«Грабители» Анкары

Как, однако, всё переменчиво. Еще в апреле этого года я был в Стамбуле и повсюду ощущалось весьма гнетущее настроение. Некая подавленность чувствовалась даже в самых жизнерадостных из моих друзей. Скрытая враждебность по отношению к режиму никуда не делась, но господство правящей партии, как мне тогда не раз говорили, глубоко укоренилось. Эрдоган, конечно, человек подлый, циничный, но все же достаточно умный, и он может даже цитировать стихотворение Назыма Хикмета – любимого здесь многими поэта-коммуниста, которого Ататюрк бросил в тюрьму.

Назыму Хикмету в свое время удалось бежать из Турции на лодке, а уже в открытом море его подобрал советский танкер. «Вы можете доказать, что вы Назым Хикмет»? – спросил его тогда капитан танкера. Хикмет улыбнулся и указал на плакат со своей фотографией, висевший в капитанской каюте.... Хикмет умер в Москве в 1963-м году – его останки до сих пор пребывают «в изгнании». (Назым Хикмет похоронен на Новодевичьем кладбище; согласно завещанию хотел, чтобы его похоронили под платаном на сельском кладбище в Анатолии – прим. пер.).

Во время моего апрельского визита в Турцию люди говорили больше о еде: об изысканных тоненьких пиццах с сирийской границы или же о том, какие детские сладости делали в средние века. Были и жалобы, и претензии разного характера. Например, старый кинотеатр на проспекте Истиклал должны были взорвать (в апреле полиция разогнала водометами демонстрацию во главе с французским режиссером Коста-Гаврасом, организованную в протест против сноса здания кинотеатра Emek Cinema – одного из традиционных центров культурной жизни Стамбула – прим. пер.).

На его месте должны были построить безликие магазины, которые и без того уже изуродовали эту историческую улицу с ее пассажами и апартаментами времен «Прекрасной эпохи» (где когда-то проживали семьи многих зажиточных армянских купцов). В Стамбуле прошли демонстрации в протест против уничтожения этого кинотеатра, но они носили, скорее, символический характер. Турецкие газеты тогда рассказывали о триумфальном пи-ар ходе режима: создании совета из шестидесяти «мудрецов», с которыми правительство должно консультироваться время от времени. Повсюду публиковались фотографии первого собрания «мудрецов» во дворце Долмабахче – по истине китчевая обстановка для китчевого сборища.

(Султанская резиденция, построенная в середине XIX-го века в стиле барокко, с использованием огромного количества золота и позолоты, выражавшая стремление подражать роскошным резиденциям европейских монархов. В период 1938-2007 – музей, в 2007-м в Долмабахче перенес свою резиденцию премьер-министр Эрдоган, что стало очередным проявлением его «султанских амбиций» – прим. пер.).

Среди этих «мудрецов» был и мой старый знакомый Мурат Белге. Воодушевленный безразличием жителей, Эрдоган пошел еще дальше – он решил построить торговый центр на месте парка Гези, соорудить новый мост через Босфор и огромную новую мечеть, закрывающую изящные творения Синана (османский архитектор XVI века, создатель мечети Сулеймание и еще около 300 зданий и мостов – прим. пер.). Жителей Стамбула, конечно, никто и не спрашивал – и именно тот факт, что никакие консультации с ними не проводились, вызвал их гнев и стал причиной «оккупации» этого небольшого зеленого островка в центре города.

Как мы уже увидели, дипломатичность и стремление к примирению не входят в число добродетелей премьер-министра, как впрочем и великодушие. Он презирает на самом деле всех этих светских интеллектуалов и называет основателей Турецкой республики пьяницами и алкоголиками (как если бы к ним это относилось в большей степени, чем к коварному лорду Керзону и прочим правителям Британской империи, принимавших решение о создании республики). Эрдоган также постоянно твердит об опасности левого «терроризма». Когда он пребывает в гневе (а в гневе он бывает очень уж часто), то превращается в обычного деревенского хама, периодически грубо оскорбляя своих коллег.

Правящая ныне партия – социально консервативная, политически недобросовестная, экономически – связана со строительными компаниями, в военно-политическом отношении – связанная с любимцами НАТО – исламистами. И эта партия полностью игнорировала голос улиц. Многие долго считали Турцию моделью для прочих мусульманских стран. Однако высокомерие Эрдогана и то, что он стал использовать насилие (полицейские дубинки, водометы и слезоточивый газ) против преимущественно молодых людей – эту модель для подражания фактически разрушили. Отсюда и нота недовольства, последовавшая из Белого Дома и традиционное американское требование «обеим сторонам воздержаться от применения силы».

Беспрецедентно масштабной была и реакция на нападение полиции на безоружных мирных «оккупантов» – в течение 48 часов демонстрации солидарности и оккупации других общественных мест стали происходить фактически в каждом городе. Небольшая протестная акция разрослась до общенационального восстания против «султана больших и малых строительных компаний».

И вот когда я 15-го июня приехал в Анкару, то увидел, насколько всё вокруг изменилось – признаки изменений были видны повсюду – водометы и «скорпионы» (полицейские фургоны) были расставлены вдоль центральных улиц, готовые в любой момент действовать. Я впервые в жизни, например, видел протестную акцию, которая начиналась ночью. Люди приходили домой после работы, переодевались, ужинали и затем готовились выходить на акции протеста. Бутылки с водой и платки, смоченные жидкостью для защиты от слезоточивого газа. И затем только уже к 10-11 вечера они выходили на улицу – обычно небольшими группами, переходя улицы перебежками, словно скользящие тени.

Так они добирались до парка Кугулу («Лебединый» парк), где счастливо улыбались, видя там тысячи свои товарищей. Они скандировали лозунги, пели песни и всячески издевались над Эрдоганом. Затем – атака полиции. В мгновение ока выстраиваются баррикады – используются рекламные щиты, автомобили и вообще всё, что под рукой. Демонстрантов пытались разогнать водометами – не получилось. Затем в ход пустили слезоточивый газ (импортированный из Бразилии). Демонстранты разбегались, чтобы собраться снова. Так продолжалось до трех часов ночи, а иногда и позже. На следующую ночь всё повторялось сначала.

И пока на улицах происходят протесты, в окнах квартир мамы и бабушки демонстрантов в знак солидарности с ними гремят кастрюлями и сковородками – это предупреждение Эрдогану и к тому же старая турецкая протестная традиция – так действовали еще корпуса янычар, когда хотели заявить султану: «хватит, значит хватит». В Стамбуле, где Эрдоган попросил родителей не выпускать детей из дома, тысячи матерей, наоборот, сами присоединились к «оккупации» со своими кастрюлями и сковородками.

Эрдоган обозвал протестующих çapulcu («грабителями»). И в ответ, как и в Париже в 1968-м, молодые турки ответили: «Мы все çapulcu»! В парке Кугулу я даже видел лозунг на стене: «Добро пожаловать на фестиваль çapulcu»! Повсюду происходят страстные споры. Бесплатные библиотеки на каждом углу. Родители демонстрантов бесплатно раздают еду. Лица людей буквально светятся радостью. У всех почти на телефонах карикатура на Эрдогана, изображенного Стивом Беллом в виде водомета.

Я спросил одну девушку в парке по поводу использования ими этого слова çapulcu. Она засмеялась: «Да, мы сразу же отреагировали на это заявление Эрдогана. А вообще сама семиотика восстания, конечно, очень интересна. Однако гораздо важнее сейчас ответить себе на следующий вопрос: что же потом? Если движение демобилизуется, то это будет величайшей трагедией». И тут в разговор вмешался молодой человек: «Мы не можем вечно сидеть на площади. Нужно двигаться дальше».

Пока сложно сказать, как именно будет перегруппировываться новая оппозиция, но если сформируются новые демократические структуры политического движения (наподобие той же коалиции СИРИЗА в Греции, например), то они смогут стать постоянным средством выражения мнения низов. Ежемесячные народные ассамблеи в Стамбуле, Анкаре, Измире, Бодруме, Антакьи и прочих городах (на которых могла бы обсуждаться ситуация в Турции и заграницей, где люди могли бы докладывать о формировании нового движения) могли бы способствовать некоему постоянству протестного движения и тогда сбор и разгон людей на площади даже утратил бы смысл. Надеюсь, что так и будет. Когда же я высказал свои мысли собравшимся на площади, то один студент вдруг пропищал: «А я сторонник неолиберального капитализма, но я тоже здесь». Вокруг люди засмеялись. Я спросил его, что же в таком случае он здесь делает.

- Из-за полицейского насилия.

- Но ведь полиция и применяет насилие для защиты неолиберальных ценностей.

- Нет, неолиберализм продвигает либеральные ценности.

- И где же?

- В США.

Я высказал ему то, что нужно высказывать в таких случаях. Тут ко мне подошла женщина-врач и сказала, что ей пора идти на ассамблею врачей. Правительство Турции сейчас требует назвать имена врачей, лечивших раненых демонстрантов, но ассамблея ответила на это требование единогласным отказом.

Турция изменилась совершенно внезапно. На парапетах сидят представители уже нового поколения турок. Эрдогану для того, чтобы продемонстрировать поддержку народа, пришлось автобусами свозить своих сторонников со всей страны. И некоторых из них даже впечатлило происходящее в городах. Сейчас к тому же формируется фронт, вдоль которого пойдут битвы на следующих выборах. «Друг строительных компаний» ни в коем случае не должен снова стать премьером. Он надеялся, что ему удастся изменить конституцию и сделать Турцию президентской республикой – ведь если его не переизберут премьером, то он мог бы стать президентом - à la Путин. Теперь же сделать это ему будет гораздо сложнее.

Думаю, Эрдогану стоит почитать рассказ турецкого писателя Азиза Несина «Новый премьер-министр», в котором речь идет о султане, которому надоело, что один политический деятель все свои идеи заимствует у мула, и потому вместо него султан и назначил животное на должность министра.

Тарик Али

London Review of Books

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:

Ален Бадью. Турция и «возрождение Истории»

Баррикады Стамбула

Андрей Манчук. Почему Майдан – не Таксим

Турецкая весна?

Александр Иванов. Парк Гези. Театральная постановка

[Но] - But[Gee up!] Но!, Пошел!; [Gee!] Но!, Пошел!, Вот так так!