Тарантино о демократии

«Правда в том, что не существует жанра в кино, который лучше бы отражал ценности и проблемы данного десятилетия, нежели вестерны, снятые в определенное десятилетие», – так прокомментировал свое обращение к данному жанру Квентин Тарантино в одном из своих недавних интервью.

В фильме «Омерзительная восьмерка» режиссер вновь обращается к предыстории нынешних расовых конфликтов в США. В государстве, предъявляющем себя всему остальному миру в качестве главного защитника демократических прав и свобод, снова и снова вспыхивают очаги этнической вражды. Честное, не избегающее болезненных сюжетов исследование корней этой вражды, увы, еще долго будет оставаться актуальной задачей для художников США. Не давая прямых ответов, Тарантино расширяет круг обстоятельств, благодаря которым плавильный котел американского национального строительства так и не снял проблему расовой розни, несмотря на то, что с момента Гражданской войны прошло уже полтора столетия. И главное обстоятельство – в самой природе американской трактовки демократии с ее своеобразным пониманием демократических прав и свобод.

Все центральные персонажи фильма – не более чем корыстные убийцы, способные внушить зрителю действительно лишь чувство глубокого омерзения. Но только одни убийцы считаются преступниками, а другие убивают по закону. Охотник за головами Джон Рут везет пойманную им преступницу Дейзи Домберг в город Ред-Рок для того, чтобы та предстала перед правосудием и отправилась на виселицу. Его главная цель – получить за нее объявленное вознаграждение в размере десяти тысяч долларов. Деньги будут заплачены вне зависимости от того, будет преступница предъявлена живой или мертвой, но Рут по прозвищу Вешатель предпочитает доставлять сдавать своих клиентов государству именно живыми. В этом – его спортивный интерес и даже удовольствие: на протяжении всей картины он явно наслаждается собственной властью над Дейзи.

В финале преступница все-таки будет повешена. Правосудие свершат такие же законные убийцы – чернокожий охотник за головами Маркиз Уоррен и шериф Ред-Рока Крис Мэнникс. Но это будет не суд, а лишь изощренная месть за кровавую бойню, которую устроили в придорожной таверне подельники приговоренной в попытке ее освобождения.

Единственный из персонажей, кто говорит о том, что казнь должна сопровождаться соблюдением формальных процедур выдает себя за палача Ред-Рока, но оказывается лишь одним из бандитов. Формальная власть и закон в фильме – лишь повод для одних безнаказанно убивать других. Представители закона не имеют никаких преимуществ перед его нарушителями – исход конфликта определяется лишь тем, кто лучше вооружен и лучше умеет пользоваться оружием. Те, кто пытается оставаться вне этого конфликта, проигрывают гарантировано. Милейшие хозяева таверны Минни и Дэйв, которые всегда рады предложить своим посетителям вкусный кофе и фирменное рагу, не задавая при этом ненужных вопросов, гибнут первыми лишь для того, чтобы не стать ненужными свидетелями разборок людей с оружием. Особо унизительной смерти подвергается престарелый генерал Смитерс, воевавший на стороне конфедератов – хотя он уже и не воин, прежние его успехи провоцируют месть, за которой остальные участники сцены наблюдают с явным равнодушием. Они лишь обсуждают, имел ли законное право бывший майор армии северян Уоррен убивать дряхлого старика, которого сам же и спровоцировал взять в руки и навести на себя пистолет.

Никто из персонажей не считает абсурдом бесконечную кровавую вендетту – между сторонниками и противниками рабства, между палачами и близкими осужденных для всех персонажей и так далее, и так далее, и так далее. «Общество» может лишь защитить себя от неприятных впечатлений, предложив конфликтующим сторонам, пока они находятся среди этого общества, разойтись по разным углам комнаты. Что будет, когда враги выйдут за дверь, «обществу» уже не интересно – это частная жизнь, которая не допускает посторонних вмешательств. Понятно, что в таком обществе ни один внутренний конфликт никогда не будет преодолен.

Реальность «Омерзительной восьмерки» – не вымысел. Это всего лишь вполне добросовестная реконструкция жизни американской провинции середины XIX века. Многие ее элементы, такие как всеобщее право на ношение огнестрельного оружия и даже институт «охотников за головами» сохраняются в США до сих пор. При благоприятной экономической конъюнктуре они могут восприниматься в качестве забавных атавизмов, признаков почтения нации к собственной истории и традициям. Но как только напряжение в обществе начинает расти, эти традиции вновь напоминают о себе леденящими кровь криминальными новостями.

Англо-саксонская государственно-правовая модель в основе своей отвергает всякий патернализм, а равенство прав трактует как минимизацию вмешательства в частные споры граждан, каждый из которых волен применять в этих спорах почти что весь арсенал имеющихся у него легальных средств. С точки зрения сторонников демократии по-американски нет большой беды, когда в крупнейшей стране Европы неформальные вооруженные формирования диктуют собственные правила официальным должностным лицам или когда в маленькой постсоветской республике один из олигархов путем подкупа парламента фактически приватизирует всю государственную систему. При этом они же называют антидемократичной всякую попытку государства опереться на слабых (которых всегда большинство), чтобы выйти из под контроля сильных (которых всегда меньшинство).

В этом смысле фильм Тарантино является объяснением многих недавних и текущих событий, а также – предупреждением. Победа демократии американского образца несет большинству стран не культуру, не качественный кофе, не вкусное рагу и не достойную старость, а вечный кровавый кошмар.

Сергей Козловский

Читайте по теме: 

Андрей Манчук. «Drinking rum and Coca-Cola»

Алексей Цветков. «Жизнь Пи» – атеизм невыносим?

Андрей Манчук. Призрак надежды

Бернардо Бертолуччи. Сжатый кулак в Венеции

Cлавой Жижек. Политика Бэтмена

Саймон Хаттенстоун. Семь рюмок с Аки Каурисмяки

Илья Деревянко. Давным-давно, в далекой галактике

Билл Муллен. Шик, блеск и Гэтсби

Алексей Блюминов. «Облачный атлас»: выбор сопротивления

Андрей Манчук. Апокалипсис сегодня