрий Штраус. Венесуэла. Преступность и пропаганда

Джо Емерсберг, Джеб Спрег. «Венесуэла. Террор крупных землевладельцев»