Антиутопии и «свободный рынок»

Один мой друг из числа «прогрессивных родителей» недавно был несказанно рад тому, что его дети увлеклись чтением молодежных антиутопий (young adults dystopias). Они с нетерпением ждали экранизации фильма по роману «Дающий» (в прокате фильм «Посвященный»), после того, как взахлеб перечитали четыре бестселлера его автора – Лоис Лоури. Они буквально проглотили блокбастеры по романам «Дивергент» и «Голодные игры», после чего с жадностью стали потреблять все сопутствующие этим книгам и фильмам товары. Они нашли себе сотни новых друзей по всему миру, которые с такой же страстью восхищались кумирами подростков Кэтнис, Трис и Джонас, посвящая им десятки тысяч твитов на фан-страничках.

Мой друг полагал, что увлечение подростков романами-антиутопиями – это все-таки некий шаг вперед после культа Гарри Поттера, забивавшего детские головы мечтами об элитных частных школах и сверхъестественных возможностях. Он считал также, что молодежные антиутопии способны научить детей «оспаривать действия правительства», поскольку в этих романах, как правило, присутствует главный герой, разоблачающий ложь и восстающий против власть предержащих. Молодежные антиутопии, как он утверждал, являются замечательным инструментом образования для левых. И никогда еще прежде мой друг настолько сильно не ошибался.

Если бы это было 20 лет, то он был бы прав. Он ведь просто проецировал на новое поколение свои детские воспоминания от прочтения и просмотра антиутопий своего детства – впечатления, которые можно резюмировать фразой «экономика свободного рынка сотворит ад на земле». Это была традиция, берущая начало еще от Герберта Уэллса и его увлечений идеями коммунизма (см., например, его дебаты со Сталиным 1937-го). Затем эта традиция плавно перетекла в 1960-е (благодаря таким про-левым авторам как Филипп Дик). В романе Филиппа Дика «Мечтают ли андроиды об электроовцах» (в киноварианте «Бегущий по лезвию бритвы») пост-аполиптическое будущее представлено в виде победы частной глобальной корпорации, пришедшей на смену правительствам и государствам.

Аналогичные картины диктатуры (хотя на этот раз христианско-фундаменталистского и анти-феминистского типа) изображены в мрачной антиутопии Маргарет Этвуд «Рассказ служанки», при этом феминистки «второй волны» склонны смотреть на киберпанк в литературе через анти-патриархальную и антикапиталистическую призму. Аналогичным образом научную фантастику Уильяма Гибсона хвалил известный критик-марксист Фредерик Джеймисон.

В этот период времени капиталистическая антиутопия считалась признанной левой «культурной стратегией» и господство этого жанра продлилось где-то до 1993-го, то есть совпало (может быть и случайно) с периодом упадка левых старого образца и подъемом неолиберализма. Сейчас же нарратив антиутопий, захватывающий умы и сердца миллионов подростков по всему миру способствует распространению уже правых идей.

«Минуточку – вероятно, скажете вы – разве все эти истории не о свободе, поисках истины и обществах угнетения»? Однако, тот тип свободы, который защищают герои «Голодных игр» и «Дивергента» - это, скорее «агитпроп капитализма» - на что и обращал недавно внимание журнал Salon. Что отличает все эти новые антиутопии (практически без исключений) от антиутопий прошлого? То, что «отрицательные герои» - это уже не корпорации, а государства и разные добродушные лево-либералы, которые стремятся улучшить мир.

Романы типа «Дающий», «Дивергент» и трилогия «Голодные игры» - сознательно или нет – но критикуют фундаментальные проекты и цели левых: государственное вмешательство в экономику, принципы государства всеобщего благоденствия, прогресса, планирования и социального равенства.

Такого рода антиутопии поддерживают, по сути, один из основных идеологических постулатов, против которого левые ведут борьбу вот уже на протяжении столетия, а именно – против идеи, утверждающей, что именно человеческая природа, а не воспитание, определяет наши действия и образ жизни. «Молодежные антиутопии» предлагают нам жизнь в мире господства свободной конкуренции, без вмешательства государства; мир, где героями движут врожденные силы человеческой природы в их борьбе против зла – то есть против тех, кто защищает концепцию социального планирования.

Не существует, конечно же, никакой тайной подпольной организации банкиров – «братства» членов клуба Бильдерберг из неолибералов и неоконов, которые диктуют писателям, что именно писать. Не существует и заговора правых масс-медиа, которые, якобы, пытаются внушить реакционные идеи молодым и внушаемым читателям. В данном случае мы имеем дело с тем самым выражением «духа времени», когда проявляется само культурное подсознательное. Мы, похоже, распространяем правые идеи, потому что – сознаем мы это или нет – но мы их приняли и фактически уже не оспариваем.

Современные «молодежные антиутопии» – это на самом деле мечты нашего неолиберального общества, испытывающего страх перед коммунизмом, социализмом и плановым обществом. Мы слишком уж упрощенно рассматривали их, считая некими сказками, которые можно рассказать детям и удовлетворить воображение ребенка внутри самих себя.

Общей чертой всех вышеперечисленных романов является один тот же основополагающий нарратив: в каждом из них есть некий уникальный индивидуум, проживающий в стабильном, мирном и четко структурированном обществе – этому индивидууму (в виде дара или проклятия) даны некие сверхъестественные способности, отличающие его от окружающего конформистского сообщества. В «Дающем» - это необычайная память; в «Дивергенте» - это генетическое отклонение; в «Голодных играх» - необычайное мастерство выживания. Затем все эти уникальные индивидуумы вынужденно предстают перед выбором, предполагающем конфликт с властью.

В ходе этого конфликта власти проявляют себя в виде все-контроллирующего правительства, которое диктует, навязывает и охраняет все социальные нормы и поведение граждан, устанавливая жесткую структуру общества и экономики, на основе которой это общество функционирует. Принцип, которым руководствуется здесь элита общества, сформулирован в романе «Дающий»: «Когда людям предоставляется право выбирать – они делают неправильный выбор».

Да, конечно, в этих книгах содержится критика статичности, что, как вы, возможно, подумаете – очень даже хорошо – ведь каждый подросток – это бунтующий индивидуалист и либертарианец. Однако правая идеология гораздо глубже пускает корни в самой структуре данного нарратива.

В каждом романе такого типа все-контроллирующее или тоталитарное правительство (которое само считает, что реализует некий утопический социальный проект) приходит к власти в результате некой катастрофы. В «Дивергенте», «Инсургенте», «Преданной» катастрофа происходит в результате неудачных попыток ученых улучшить ДНК. В «Дающем» - в результате невыносимых страданий, которым ученые подвергли человечество, стремясь сконструировать идеальное контролируемое общество.

В «Голодных играх» действие происходит после периода массовой гибели и разрушений, когда элита устанавливает тоталитарное правительство, действуя из самых благих побуждений. В первой части «Голодных игр» - «Сойка-пересмешница» - герой провозглашает: «С самого начала мрачных времен наше общество знало только лишь мир – наша идеальная система была рассчитана на то, чтобы кормить и защищать».

В «Дающем» сама злонамеренная структура общества иногда называется «Community» и нуклеарная семья в ней запрещена (что когда-то было долгосрочным планом коммунистов). Мужчины и женщины в этом обществе полностью равны на рабочем месте и, в частности, отец главного героя Джонаса работает «кормильцем» - он заботиться о малышах. (Здесь несложно заметить намек на марксистский феминистский проект, который подается в романе как причина возникновения сущего ада на земле). Дети в этом обществе не знают своих биологических родителей, и первые годы жизни их воспитывают всем обществом: когда-то подобный проект предлагала осуществить коммунистка Александра Коллонтай.

Такие вот детали, собранные воедино в одном жанре литературы, в целом становятся обвинением левых и продвижением правой идеологии. Как для детских книжек, так это очень уж хитроумный проект.

Кроме того, следует учесть тот факт, что книги этого жанра издаются огромными тиражами – это наиболее крупный в истории книгопечатания рынок – таким образом, идеи об опасности и потенциальном вреде всяких левых утопий воздействуют на множество внушаемых людей.

Например, трилогия «Голодные игры» - распродано 36,5 миллионов экземпляров, а премьера фильма по этой книге стала третьей по общему количеству зрителей за все времена. Премьера сиквела «Голодных игр» - «И вспыхнет пламя» - побила рекорды кассовых сборов. Три книги из трилогии «Дивергент» заняли, соответственно, первое, второе и третье места в списке американских бестселлеров в начале 2014-го, причем первая часть трилогии была распродана в количестве 10 миллионов экземпляров.

Если вы из числа левых прогрессивных родителей, то, возможно, вам захочется после этого применить репрессивные меры – например, установить «родительский контроль» и ограничить доступ своих детей к «молодежным антиутопиям», в которых понятие «свобода» трактуется  таким вот образом. Однако не стоит так уж беспокоиться по этому поводу – ведь, что хорошо в необузданном капитализме, так это то, что любая мода - явление преходящее – и вот уже сейчас многие говорят, что жанр «молодежных антиутопий» фактически умер.

Юэн Моррисон

Guardian

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме: 

Ален Вики. Мы из будущего

Кристин Шофельт. Испытывая терпение

Бернардо Бертолуччи. Сжатый кулак в Венеции

Андрей Манчук. Призрак надежды

Илья Деревянко. «Интерстеллар»: о космосе с любовью

Сергей Решетин. «Что-то в воздухе»

Славой Жижек. Европейский стиль

Билл Муллен. Шик, блеск и Гэтсби