Апокалипсис сегодня

Сценарий апокалипсиса в фильме «2012» оказался бесхитростно простым. Вспышки солнца разогревают ядро Земли как микроволновую печь, быстро разрушая земную кору. Об этом становится известно глобальным элитам, которые скрывают информацию от жителей обреченной планеты.

Секретный проект оставляет возможность спасения для четырехсот тысяч «избранных» – они должны укрыться на кораблях-«ковчегах», построенных в Гималаях руками китайских рабочих. Входной билет на их борт стоит миллиард евро за каждого человека – социальный ценз на право жить в постапокалиптическом мире. Тех, кто хочет придать катастрофу огласке, уничтожают. Судьба «миллиардов без миллиарда» автоматически решена.

«Чтобы у тебя было будущее, надо быть Биллом Гейтсом, или Рупертом Мердоком, или русским олигархом», – говорит Вуди Харельсон в роли полоумного американского конспиролога, вещаюшего об апокалипсисе на маргинальной радиостанции. И русский олигарх Юрий Карпов, бывший боксер из Мурманска, вскоре появляется в фильме на гигантском самолете «Руслан», вместе с любовницей Тамарой, ее гламурной собачкой и двумя малосимпатичными отпрысками.

Воля обстоятельств, слишком фантастических даже для фантастического фильма, заставляет его взять на борт семью своего шофера, безработного писателя Кертиса. Пролетев над уходящим в пучину миром, они попадают в Гималаи, где Карпов предъявляет охране «ковчега» билеты для себя и своих сыновей. А Тамара и Кертисы проникают в корабль через технический ход, чтобы спасти «избранных» пассажиров. Фильм кончается хеппи-эндом – выжившие богачи празднуют на могильнике погибшего человечества.

Сюжет блокбастера выглядит нарочито нереалистичным – как и нелепая версия солярно-геологического апокалипсиса. Кажется, что все это придумано лишь с одной с целью – чтоб показать нравы кризисного общества и глубоко укоренные в нас страхи, имеющие очевидную социальную подоплеку. Фильм «Район №9» подтвердил: фантастические представления об инопланетных существах отражают в себе жизнь земных людей. А извечная боязнь «конца света», на которой построили свою ленту создатели «2012», указывает на общественную нестабильность и подсознательное ожидание вполне реальных земных бедствий.

Говоря о предпосылках массовой паники, психологи склонны выделять среди них «общую напряженность, вызванную происшедшими или ожидаемыми природными, экономическими, политическими бедствиями». «Если они говорят, что не надо паниковать, значит надо бежать!» – формулирует эти настроения один из героев фильма «2012». Хроническое недоверие к власти на всех ее уровнях провоцирует эсхатологические настроения в самых широких массах – от базарных торговок до офисных хомячков. Люди боятся потому, что обоснованно не верят политикам – и власть умело использует этот страх для манипуляции запуганными массами. Гибель «честного» президента-афроамериканца, раздавленного в фильме авианосцем, символично демонстрирует крах надежд на «капитализм с человеческим лицом» в лице президента Обамы.

В каком-то смысле эти страхи имеют реальную основу – ведь события последних лет действительно предвещают конец привычного нам миропорядка. Внимая байкам о мистических знамениях и древних пророчествах майя, жители глобализованного мира думают о вполне обыденных и совершенно реалистичных вещах – об угрозе дефолта и экономическом крахе, об инфляции и увольнениях, о сокращении пособий и увеличении пенсионного возраста, о долгах, ценах и будущей войне. Словом, о том, что ожидает нас уже завтра.

Радужные представления о потребительском будущем, построенном на дешевых кредитах, которые еще несколько лет назад придавали смысл жизни многим миллионам людей, сменяются паническим страхом перед завтрашним днем. Это настоящий конец света – в том смысле, что речь идет о конце эпохи неолиберализма, который был торжественно провозглашен завершающей стадией истории человечества. Нам годами внушали, что мир может быть только таким – и вот этот мир распадается на наших глазах, и вопрос о том, что будет после него, заботит теперь не только патентованных левых, но и те самые массы, интересы которых они всегда надеялись выражать.

Френсис Форд Коппола был прозорлив: апокалипсис – это то, что уже случилось с миром сегодня. Древние авторы Откровения Иоанна Богослова символически описывали в свитках грозящие им беды своего времени, а пресловутый мистический Зверь воплощал для них земного государя Нерона. Его имя было зашифровано в «сатанинском» числе «666» – «Nero Caesar», о чем в свое время не без иронии писал Фридрих Энгельс. А столетья спустя Пьер Безухов пытался разгадать в этих же роковых цифрах имя Наполеона, наводившего ужас на его современников в крепостнической России, боявшейся и ждавшей неизбежных исторических перемен.

Люди веками видели признаки Судного дня в катастрофах, войнах и бедствиях своей эпохи. «Первыми накроются фондовые рынки. Экономика – бум, доллар – бум… А потом такая свистопляска начнется – война, геноцид», – слушая пророчества Вуди Харельсона зрители постсоветских кинотеатров видят за ними угрозу вполне реальных последствий кризиса. Тема апокалипсиса близка этим людям, многие из которых уже давно сделали у себя в чулане стратегические запасы свечей, консервов, таблеток и сигарет.

Фантастические картины будущего – это наше настоящее, преображенное в сознании человечества. Волны, которые заливают мир в фильме Роланда Эммериха, напоминают о реальной трагедии затопленного Нового Орлеана, когда лидеры сверхбогатой империи не сочли нужным вовремя эвакуировать жителей бедных кварталов. Или о «рождественском цунами», забравшем жизни ста тисяч человек на берегах Индийского океана – в то время как правительство США, зная о волне за четыре часа до ее удара, предупредило лишь персонал своей военной базы на Диего-Гарсия. Или о катастрофическом цунами в Японии, где руководство атомно-энергетической корпорации превратила природный катаклизм в техногенное бедствие.

А целые регионы планеты – вроде Ирака, Афганистана или Центральной Африки – пережили череду военных апокалипсисов, и жизнь этих регионов напоминает декорации к фильмам постапокалиптического жанра. В то время как война постепенно расширяется на новые, некогда мирные страны.

Блокбастер «2012» позволяет заглянуть в тектоническую пропасть, зияющую в основании нашего общества. Эта трещина разделяет собой элиты, определяющие экономическую и политическую жизнь человечества – и миллиарды людей, жизнь которых ничего не стоит в мире глобальной рыночной катастрофы. В фильме символично показана гибель индийского геолога, предупредившего сильных мира о его скором конце. За ним просто забыли прислать самолет. 

Но чем заполнена эта жизнь? Авторы «2012» спрашивают об этом, показывая мелочное существование обывателей и миллиардеров – особенно бессмысленное на фоне грозящей им гибели. Секретарю Белого дома некого брать с собою в «ковчег» – свою престарелую мать он предпочитает бросить на гибель волнам. А карикатурный нувориш Карпов хладнокровно отказывает в спасении надоевшей ему спутнице своей олигархической жизни. Недалекие, лживые, циничные, корыстолюбивые существа – да еще с плохой актерской игрой – какими предстают перед зрителем герои фильма, кажется, вполне заслуживают своего конца.

В этом есть известная доля смысла. Подспудное ожидание краха нашего мира говорит о том, что он не может больше существовать в своем нынешнем виде. Тектонические толчки однажды разрушат его экономический базис, заставив рухнуть уродливую общественную надстройку. Фильм «2012» прозрачно намекает на это кадрами уличных протестов на саммите «Большой восьмерки».

«Мир, каким мы его знаем, однажды перестанет существовать» – прозорливо говорит Джон Кьюсак в роли писателя-шофера Кертиса. Вопрос в том, кто будет строить новое на его руинах, усеянных обесценившимися деньгами, ржавым оружием, останками нормы прибыли и осколками прежних страхов. 

Андрей Манчук