Странная живучесть панка

Давно прошли те времена, когда одним лишь словом «панк» можно было испугать британский истеблишмент. Джон Лайдон (то есть Джонни Роттен из «Секс Пистолз») стал национальным символом и сейчас рекламирует масло Country Life.

Прошло шестнадцать лет с тех пор, как премьер Тони Блэр упомянул the Clash в своей речи на вручении музыкальной премии Brits. Панк в ошипованной куртке теперь безопасен – он стал неотъемлемой часть британского стиля, также как и твидовый пиджак. Постаревшие панки проводят концертные туры (от Buzzcocks до Sham 69), ностальгируя по ушедшим временам.

Но в последнее время из-за рубежа приходят новости, по которым можно судить, что во многих местах мира свойственное панк-року сочетание инакомыслия, «небрежного» звучания и эксцентричного внешнего вида, может, как и прежде, вызывать яростное недовольство и возмущение.

Подобные новости приходят из Индонезии, Бирмы, Ирака и России – и реакция, которую вызывают панки в этих странах, гораздо жестче той, с которой сталкивались британские и американские панки в конце 1970-х годов.

Раньше у нас могли напасть на панка на улице, могли запретить запись с определенной песней, панк-группе сложно было найти место для репетиции. Сейчас же, если вы любите панк в неблагоприятной для этого политической обстановке, на вас могут обрушиться репрессии – причем самые жесточайшие: вас могут подвергнуть пыткам, бросить в тюрьму, подвергнуть так называемому «перевоспитанию», и даже убить.

Начнем с того, что произошло в Ираке – возможно, эта новость хоть что-то скажет тем, кто все еще верит, что американцы и британцы вторглись в эту страну, чтобы принести ей все чудеса демократии и терпимости. Как сообщает Рейтерс, на прошлой неделе в Багдаде были забиты камнями по меньшей мере, 14 подростков – в результате кампании боевиков-шиитов, направленной против молодежи, носящей западную одежду и прически в стиле «эмо».

Для тех, кто не в курсе, сообщаю, что «эмо» – сокращение от термина «эмоциональный хардкор» – это музыка (и соответствующий дресс-код), восходящая к разновидности панка, появившегося в Вашингтоне 1980-х. Впоследствии она была «приглажена» и использована в коммерческих целях, такими кумирами подростков, как Fall Out Boy, Panic! At the Disco и Paramore.

В феврале этого года иракский министр внутренних дел заявил, что считает «феномен эмо» проявлением сатанизма и строго предупредил молодежь страны о недопустимости ношения «облегающей одежды, татуировок на голове, пирсинга в носу или языке и тому подобного». Впоследствии тот же министр стал отрицать, что «эмо» имеют какое-то отношение к убийствам людей. (Причина средневековой казни эмо-подростков – слух, что эмо, якобы, являются вампирами и пьют по ночам кровь убитых ими правоверных младенцев – прим. перев.).

Иракский министр, в частности, признал что «министерством внутренних дел не зафиксировано каких-либо убийств, совершенных представителями групп эмо. Все зарегистрированные министерством убийства были совершенны либо из мести, либо по социальным и бытовым причинам.

Но количество подростков эмо, убитых за «поклонение дьяволу», при этом, все-таки меньше, чем количество представителей тех же групп эмо, убитых по другим причинам – из-за гомофобии (а это 58 человек за последние шесть недель). Что говорит лишь о том, что многие здесь считают эмо не только сатанистами, но и гомосексуалистами, при этом путая одно с другим. Листовка, которую разбрасывали в восточном Багдаде, недвусмысленно предупреждает местных эмо: «в течение четырех дней вы должны прекратить это грязное занятие», под страхом «наказания господнего… от рук моджахедов». По меньшей мере, два списка намеченных жертв выложены в Интернете, а мастера тату-салонов утверждают, что к ним постоянно обращаются запуганные подростки, которые просят свести панковские татуировки.

В Москве суд поставил на днях точку в истории женской панк-группы Pussy Riot, две девушки из которой были недавно арестованы за попытку исполнить в московской церкви «панк-молитву», содержащую критику в адрес Владимира Путина.

Музыка Pussy Riot, нарочито небрежная и исполняемая на расстроенных гитарах, восходит к жанру riot grrrl, который опять же возник (отчасти) в Вашингтоне и расцвел лет двадцать назад. Наиболее яркими его представителями считаются американская группа Bikini Kill и британская Huggy Bear. Основной посыл их музыки четко уходит корнями в панк – но не панк образца the Clash и the Pistols, а скорее таких групп, как the Sluts и the Au Pairs.

Pussy Riot как раз стали своеобразным напоминанием об этом уже подзабытом жанре панка.

«Мы лишь продолжили то, что делали эти группы в 1990-х, но придали своей игре совершенно иной контекст, наполнив его политическим содержанием» – говорит Гараджа Матвеева, одна из участниц Pussy Riot – поэтому все наши выступления были нелегальными – мы никогда не играли на концертах или в специально предназначенных для исполнения местах. И это принципиально для нас». Состав группы, участники которой скрывают свои лица под маской, постоянно меняется – он может доходить до 15 человек. «Это постоянно растущая и меняющая состав группа» – говорит Гараджа.

На прошлой неделе были арестованы две участницы группы: Надежда Толоконникова и Мария Алехина. Обе они – молодые матери и недавно объявили голодовку в камере, пребывание в которой им продлили еще на шесть недель. Их обвиняют в «хулиганстве», что может грозить тюремным заключением сроком до семи лет. Один из ведущих российских мусульманских религиозных деятелей Мухаммедгали Хузин на этой неделе заявил, что их следует обязать «убирать мусор на улицах Москвы, чтобы тем самым, якобы, очистить их головы от мусора».

В Бирме обстановка вокруг местных панков стала накаляться с 2007-го года – с тех самых пор, как панк-музыканты выступили против правления бирманской хунты. Самыми яркими представителями бирманского панка являются две группы: No U Turn и the Rebel Riot – участники которых предпочитают стиль, господствовавший в Британии на Kings Road в начале 1980-х – ирокезы и шипованные куртки. Лидером группы The Rebel Riot является 24-летний Кьяв-Кьяв, рабочий столичной текстильной фабрики, зарабатывающий на ней около 40 фунтов в месяц. Хотя официальные власти, похоже, и терпимо относятся к группе, но полиция их постоянно преследует. Есть подозрение даже, что в публику на панк-концертах внедряют неумело переодетых агентов полиции.

Тексты The Rebel Riot не требуют особого разъяснения: «Не бойтесь! Будьте решительны! Ярость против системы угнетателей! Мы бедные, мы голодные, у нас нет шансов. На нас не распространяются права человека. Мы жертвы системы»! Как сообщает немецкий журнал Spiegel, большинство концертов здесь организовывает местный панк-импрессарио по имени Ко Ньян. Он стал одним из основателей бирманской панк-культуры с тех пор как нашел журнал о Sex Pistols в мусорном баке у британского посольства.

О чем говорят все эти истории? В первую очередь о живучести определенной музыкальной формы, которая у себя на родине уже выродилась в самопародию. Пресытившемуся западному обывателю может показаться, что все эти группы отстали от времени, что их музыка безнадежно вторична, а ее возможности оказывать мощное воздействие на публику истощились еще 30 лет назад. Музыканты, решившие ориентироваться на запад, кажутся нам комично неправдоподобными. Но это наша проблема, а не их. Перефразируя Джонни Роттена, можно сказать: «Да, они так думают» («We mean it, man» – слова из «God save the queen» – прим. перев.).

В достаточно спокойных ныне окрестностях Копенгагена находится офис Freemuse – «крупнейшей мировой организации, защищающей свободу слова для музыкантов». Организация ведет статистику, учитывая все факты преследования музыкантов по всему миру. Директор данной программы, Оле Рейтов, знает о том, что панки сейчас испытывают на себе непропорционально мощное давление.

«Вы, вероятно, много раз слышали о столкновении цивилизаций – говорит он – но зачастую все эти факты преследования панков свидетельствуют о столкновении уже внутри цивилизации. Симптомы подобного столкновения отчетливо видны во всех странах и речь в данном случае идет о том, как вы поступаете, ощущая свое бессилие перед властью. Вы можете лишь резко противопоставить себя, так называемой нормальности».

Оле Рейтов считает, что подобные тенденции будут лишь усиливаться, так как развитие общества происходит по двум параллельным, но разнонаправленным линиям. С одной стороны, мы наблюдаем подъем религиозного фундаментализма. С другой – развитие сетевых коммуникаций, что облегчает мгновенное распространение любых аспектов субкультуры по всему миру. «Вспомните, как это было 50 лет назад. Людям могли даже не знать, как именно выглядят the Shadows или the Beatles. Сейчас вы об этом узнаете сразу же. Человек в Улан-Баторе сразу же узнает, как выглядит рэп-музыкант. Ведь и в Ираке ребята, которых убили – они же знали, как именно одеваться».

В декабре прошлого года панк-концерт должен был пройти в индонезийской провинции Ачех – это «особая провинция», в которой действуют собственные полицейские отряды, контролирующие соблюдение шариатских законов. Организаторы концерта подделали официальное разрешение властей на проведение мероприятия, и поэтому 64 человека, съехавшихся сюда со всей страны, были арестованы и отправлены в специальный центр на «перевоспитание». Там им насильно сбрили ирокезы, как прически, «оскорбляющие исламские традиции». Как сказал спикер управления полиции: «группа панков была направлена туда на перевоспитание, чтобы привести их моральные принципы в соответствие с моралью всего остального населения провинции Ачех».

Вскоре последовали демонстрации поддержки панков провинции Ачех – не только в Индонезии, но и в Лондоне и Сан-Франциско.

Тем не менее, индонезийскому панку уже двадцать лет, а случившееся в провинции Ачех лишь один из эпизодов в его истории – как объяснил нам по телефону 30-летний Фатхун Кариб, участник панк-металл группы Cryptical Death, защитивший докторскую по истории индонезийского панка. Он связывает случившуюся в провинции Ачех историю с предвыборной кампанией местных политических деятелей. «Они лишь хотят таким образом создать себе имидж и посылают панков на перевоспитание, чтобы доказать избирателям, что они хорошо работают. Ведь в представлении большинства населения провинции Ачех панк является социальной проблемой. Так что это, скорее, некая игра. Но индонезийские панки уже получили доступ к международным социальным сетям, поэтому данная история получила такой резонанс, которого местные политики даже не ожидали».

В Индонезии, как говорит Кариб, есть два типа панков. «Одни воспринимают лишь внешнюю атрибутику панка – мы их называем позерами. Зачастую это «дети улицы», попрошайничающие и промышляющие мелкими кражами. Они-то и провоцируют власти на репрессии. Другой тип панков – это идейные панки, – сообщество, развивавшееся с конца 1980-х. Это два совершенно разных типа индонезийских панков, но правительство и общество считают, что если уж ты носишь ирокез и высокие ботинки, то, значит ты – панк, а все панки одинаковы». Дети, арестованные в провинции Ачех, скорее всего, настоящие панки, считает Кариб. «Ведь они издалека съехались на панк-концерт, стало быть – это идейные панки».

Первое поколение индонезийских панков развивалось в период между 1990 и 1995-м, когда возникли такие группы, как Submission, Antiseptic и группа с элегантным названием Dickhead.

На развитие этой волны индонезийского панка непосредственно повлияли британские the Sex Pistols и the Exploited. Вторая фаза развития индонезийского панка началась в 1996-м под влиянием американского фэнзина и лэйбла Profane Existence, а также под влиянием британской группы Crass и ее анархистской идеологии. Эта фаза развития индонезийского панка совпала с ростом общественного противостояния режиму Сухарто, павшего в 1998-м. Последние годы своего существования режим Сухарто уже не обращал особого внимания на панков – власти сконцентрировали внимание на студенческом движении, а не на музыке» – говорит Кариб.

Третья фаза развития индонезийского панка началась, когда панк-сцена стала «интернациональной». Она ознаменовалась концертом  the Exploited в Джакарте. С тех пор панк распространился по всей Индонезии. «Здесь играют тысячи панк-групп. Панков можно встретить во всех уголках страны. Они и на Суматре, и в Джакарте, и на Бали… повсюду». А что касается приезда панков в ультраконсервативную провинцию Ачех, то Кариб считает, что подобное будет повторяться – и вновь, как и в прошлом году, вызовет международный резонанс».

В заключение нашей беседы я задаю ему логичный вопрос: что привлекает его в музыке и субкультуре, которой вот уже скоро стукнет 40 лет? И в его ответе звучит страстность лондонских улиц жаркого панк-лета 1976-го. «Это просто проявление свободы – говорит он – это принципы DIY («сделай сам»), это противостояние господствующей культуре. Вот что людям нравится в панке».

Джон Харрис

Guardian

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:

Билии Брэгг. Почему музыка вновь должна политизироваться

Дмитрий Райдер, Марко Габбас. Интервью с Talco

Андрей Манчук, Виктор Шапинов. Интервью с Сергеем Жаданом

Илья Власюк. Интервью с Псоем Короленко

Андрей Манчук. Интервью с Сергеем Летовым

Алексей Блюминов. Интервью с Черным Лукичем

Андрей Манчук, Дмитрий Колесник. Интервью с группой «Bandista»

Кейт Кампайна. Интервью с Томом Морелло

Дмитрий Райдер. Интервью с Лехой Никоновым