Прощай, Эдичка!

Трагедия Эдуарда Лимонова заключалась в том, что ему выпало жить в эпоху русского безвременья – сначала брежневского, а потом и ельцинско-путинского. Большая часть его заблуждений и ошибок стали результатом душной атмосферы времени, на которое пришлась его политическая и литературная деятельность. К чести Лимонова надо сказать, что до конца своих дней он пытался вырваться из этой ловушки. Выражаясь известными словами Хуана Рамона Хименеса, это был человек, который всегда писал поперек линованных листов бумаги.

Как известно, величие Пушкина – как и других национальных поэтов мира, от Шекспира и Данте до Уитмена и Шевченко – заключается в том, что каждый человек воспитанной в рамках русской культуры может найти в нем что-то свое, будь то радикальная ода «Вольность» или охранительское стихотворение «Клеветникам России». Лимонову довелось стать русским национальным писателем поколения девяностых. Его творчество и жизнь вбирают в себя пролетарское заводское отрочество в многонациональном советском Харькове, интеллектуальную богемную тусовку Москвы, эмиграцию в Европу и США, тюрьму, близость к власти, борьбу – словом, все то, что происходило за это время в нашей общей и достаточно трагичной истории.

Почти тридцать лет тому назад, я брал в иерусалимской библиотеке его книги, чтобы читать их на автобусной остановке, в маленькой комнате отеля «Дипломат», в коридорах местного университета. Меня захватывал лимоновский бунт против антисоветского эмигрантского болота, а его американские приключения перекликались с моим израильским опытом – что ясно указывает на их универсальный характер, понятный и близкий целому поколению.

1990-е годы были вершиной жизни и творчества Эдуарда Лимонова. Жизнь дала ему шанс принять участие в борьбе, но не дала ему ясных целей. В это время он мечтал стать «русским д`Аннунцио» – воевал на Балканах, строил прожекты по отторжению севера Казахстана, защищал Дом Советов в 1993 году, и умудрился стать персоной нон-грата в Украине еще во времена Леонида Кучмы, который боролся с бывшим харьковчанином при активной поддержке российской власти. Если бы Лимонову довелось жить в начале ХХ века, то он наверное бы в чем-то соперничал с Маяковским. Но впавшая в постмодернистскую кому история не дала ему четкого политического маяка – и Лимонов до конца своих дней метался между левыми взглядами и фашиствующими идеями русского национализма, видя в последнем таран, которым якобы можно было расшатать господствующую систему.

Такими же противоречивыми были и его взгляды на украинский вопрос. С одной стороны, Лимонов всегда относился к своей родной Украине в чисто великодержавном имперском духе, присущем нобелевскому лауреату Иосифу Бродскому – слегка сглаживая его советским патриотизмом. А, с другой, признавался в симпатиях к украинскому языку и национальной песне, считая, что Нестор Махно и Лев Троцкий должны занять свое место в числе выдающихся украинских героев.

В то время Лимонов проявил себя не только как писатель, но и как политик и как редактор, замахнувшись и на лавры Некрасова и Твардовского. Созданная им газета «Лимонка» вдохновила целую плеяду выдающихся авторов и стала важнейшим культурным явлением 90-х годов. Не менее знаковым стал его политический проект НБП, в разное время колебавшийся от линии штрассеровцев до радикального крыла коммунистов, одновременно являясь площадкой политизованной постсоветской панк-культуры – через такие знаковые фигуры, как Егор Летов или Сергей Курехин. К этому приложил руку и сотрудничавший с лимоновцами издатель Илья Кормильцев, который охотно печатал в те годы «экстремистские» книги Эдички.

Из шинели «Лимонки» вышли люди совершенно различных взглядов – некоторые из них являются сейчас представителями радикальной либеральной оппозиции, которая одно время испытывала к Лимонову огромные сантименты. А в 2012 году французский писатель Эмманюэль Каррера выпустил роман «Лимонов», пытаясь показать политический путь правильного русского – от «сына офицера КГБ» к одному из лидеров либеральной российской фронды.

Но главный герой книги не оправдал оказанного ему высокого доверия, и уже через два года стал «нерукопожатным» критиком Евромайдана – принявшись ругать победивших там «молодых и красивых» фашистов, которые грезились ему на улицах в прежние годы.

Лимонов мог быть попутчиком кого угодно, но его нельзя было интегрировать в систему. Здесь Владимир Путин преуспел гораздо меньше своего кумира Николая I, который сумел притереться к «полудекабристу» Пушкину. В политической биографии последнего русского царя навсегда останется отметка о том, что он отправил «великого писателя земли русской» в колонию города Энгельс. Такое в России могут простить, но не могут забыть.

Но перед уходом Лимонову все таки удалось краем глаза увидеть, как ненавистный ему буржуазный мир трещит по всем швам. Глобальный экономический кризис, войска на улицах французских городов, драки из-за туалетной бумаги в Германии и США, апокалиптический хаос пандемии – все это наверняка тешило старого бунтаря в его последние моменты, не меньше традиционного российского бардака. Ну а предстоящие похороны Лимонова вполне могли бы стать индикатором общественных настроений в России эпохи обнуления. Ведь он сам предсказывал, что на них выйдут народные массы – если, конечно, церемонию прощания не закроют на вполне прозрачных эпидемиологически-политических основаниях.

Прощай Эдичка!

Артем Кирпиченок

Читайте по теме: 

Эдуард Лимонов. «В те дни похоронили российскую демократию»

Илья Кормильцев. «Будут страшные потрясения. Невиданные мятежи»

Сергей Летов. «Я стараюсь сохранить возможность диалога»

Авдей Тер-Оганьян. «Запретов в искусстве больше, чем в советское время»

Псой Короленко. «Кризис повлиял на культуру»

Владимир Мироненко. «Когда страшно – это всегда весело»

Анатолий Ульянов. «Мода на левое искусство – следствие кризиса»

Андрей Манчук. Come as you are

Алексей Блюминов. Интервью с Черным Лукичем

Алексей Сахнин. Смерть советов

Александр Нефедов. Пепел «Ассы» 

Андрей Манчук. Фото девяностых