Иосиф Бродский: скромное обаяние расизма

Юбилей Иосифа Бродского очень удачно совпал с начавшимися в США протестами против полицейского насилия. Ведь если бы официальный поэт «Новой России» был до сих пор жив, он бы нашел что сказать в адрес американцев, сражающихся за свое право не быть задавленными на улице.

Американский славист и издатель Карл Проффер, гостивший у Бродского в начале семидесятых, был шокирован расизмом и ультраправыми настроениями своего знаменитого собеседника и окружавших его советских диссидентов.

«Полушутя Иосиф сказал, что если бы сейчас в комнату вошел негр, он бы его не убил. Однако раньше он цитировал заявление американских правых о том, что превратить Вьетнам в автостоянку было бы лучшим решением для этой страны», – рассказывал он о взглядах будущего лауреата Нобелевской премии по литературе.

В свой книге «Без купюр» Проффер пишет, как ему пришлось схватится с тем же Бродским и переводчиком Андреем Сергеевым:

«Позже вечер принимает неприятный оборот. Андрей и Иосиф нападают на нас из-за нашего отношения к войне во Вьетнаме. Как и большинство людей нашего возраста, мы против войны. А они считают, что мы дураки, если не стремимся уничтожить коммунизм везде, где можем.

Что до протестующих студентов в Америке – поделом, что их бьет полиция, пусть занимаются своими студенческими делами, а не играют в политику. Этот спор естественно переходит к теме гражданских прав. Андрей и Иосиф в один голос говорят, что протестующие своего счастья не понимают – любой русский был бы рад жить так, как обыкновенный черный американец...».

Стоит отметить, что Проффер не являлся леваком, коммунистом или даже не сочувствовал СССР. Скорее он был обычным антисоветски настроенным американцем. Но высказывания советских «борцов за свободу» поразили его своей воинствующим антидемократизмом и откровенным восхищением перед военными преступниками, фашистами и погромщиками, которым не подавали руку в западной либеральной среде.

Современник Бродского, еще один нобелевский лауреат Андрей Сахаров, формально порицал Пиночета, но в личных разговорах недвусмысленно признавался в симпатиях к пиночетовской диктатуре.

«В этом письме я ее не защищал. Я защищаю ее за этим столом. Хунта – это корниловский мятеж, только удавшийся. Если бы Корнилов победил, то он расстрелял бы 500 большевиков… Или 10 тысяч, и спас бы 40 миллионов, которых погубили большевики. Корниловский мятеж, к сожалению, не удался», – сетовал этот видный гуманист в задушевной беседе с Виктором Некрасовым, наглядно демонстрируя присущее своей среде лицемерие.

Стоит ли удивляться, что Сахаров также поддерживал войну во Вьетнаме, считая, что «решительные военные усилия» США могли исправить ситуацию и не допустить победы коммунистов – о чем можно прочитать в книге Александра Шубина «Диссиденты, неформалы и свобода в СССР».

Позиции других культовых фигур диссидентского движения были выдержаны в том же реакционном духе.

Владимир Буковский, «диссидент номер один» семидесятых годов, впоследствии уличенный британцами в хранении детского порно, с пренебрежением писал «о какой-то «уилмингтонской десятке», о преследованиях левых в ФРГ и жестоких пытках в Ольстере.

А Валерия Новодворская восхищалась последствиями атомных бомбардировок и оплакивала безвременно почивший апартеид, оставив после себя целый сборник людоедских цитат:

«Меня совершенно не волнует, сколько ракет выпустит демократическая Америка по недемократическому Ираку. По мне, чем больше, тем лучше. Так же, как меня совершенно не ужасает неприятность, приключившаяся с Хиросимой и Нагасаки. Зато смотрите, какая из Японии получилась конфетка. Просто «сникерс».

«Апартеид – нормальная вещь. ЮАР еще увидит, какой строй будет установлен коренным большинством, развлекающимся поджогами, убийствами и насилием».

«Я лично правами человека накушалась досыта. Некогда и мы, и ЦРУ, и США использовали эту идею как таран для уничтожения коммунистического режима и развала СССР. Эта идея отслужила свое, и хватит врать про права человека и про правозащитников. А то как бы не срубить сук, на котором мы все сидим».

Юлия Латынина – автор «Новой газеты» и достойная наследница Новодворской, тоже генерирует тексты, выдержанные в духе радикальной ультраправой идеологии – например, во время катастрофического землетрясения на Гаити, когда мир пытался спасти местных жителей от голодной смерти.

Российская либералка предлагала свои методы гуманитарной поддержки островитян, которые сводились к американской оккупации и пулям для «неполноценных варваров».

«Вот сейчас мир посылает Гаити гуманитарную помощь. Она не может приземлиться. Если она приземлится, мы понимаем, что за нее произойдет. Произойдут кровавые разборки. Собственно, нет смысла эту помощь посылать, к сожалению. Потому что когда она наконец достигнет Гаити, произойдет одна вещь из двух. Если гарант останется у власти, то она попадет к гаранту. Если из-за землетрясений произойдут беспорядки и гаранта вудуисты и каннибалы свергнут и сожрут – сожрут в буквальном смысле слова, – то гуманитарная помощь достанется вудуистам и каннибалам.

Есть единственная сила, которая может реально чем-то помочь Гаити, у которой для этого есть логистические, есть физические возможности. Эта сила называется армия США. Естественно, она туда не полезет, потому что в тот момент, когда первый попавшийся сержант США застрелит первого попавшегося вудуиста, который вздумает строить баррикады из трупов, или первого каннибала, который эти баррикады начнет есть, то весь цивилизованный мир и прежде всего всякие воровские организации, гуманитарные организации, специализирующиеся на раздербанивании гуманитарной помощи совместно с организациями типа «Хамас», закричат, что это нарушение прав человека».

Впоследствии Юлия Леонидовна развила свои позиции в программном тексте «Почему я не демократ. Манифест разочарованного интеллигента», где тоже пропела гимн южноафриканской системе апартеида. Что, разумеется, не вызвало у российских либералов ни малейшего возмущения.

История не знает ни одного знакового деятеля советского диссидентского движения, который стал бы защищать после эмиграции гражданские права и демократические свободы на Западе – кроме специфических случаев Эдуарда Лимонова и Александра Зиновьева.

Напротив, большинство уехавших диссидентов пополняли в эмиграции ряды ультраправых и консервативных организаций.

Это можно легко проследить по биографиям тех же, «отказников», эмигрировавших из Советского Союза в Израиль. Так, Иосиф Менделевич, участник террористического «самолетного дела», по преданию сделавший сам себе обрезание тупым ножом в рижской тюрьме, поселился на оккупированных территориях и стал одним из идеологов националистических поселенцев, обосновывая необходимость ущемления гражданских свобод.

В этих неблаговидных фактах нет ни малейших противоречий. Диссиденты уезжали из СССР не в поисках свободы, а для того, чтобы иметь возможность попирать свободу других. Их не смущали «наши танки на чужой земле» – когда это были танки «демократических» интервентов.

Неудивительно, что эмигрантские общины выходцев из СССР – в Канаде, Германии, Израиле, Латинской Америке, США – до сих пор славятся своим расизмом, ксенофобией и ультраправыми настроениями.

Советские и постсоветские эмигранты постоянно оказываются в эпицентре скандалов, спровоцированных ультраправыми силами. К примеру, одна из таких эмигранток подала иск с требованием предоставить свидетельство о рождении президента США Барака Обамы – ведь по мнению расистов он не мог являться полноценным гражданином страны. На переселенке из бывшего СССР женат и террорист Игаль Амир, убившей израильского премьер-министра Ицхака Рабина.

В течение последних тридцати лет нам внушали, что диссидентское движение боролось за «свободу и права человека». Однако хорошо известные документы и личная позиция участников антисоветского подполья не оставляют от этого мифа камня на камне.

За исключением маргинальных групп левых коммунистов и маоистов, которые никогда не имели сколько-нибудь существенного влияния на политические процессы, диссиденты сражались за капитализм, расизм и неравенство.

СССР был за палестинцев – диссиденты были против. СССР был против расизма – диссиденты молились на белую американскую полицию. СССР был против апартеида – диссиденты сочувствовали ему всем сердцем.

Профсоюзы и низовая самоорганизация отвергались ими как опасные проявления «совка» – за исключением тех случаев, когда рабочих можно было использовать в своих целях, как это произошло в Польше.

Капитализм являлся для них единственно правильной организацией общества – причем подчас они превосходили в своем фанатизме западных политиков рейгановской обоймы.

Да, можно признать, что советская политика не всегда соответствовала своим собственным требованиям, можно поговорить о «лицемерии советской идеологии» или нарушении прав человека в СССР. Однако элемент лицемерия имеется в любой идеологической доктрине. Мэр Минеаполиса, рыдающий над гробом убитого Джорджа Флойда, которого при жизни не пустили бы на порог виллы градоправителя, тоже не выглядит в этом смысле образцом человеческой искренности.

Но даже лицемерная проповедь мира и борьбы за освобождение трудящихся куда лучше открытой апологетики расизма, пиночетовщины и империалистической агрессии в странах Третьего мира, которой занимались ведущие советские «демократы».

Разумеется, диссиденты не разрушали СССР – им пришлось уступить эту сомнительную честь преследовавшим этих людей бюрократам. Но именно они создали идеологию нынешнего правящего режима – причем как его либерального, так и консервативного крыла.

Вера в рынок, неразделенная любовь к США, ненависть к тем, кто бунтует против сложившегося миропорядка – все это объединяет сегодня российских либералов и охранителей, русских и украинских патриотов.

А Латынина опубликовала в «Новой» еще одну программную статью, сравнивая чернокожих американцев с совковой чернью Донбасса, и противопоставляя им слащавый миф о «мирном» украинском Майдане – хотя этого мифа сейчас стесняются даже его участники.

Совершенно неслучайно, что смерть «бабушки русского диссидентства» Людмилы Алексеевой стала в России событием общенационального масштаба – а кончина лауреата Нобелевской премии, коммуниста Жореса Алферова прошла практически незамеченной в провластной и либеральной среде.

Столкновение идеологии и реалий нашего мира порождает подлинное безумие, охватившее широкие слои постсоветской интеллигенции. Сторонники Великой России, всегда требовавшие противостоять «злым пиндосам», истерически защищают священную неприкосновенность американских витрин и плачут о судьбе белых американцев, задавленных пятой Черного Властелина.

Что же касается либералов, их опусы вообще нельзя читать без риска расстаться с рассудком.

«Белые люди, за счет собственных сил и средств, часто рискуя жизнью (шторма, крокодилы, змеи, комарики с вирусом во рту) вывезли много-много негров из Африки в самую лучшую (да-да!) страну мира», – на полном серьезе пишет ревизионистский историк Маркс Солонин, сходу отбросив привычную риторику о сталинских депортациях.

К счастью, судьбы нашего мира будут решаться совсем другими людьми. Нынешняя Россия и другие страны Восточной Европы – это периферия капиталистической миросистемы. И если «идеальный шторм» усилит политический кризис в странах капиталистического центра, периферийные страны тем более затрещат по всем швам.

За головой Христиана-Теодора обычно скатывается и голова Теодора-Христиана. А скопившиеся в этой голове убогие людоедские идейки уже не будут иметь никакого значения.

Артем Кирпиченок

Читайте по теме:

Георгий Комаров. Плач по «Старой Европе»

Юлий Дубовик. «Нечем дышать». Почему восстали американцы

Андрей Манчук. Апартхейд

Ален Бадью. Расизм интеллектуалов

Яна Завацкая. «Быдлонаселение»

Юлий Дубовик. США: концлагеря для мигрантов

Юлиус Жуковский-Кребс. Погром в Хемнице: уродливые немцы

Андрей Манчук. Мигранты и атланты. На ком держится мир