Заложники неолиберализма

Международный Валютный Фонд недавно признал, что некоторые из его решений, которые были приняты в самом начале кризиса 2007-2008 годов были ошибочными. В частности, он признал своей «грубой ошибкой» выделение первого пакета финансовой помощи Греции в размере 130 миллиардов евро. Хорошо, пусть так. Один раз можно ошибиться – в таком случае всё ограничилось бы одним пакетом финансовой помощи, а после этого греки смогли бы жить спокойно и счастливо.

Хотя, на самом-то деле, руководство МВФ так до конца и не признало свои действия «грубой ошибкой». Вместо этого оно заявило, что МВФ принимал все решения совместно с партнерами по «Тройке» (Еврокомиссией и Европейским Центробанком), чего делать не следовало. Это Еврокомиссия и Евроцентробанк, как заявляет руководство МВФ, ставят интересы еврозоны превыше интересов Греции. А Еврокомиссия и Евроцентробанк в свою очередь, нервно вцепившись в свои сокровища, испуганно шипят, что если их и можно в чем-то обвинить, так это лишь в наличии у них инстинкта самосохранения.

МВФ также признает, что он «недооценивал» эффект мер экономии в Греции. Похоже, что все остальные члены «Тройки» в данном случае с МВФ не спорят. Сейчас даже те, кто мысленно заменяет фразу «меры экономии» на фразу «дать под зад всем этим ленивым попрошайкам», уже осознают, что слова «меры экономии» необходимо произносить с как можно более трагической гримасой. Пусть даже это признание своей вины и является неискренним, пусть даже в самой «Тройке» с ним многие не согласны – тем не менее, это говорит о том, что финансовые институты постепенно приходят к пониманию того, что проблема заключается именно в них. Они прекрасно знают, что кризис был вызван тем, что лопнул долговой «пузырь». Однако при этом они, похоже, не в состоянии признать, что те «веселые денечки», когда можно было беспечно раздавать кредиты, никогда не вернуться – потому что в таком случае повторится всё то же самое, только на этот раз быстрее и с худшими последствиями.

Дело в том, что после экономического краха необходимо было не пытаться починить старую систему, а полностью списать долги. В ответ на кризис необходимо было сразу же начать радикальную переоценку самих принципов, согласно которым богатство создается и распределяется по всей планете. То есть, необходимо было перейти к «структурному регулированию», как неоднократно повторял современный британский философ Джон Грей.

МВФ вообще существует для того, чтобы ссужать деньги правительствам – поэтому весьма комично, что МВФ грозит пальчиком тем правительствам, которые быстро набирают долги. И, конечно же, в качестве нагрузки к кредитам МВФ правительства должны принять экономику «свободного рынка», а если у них уже есть рыночная экономика – тогда ее следует сделать ее еще более «свободной» и послать прощальный поцелуй сильному государству. Это смех сквозь слезы. Неолиберальная идеология утверждает, что государство – это слишком большая, неповоротливая, централизованная и безликая машина, неспособная быстро и эффективно реагировать на возникающие проблемы. Согласна. Проблема лишь в том, что все яростные сторонники неолиберализма любят повторять самим себе (и всем, кто вдруг пожелает их выслушать), что устранение государственного контроля высвобождает индивидуумов для предпринимательства и способствует увеличению продуктивности их труда.

Однако вместо этого неолиберализм лишь ставит за спиной у государства мощные финансовые институты – международную элиту, создающую уже свои правила и законы. Она шантажирует взятые ею в заложники правительства стран – и те вынуждены откупаться. Именно это и происходит во время нынешнего финансового кризиса. Государство заплатило выкуп – и, в результате, вынуждено ограничивать сферу своей активности еще больше. Причем, правительства одних государств делают это с большим удовольствием, чем другие. Сейчас, по всей вероятности, перед правительствами разных стран стоит задача поднять экономику свободного рынка с колен и запустить ее вновь.

Однако основная проблема заключается вот в чем: необходимо изначально тратить огромную кучу денег на саму культивацию рынка – в частности, на «создание потребителей». И чем сложнее структура рынка, тем дороже его культивировать. Развитый рынок предполагает общество образованных, здоровых, культурно-развитых, законопослушных и финансово обеспеченных граждан – то есть для развития рынка необходимы люди, которым достаточно хорошо платят и которые к тому же взращивались с верой в некие материальные ценности – какими и должны быть «хорошие потребители».

Так почему же тогда доступ на такой возделанный рынок должен быть «свободным»? Ведь для его создания понадобились огромные инвестиции. Неолиберализм предполагает, что культивацию такого рынка должны проводить частные структуры. И «меры экономии» рассматриваются либералами в качестве метода по ускорению реализации этой идеи. Но как можно проводить приватизацию социальных благ, когда уровень безработицы уже высок; когда рабочие, чтобы как-то выжить, вынуждены обращаться за талонами на продовольствие; когда индустрия кредитования не только не испытывает малейших неудобств оттого, что поставила глобальную экономику на колени, но и спешно бросается выставлять на торги долги обанкротившихся компаний – по сути, открыая своеобразные магазины, где продаются лишь долги, некогда взятые под высокие проценты? Следует задать вопрос: почему же сама нежизнеспособность, неспособность функционирования такого рода экономики не очевидна для всех? Что же нас так ослепляет, не позволяя заметить очевидное?

Рынки не могут быть свободными. Рынки необходимо удобрять и подпитывать. В них необходимо инвестировать. Рынки необходимо взращивать. Компании Google, Amazon и Apple не научили никого читать – но ведь рынок неграмотных потребителей им никак не подходит. И они уходят от налогов просто потому, что могут это сделать – потому что они сильнее правительств.

Мало того: те, кто вкладывает свои инвестиции в такие компании и требует снижения налогов для увеличения частной прибыли и стоимости акций, затем одалживают правительству деньги, которые нужны ему для взращивания продвинутых производителей и потребителей, необходимых этим компаниям. А затем эти же инвесторы клянут правительство за расточительство – за то, что оно тратит деньги на взращивание грамотных и продвинутых производителей и потребителей. Полный бред.

На днях министр здравоохранения Великобритании Анна Субри заявила, что женщины-врачи, работающие неполный рабочий день (поскольку им надо уделять время и своей семье) создают излишнюю нагрузку на систему здравоохранения. Степень нелогичности мышления здесь просто поражает. Что она, черт возьми, воображает? Что для экономики вообще было бы лучше, чтобы девушки бросали школу в 16 лет? Наоборот: чем больше людей будет прилично зарабатывать, работая при этом неполный рабочий день – тем лучше. Ведь так у них будет достаточно свободного времени, которое они могут потратить на потребление. Следует учитывать еще и то, что эти женщины поддерживают и фармацевтическую промышленность, и сферу искусств, и масс-медиа – то есть те секторы экономики, с которыми в Великобритании, вроде бы, всё хорошо.

Что же касается необходимости выбора между семьей и карьерой, то здесь мы имеем дело с одним из массы примеров абсолютной нелогичности неолиберализма консерваторов. Пророки неолиберализма и их послушные ученики будут взахлеб рассказывать вам о том, что на свете нет ничего важнее семьи – но только если вы не семейный врач-терапевт, который тратит время на свою собственную семью. Нельзя разделять разные роли одного человека. Женщины с детьми, конечно же, стремятся найти работу в государственном секторе, где можно работать неполный рабочий день – ведь так им гораздо легче воспитывать детей. Но это лишь говорит о том, насколько частный сектор игнорирует нужды человека и общества в целом, а вовсе не о неких врожденных пороках государственного сектора – как это нам зачастую пытаются представить.

Здоровый экономический рост (а не та дымовая завеса шаманского камлания или разнообразные трюки с зеркалами, которые демонстрирует сегодня сфера финансовых услуг), который наблюдался в Великобритании во второй половине XX-го века, был обусловлен тем фактом, что женщины имели возможность растить образованную рабочую силу. Анна Субри и ей подобные забывают, что у человека есть множество ролей – он и потребитель, и производитель, и гражданин, и член семьи.

И все эти аспекты необходимо удобрять и подпитывать, во все эти грани человеческой жизни необходимо инвестировать – чтобы в результате взрастить нужный вам рынок. Неолиберализм, который до сих пор проповедует МВФ, не учитывает все эти аспекты. Он считает, что обеспечения работой уже достаточно для того, чтобы «невидимая рука» поддерживала рынок. Однако даже Адам Смит, выдвинувший некогда эту теорию, не считал, что одной лишь экономической активности достаточно для того, чтобы удерживать людей на уровне приличий и цивилизованности (см. Адам Смит «Теория нравственных чувств» 1759 г. – прим. пер.).

Государству оставляют лишь счета, которые оно должно оплатить, а неолибералы требуют доступа на рынок, в который сами отказываются инвестировать – не желая его «возделовать». Их изначальный отказ инвестировать в развитие рынка позволяет им впоследствии сетовать на государство, создающее для них все необходимые условия. И даже когда результаты их недальновидной политики видны невооруженным глазом, они все равно нервно реагируют на малейшее допущение их вины. Они ссорятся со своими союзниками, вместо того, чтобы проснуться, выпить чашечку кофе и просто понять, что и так слишком уж много кофе продается через корпорацию «Старбакс».

Дебора Орр

Guardian

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:

Славой Жижек. Прогнило что-то в европейском королевстве…

Ха- Джун Чан. Миф о «толпе бездельников»

Артем Кирпиченок. Сражаться, как Маргарет Тэтчер!

Шеймас Милн. Конец нового мирового порядка

Сергей Киричук. Слово и дело либерализма 

Леонид Грук. Потерянное двадцатилетие

Славой Жижек. Слепой ведет слепого

[функционирования] - operation