Движение без требований?

Вопрос о требованиях висел в воздухе с самых первых недель и месяцев возникновения движения «Окупай Уолл-стрит», порождая всеобщее желание как-то его решить. Отсутствие требований у движения становилось для многих  практически невыносимым. Сам факт их требований интриговал, вызывал у людей стойкий интерес к движению, порождал опасения, ожидания, и, конечно, вселял надежду. Чего же они, все-таки, хотят? Чего они могут желать? Различные комментаторы истерично требовали от движения хоть каких-нибудь требований. Кто-то же должен, наконец, прояснить: чего они, все-таки, хотят!

И частично именно из-за этого всеобщего беспокойства по поводу отсутствующих требований движения оно оказалось в своеобразном тупике американской политической сцены. Они сделали невозможное – создали новую политическую силу. И потому казалось, что и требовать они тоже должны только невозможного. Многие из участников движения воспринимали само отсутствие (четко сформулированных) требований как полезный для движения и усиливающий его фактор. Таким образом, различные комментаторы и сами протестующие смогли подать неспособность движения договориться по вопросу о требованиях и общей политической линии как некий осознанный выбор.

Каждый, кто знаком с внутренней динамикой движения, знает, что это отнюдь не так. Хотя в некоторых городах и составлялись списки требований участников акций, однако в Нью-Йорке попытки определить требования движения встречали жесткое противостояние. Лишь некоторые независимые организации – например, такие, как профсоюзы – создали здесь свои списки требований. В данном эссе мы утверждаем, что отсутствие требований вовсе не является сильной стороной движения, а наоборот, отражает его идеологическую слабость.

Мы также утверждаем, что требования необходимо вырабатывать, не исходя из вопросов тактики, а исходя из вопросов стратегии. То есть, они должны основываться на долгосрочной перспективе политических целей движения, чего пока как раз и не хватает движению «окупай». Соответственно, во второй части текста мы утверждаем, что стратегия должна основываться в политике общего (commons). Но сначала мы попытаемся опровергнуть три основных вида возражений против выдвижения требований, высказываемых на ассамблеях движения «окупай», митингах и просто в разговорах участников движения.

Во-первых, участники движения часто говорят, что любые требования способны породить разногласия, и, следовательно, могут оттолкнуть от него несогласных с этими требованиями, а также помешать вливанию в движение новичков из других социальных слоев. В качестве аргумента обычно говорят, что поскольку «окупай» стремиться стать движением, выражающим взгляды и интересы большинства общества, то любая попытка определить требования ведет к ослаблению потенциальной силы движения. Назовем этот тип распространенных возражений против выдвижения требований «антипрезентационным».

Во-вторых, нередко говорят, что требования ослабляют автономность движения, поскольку они апеллируют к некоему внешнему агенту – в данном случае правительству и властям – ставя перед ним задачу: решить те проблемы, которые само движение решить не способно. Кроме того, нередко можно услышать, что движение должно сконцентрироваться на «автономных решениях», а не на требованиях, адресованных вовне. Назовем этот вид возражений «автономистским».

Третий вид распространенных возражений против определения требований сводится к тому, что правительство может удовлетворить некоторые из них, и, таким образом, расколоть движение и интегрировать некую его часть в существующий ныне политический спектр – тем самым, подрывая сам смысл существования движения. Называем этот вид возражений «кооптационным».

Некоторые из участников движения предлагают противодействовать самой возможности кооптации движения властями посредством выдвижения заранее «невыполнимых требований» – то есть таких требований, удовлетворить которые невозможно без радикальной трансформации всей системы. Сам факт невыполнимости этих требований должен продемонстрировать ригидность системы – ее неспособность меняться при необходимости. Стало быть, движение, выдвигающее невыполнимые требования невозможно кооптировать. Однако это предложение внутри движения отвергают сторонники прагматического курса, утверждающие, что, если и озвучивать требования, то нужно фокусироваться на достижимых целях, чтобы показать: движение способно добиться конкретных и количественно измеримых результатов.

Давайте, сначала рассмотрим «антипрезентационное» возражение против выдвижения требований. Суть его сводится к тому, что движение «окупай», предположительно, является неким блоком, объединяющим в себе людей из совершенно разных слоев общества – из его разных расовых, культурных, религиозных и социоэкономических подгрупп. Поэтому лозунг «нас 99%» воспринимается не просто как некая стратегическая риторика или политическая фикция, а скорее как обозначение якобы, существующего социополитического единства, которое определяет само себя в качестве оппозиции одному проценту.

«Антипрезентационность» движения может выражаться в двух формах. Во-первых, участники движения нередко утверждают, что еще слишком рано выдвигать требования. Движение еще, дескать, слишком молодое – у него не было достаточно времени, чтобы достичь консенсуса по наиболее важным вопросам. Таким образом, выдвижение требований на этом этапе лишь помешает коллективному обсуждению, в ходе которого участники движения смогут сформулировать свои интересы и цели. Во-вторых, более радикальная группа сторонников «антипрезентационности» утверждает, что время выдвижения требований вообще никогда не наступит. По их мнению, требования только активизируют государственный аппарат, который стоит вне общества, над обществом и действует против общества. Например, анархисты и либертарианцы постоянно блокировали предложения о введении налога на финансовые трансакции и учреждении контроля над банковским сектором. При этом они утверждали, что подобные меры лишь увеличат штат правительства и расширят сферу его вмешательства.

Однако сторонники «антипрезентационности», – как в версии «не сейчас», таки в версии «никогда», – не принимают во внимание тот факт, что 99% - это в действительности не есть некий социальный блок. Скорее, это общность субъектов, которые расходятся в интересах и мнениях: политически и экономически. Отказ презентовать себя посредством требований – это, по сути, отказ (или неспособность) честно оценить социальный состав участников движения, с тем, чтобы в дальнейшем выработать политику движения таким образом, чтобы различные силы и точки зрения внутри движения не нейтрализовали друг друга. Кроме того, неспособность оценить социальный состав движения зачастую лишь маскирует акцент на демократическом процессе и всеобщем участии.

Чтобы избежать некоторых конфликтов и поддержать миф о консенсусе, в движении формируются автономно действующие группы и комитеты, проводящие закрытые собрания. Эти группы сводятся вместе с помощью таких посреднически структур, как Генеральная Ассамблея и Совет Спикеров, которые и пытаются найти общую почву для объединения политических и экономических позиций разных групп, подчас противоположных друг другу. Иными словами, акцент на консенсусе, отказе от требований и отказе от презентации движения был эффективен лишь на первом этапе. Именно таким образом удалось стимулировать желание политического участия у различных групп людей и расширить социальную базу движения. Однако эта же тактика создала некое слепое пятно – неспособность видеть реальные расхождения, за что придется расплачиваться политической эффективностью движения. Ведь с тех пор любые серьезные предложения отвергаются ради того, чтобы не оттолкнуть тех, кому они не понравятся.

Конечно, в «антипрезентационности» есть определенное зерно истины – любые требования действительно раскалывают единство движения. Они стимулируют разногласия между всяческими «за» и «против», между «нами» и «ими». «Антипрезентационность» существенно помогает мобилизации, тогда как любые конкретные требования означают не столько то, что люди могут поддержать или не поддержать их, сколько то, что они должны их поддержать – раз уж они являются частью одного движения и стоят по одну сторону баррикад.

«Автономистское» возражение против выдвижения требований является более обоснованным, чем «антипрезентационное». Для автономов (и анархистов) практика «оккупаций» и сам способ существования движения уже сами по себе являются символом нового, более демократического и более эгалитарного мира. Сама манера действия и взаимодействия между участниками движения во время «оккупаций» воспринимается как попытка «быть теми самыми переменами, которые мы хотели бы наблюдать во всем мире».

Участники движения пытаются действовать в соответствии с идеалами взаимопомощи и равенства, стимулируя тем самым развитие движения, направленного против эксплуатации и общественного неравенства. Кроме того, автономистский подход фокусируется на создании автономных структур, политических организаций и практик нового типа. С этой перспективы выдвижение требований отрицается не только по причине того, что оно оказывает поддержку умирающей системе, но и потому, что оно уводит энергию движения от процесса самостоятельного строительства новых форм общности. Любые требования фокусируют внимание участников движения вовне самого движения, тогда, как они должны концентрироваться на его внутренних проблемах.

Как и в случае с «антипрезентационностью», автономистское неприятие требований предполагает, что множество политических и экономических интересов 99% населения может совпадать. Однако, если «антипрезентационисты» игнорируют политические разногласия, то сторонники автономности движения упускают из виду экономические расхождения. Сама практика «оккупаций», как ее представляют себе сторонники «автономы», предполагает задействованность участников движения в течение всего рабочего дня. То есть, предполагается полная самоотдача – необходимо жить, дышать и самим быть этим движением.

Политика, нацеленная на переустройство мира, предполагает некую поддержку «оккупаций» – причем, преимущественно, материально-техническую поддержку. Однако решение вопросов, связанных с материально-технической поддержкой движения, все же требует некоторого взаимодействия с властями. Например, юридическая поддержка предполагает наличие адвокатов, разного рода разрешений и постановлений суда. Кто-то должен оплачивать и такие вещи, как палатки и спальные мешки. Кто-то должен поставлять и готовить еду. Следовательно, хотя движение и желает быть прообразом будущего, но в реальности оно зависимо от нынешней инфраструктуры, от наличия товаров и услуг, которые в основном производятся и распределяются посредством капиталистического способа производства и капиталистических отношений.

К тому же, многие из тех, кто поддерживает движение, где-то работают – помимо участия в движении у них есть и другие потребности и обязанности. Они хотят принимать участие в движении, но не могут бросить работу. Их экономическое положение не позволяет им отдавать все свое время, как того требует практика перманентных оккупаций.

Как «антипрезентационисты», так и те, кто выступает против выдвижения требований с позиций «автономизма», отказываются признавать две основных функции, которые несут требования. Во-первых, мы можем разработать требования относительно самих себя. Во-вторых, требования – это лишь средство, а не самоцель. Требования могут быть и средством достижения автономности движения. Когда требования воспринимаются как требования к себе, тогда сам процесс их формулировки становится процессом субъективизации или формирования воли движения – то есть процессом, посредством которого из разногласий формируется некая общая воля движения. Разногласия становятся тогда не некой обузой, которую следует отрицать или избегать – они придают определенную силу движению, которое становится нашим движением – движением нас по пути к достижению общей цели.

Но если суть «антипрезентационистского» неприятия требований сводится к тому, что они по природе своей вносят раскол, а суть их неприятия с автономистких позиций, соответственно, сводится к необходимости сосредоточиться на построении желаемого мира, то суть «кооптационного» возражения против требований – это как раз признание существующих разногласий и антагонизмов. Дело в том, что те, кто возражает против требований из опасений кооптации части движения государством, неверно проводят саму линию раскола. Они видят исключительно линию раскола между государством и движением, но не видят внутренних линий раскола.

Вместо того, чтобы учитывать множественность различных позиций, во всей их экономической обусловленности, боязнь кооптации предполагает, что сила движения заключается лишь в единстве, питаемом гневом и недовольством, и при любых конкретных успехах движения единство это сразу же рассыпается. Таким образом, те, кто выдвигает антикооптационные аргументы против выдвижения требований, фактически начинают дебаты на темы о конкретных предложениях, взвешивая различные «за» и «против».

Будет ли требование государственного плана по созданию рабочих мест означать фактическую кооптацию движения профсоюзами? Будет ли требование отменить право корпораций выступать в суде в качестве физического лица означать поддержку Демократической Партии? И не означает ли тогда, что поддержка движения такими организациями, как MoveOn уже является симптомом реально происходящей кооптации движения? Таким образом, «антикооптационисты» игнорируют реальные и потенциальные связи между различными конкретными предложениями. Пытаясь избежать фрагментированности движения, которая столь долго преследовала левое движение, они лишь усиливают его.

Основная проблема, которая четко прослеживается во всех аргументах против выдвижения требований, заключается в неспособности движения противостоять внутренним антагонизмам. Поэтому сам вопрос о требованиях уже выводит на первый план фактически имеющие место разногласия внутри самого движения – те разногласия, которые многие из участников хотели бы отрицать.

К счастью, за всеми этими возражениями против требований стоит стремление двигаться вперед. Для того чтобы движение «окупай» смогло превратиться из протестного движения в движение революционное, ему придется признать наличие внутренних разногласий, создавать альтернативные виды практики и организации, и лишь таким образом утверждать собственную общность. И в этом движению может помочь определенный набор идей и практик, связанный с таким понятием, как «общее» (commons). Общее – это некий ограниченный объем ресурсов, способ распределения и использования которых определяется сообществом тех, кто их производит и потребляет. Сама ограниченность, конечность ресурсов «общего» позволяет нам говорить о социальном неравенстве и заданных природой пределах капиталистического развития.

Вопреки всем апологетам частной собственности, вопреки примату личных интересов, сама идея «общего» утверждает примат коллективности и общих интересов. Об общем благе говорил еще Аристотель, а также многие современные мыслители: Майкл Хардт и Антонио Негри, Сильвия Федеричи, Джордж Каффенцис, Иэйн Боул, Элинор Остром, Эбен Моглен, Славой Жижек и многие другие.

Политика общего признает существующие разногласия и даже изначально признает, что «общего» не существует. Уничтожаемые и приватизируемые на протяжении двух столетий, постепенно включаемые в капиталистический способ «накопления и распределения» - пишет Остром – «общественные ресурсы» были сведены до крохотных резерваций в мировой экономике.

Неформальная экономика, коммунальные практики, такие как кооперативы в собственности рабочих, практика поддержки сельского хозяйства местным сообществом, общественные сады, самоуправляемые дома и социальные центры, бесплатные и открытые источники программного обеспечения – все эти практики повсюду рассеяны до молекулярного уровня. Природные и социальные ресурсы, задействованные в таких практиках, количественно не сравнимы с теми объемами богатств, которые присваивает и эксплуатирует капитал. Хотя такие кибер-энтузиасты, как Йохай Бенклер приводят в качестве примера Интернет – как огромное хранилище знаний и информаций, доступное каждому и зачастую управляемое самими пользователями, – но они, все же, упускают из виду тот факт, что промышленное производство и сельское хозяйство остаются преимущественно в частных руках. Апологеты информационного «общего» зачастую отказываются признать, что подобная разновидность «общего» может существовать лишь постольку, поскольку она способствует капиталистическому развитию – а плоды, которое она приносит реинтегрируются в капиталистический цикл производства.

(Здесь можно вспомнить и об использовании системы «Линукс» государственной администрацией ряда развивающихся стран, и об использовании открытых источников программного обеспечения корпорациями и военными).

Таким образом, первый вопрос, который вызывает радикальная политика «общего», звучит так: «как может быть создано, воссоздано и распространено подлинное антикапиталистическое «общее»? Совершенно ясно, что этот вопрос напрямую подводит нас к идее о существовании частной собственности и капиталистического накопления – то есть, к настолько глобальным вопросам, что многие активисты предпочитают вообще их не касаться. Требование создания и экспансии «общего», не подчиненного императиву накопления и прибыли, обязательно проявит скрытые разногласия тех самых 99 процентов. Участники движения «окупай», учитывающие историческую неудачу «реального социализма» и испытывающие при этом нехватку иных масштабных моделей альтернативного развития, похоже, готовы удовлетвориться неокейнсианской политикой, которая начинается и зачастую заканчивается лишь требованиями фискальной реформы и государственных инвестиций в некоторые стратегические секторы: инфраструктуру, «зеленые» технологии, образование и здравоохранение.

Однако, как мы уже говорили, эти требования не могут быть четко сформулированы – поскольку они встречают противодействие со стороны анархистов и автономов, отвергающих любые требование и предлагающих сконцентрироваться на самоценности и самоорганизации. Для автономов организационные формы движения уже функционируют – зачастую именно, как институции «общего». Однако подобная точка зрения игнорирует тот факт, что основная масса ресурсов, которыми располагает движение, уже произведена и распределена в соответствии с капиталистической логикой.

Если неокейнсианская и социалистическая позиции недооценивают или игнорируют процесс самоорганизации, то автономы не могут решить вопрос о выживаемости самого движения в долгосрочной перспективе – так как игнорируют тот факт, что массовое накопление богатств в частном секторе экономики является основным препятствием для дальнейшего распространения политики «общего». Мы же считаем, что автономная организация движения и политика радикальных требований должны сочетаться, если уж мы нацелены на достижение трансформации общества в длительной перспективе.

Поскольку экспансионистская политика «общего» считается основной в стратегии движения «окупай», то и сами требования становятся, скорее, тактическими средствами достижения стратегических результатов, а не формальными определителями, которые власть может использовать в своих целях, действуя по принципу «разделяй и властвуй». Исходя из этой перспективы, любая попытка государства кооптировать движения посредством ряда уступок поможет экспансии общественного управления общими ресурсами, тем самым, дав начало институциональной трансформации, политическую и символическую силу которой не следует недооценивать.

Поскольку широкой, универсальной политики «общего» еще не существует (хотя условия для нее уже созрели) и она не возникнет за один день, тактическое использование требований создает возможность тестирования и опытно-экспериметнального обучения управлению общим. Например, что если экологическое движение, направленное против дробления собственности на водные ресурсы, начнет национальную кампанию, нацеленную на провозглашение всех наземных вод общим достоянием? Это не только поможет защитить массы людей от компаний, представляющих угрозу жизням миллионов, но и даст беспрецедентно широкие полномочия избранным местными сообществами органам по управлению водными ресурсами. Но как будут формироваться эти органы управления, и как именно они будут управлять?

Следуя той же логике, можно задать аналогичные вопросы и относительно образования, здравоохранения и производства энергии. Относительно каждого из этих секторов мы должны будем разработать определенные схемы управления ресурсами, воспринимаемыми отныне не как товар, а как общая собственность, способ потребления и распределения которой определяется сообществом производителей и потребителей.

Подобные вопросы – это лишь начало более широкого изучения проблем, при том, что концепция «общего» уже становится не единственным пригодным на все случаи вариантом решения, а, скорее, некой мобильной концепцией, которой можно и нужно по-разному оперировать на разных уровнях детализации и на разных стадиях В качестве предварительных мер мы предлагаем оперировать политикой «общего» на трех уровнях:

1) управление землей и природными ресурсами;

2) производство и воспроизводство социальной жизни (включая здравоохранение, обеспечение жильем, образование и труд);

3) производство и распределение энергии, знаний и информации.

Поскольку все эти три уровня переплетены друг с другом, могут возникнуть конфликты относительно их приоритетности. И следует учитывать, тот факт, что поверх всех этих уровней, на первом месте всегда должно стоять понимание конечности ресурсов «общего» – что означает необходимость их активного воспроизводства, а не только потребления.

Как мы считаем, именно этот момент обозначит решительный разрыв с капиталистической системой производства. Нынешняя система могла существовать лишь постоянно выходя за собственные пределы, продуцируя беспрецедентный демографический взрыв и уничтожая при этом саму систему жизнеобеспечения. Движение «окупай» представляет собой уникальную возможность переосмыслить саму эту модель – но для этого ему необходимо избавиться от иллюзий о том, что любые предложения и точки зрения равноценны только на основании того, что по их поводу была проведена демократическая дискуссия.

Движению необходимо будет обозначить для себя приоритеты на пути к подлинной трансформации политики, на пути к тому будущему, которое хотели бы видеть его участники.

Марко Дезериис, Джоди Дин

Possible Futures

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:

Сапатисты - коммуне Окленда

Спенсер Саншайн: "Оккупация" с конспирологами?

Дмитрий Колесник: Разминка на Уолл-стрит

Денни Шехтер: За кадром "Оккупай Уолл-стрит"

Славой Жижек: Политика Бэтмена