Вспоминая одесскую трагедию

Эмоции настолько сильные, что, кажется, я не смогу ничего сегодня написать здесь, в Одессе. Я возвращаюсь с членами иностранной делегации с площади Куликово Поле. Мы, журналисты, активисты, простые граждане и иностранные наблюдатели, приехали по приглашению Комитета Одесских Матерей принять участие в мероприятии, посвященном памяти жертв бойни 2 мая 2014-го.

Я пишу эти слова прямо сейчас, потому что это действительно очень важно. Потому что здесь в Одессе – сердце Европы – люди чувствуют, что себя одинокими и брошенными на произвол судьбы. И еще потому, что я хочу выбраться из Украины, где такая красивая природа, и где люди иногда бывают настолько жестокими.

Поэтому я начну с чего-то более приятного и вселяющего надежду. Вместе с двумя одесскими активистами, Алеком и Ириной, мы принимали участие в открытии Международного Социального Форума в Тунисе в марте этого года. Наши плакаты «Остановить войну в Украине» и «Не забудем Одессу» привлекли внимание многих арабских и африканских активистов, выражавших нам свое сочувствие.

Они приходили, не только чтобы расспросить нас, но и чтобы рассказать, насколько они нас понимают, поскольку они прекрасно знают, как западные страны умеют манипулировать, разжигая гражданские войны, чтобы в итоге подчинить себе всю страну. Они прекрасно осведомлены об агрессивной политике империализма, которая хорошо известна во всем мире. Саудовская Аравия атаковала Йемен, и Украина тоже была одной из целей политики США, сеющих повсюду хаос и разрушения.

Активисты смогли показать фото одесской бойни и рассказать о ситуации на Украине на специальном мероприятии – Форуме Сопротивления (26-29 марта), организованном в Суссе нашими тунисскими друзьями. В качестве финального аккорда, наши друзья-журналисты организовали пресс-конференцию в Доме Профсоюзов Журналистов Туниса – это место знаменито тем, что оно стало символом борьбы за свободу слова, которую тунисцы вели в годы диктатуры.

Мы расставили вдоль стен конференц-зала десять стендов с фотографиями и разъяснительными материалами на французском, которые любезно предоставили французские коммунисты из города Венисье. Фашисты, близкие к работникам украинского посольства угрожали на украинском и русском языках напасть на Дом Профсоюзов Журналистов Туниса – прийти и разгромить выставку, а также сорвать пресс-конференцию, назначенную на 30 марта.

Однако тунисцы были полны решимости не допустить этого – они подготовились заранее и в назначенный день все кафе возле Авеню Свободы были заполнены тунисскими активистами, которые были намерены защищать свой Дом Профсоюзов. Тунисцы не боялись полиции Бен Али, не испугались бы они и «Правого Сектора». К тому же, болельщики тунисской футбольной команды Эсперанс (Attaraji arriadhi altounsi/Espérance Sportive de Tunis) даже радовались, предвкушая возможность встретить фашистов – они упорно ждали, когда же, наконец, появятся наши враги. Поэтому наши враги послали… женщин.

Три сотрудницы посольства Украины пытались сорвать пресс-конференцию – они кричали, прерывая одесского журналиста, рассказывавшего о репрессиях и подавлении свободы слова на Украине. Тунисские организаторы не осмеливались заставить их замолчать, а те кричали, что мы нарушаем их право на свободу слова. Однако в реальности-то они сами хотели помешать нам свободно выражать свое мнение. И мы победили.

Мы потребовали, чтобы сотрудники украинского посольства говорили либо по-арабски, либо по-французски – либо пускай сами ищут себе переводчика. Ведь никто в Тунисе не говорит на их национальном языке, на котором они хотели говорить, когда пытались не дать публике услышать выступающих на русском одесситов, которых переводили русскоязычные тунисцы.

Мы победили. Мы стали говорить сами, и они прекратили кричать. Между присутствующими русскими и русскоязычными тунисцами (преимущественно это женщины и тунисские журналисты) начались дебаты. Победила свобода и правда. Отныне мы были не одни.

Много раз я думала об этом успешном проявлении интернационализма в ходе моей поездки на Балканы: в Болгарию, Косово и Сербию; в ходе участия в демонстрации феминисток и лесбиянок в Белграде, в ходе акций поддержки профсоюзниц боснийской Тузлы, и далее – в Сараево, Загребе и Будапеште. Я думала о том, что тунисцы показывают нам пример для подражания – это их неустанная мобилизация, их городская культура организации активистского пространства в кафе, профсоюзах, культурных центрах, а также их прямая практическая солидарность. Это именно то, чего нам так не хватает в восточной Европе, которая сейчас разобщена, фрагментирована, раздроблена, где каждый один на один противостоит своей системе и опасностям.

Я вспоминала об этом и по дороге из Румынии в Украину, когда за пограничным пунктом я пересекла три блокпоста, демонстрирующие, что Украина ведет войну. Я не знала, что может случиться. А что если на Украину меня не впустят или СБУ (а это бывший украинский КГБ) начнет меня допрашивать, как они поступили с итальянским журналистом, ехавшим в составе делегации? Украинское государство, конечно, имеет право отказать во въезде на свою территорию тех, кого оно считает своими врагами. Но что если вдруг наш автобус остановят посреди поля фашистские парамилитарес? А они это часто делают. Кто сможет защитить меня? 

Атмосфера в Одессе была гнетущей, несмотря на теплый и радушный прием наших друзей. Наша международная делегация состояла из немецких, шведских и бельгийских журналистов, итальянских активистов-антифашистов. Я же была просто послом доброй воли, представлявшей Польшу и Францию. Утром второго мая наши организаторы (исключительно женщины) провели нас обходными путями в тайное место, где и состоялась пресс-конференция.

И там мы узнали, что Виктория, организатор мероприятия и активистка комитета семей жертв 2 мая, отсутствует. Ее допрашивали в СБУ, именно по поводу присутствия иностранных журналистов, которых, видимо, посчитали опасными террористами. Вместо нее выступал франкоязычный активист, который попросил нас не публиковать его имя и размыть лицо на видео. Многие граждане весьма критически настроены к правительству Порошенко – они его считают узурпатором, но боятся высказывать свое мнение, поскольку их могут обвинить в терроризме и бросить в тюрьму.

Разногласия между киевским правительством и большинством населения ЮгоЫостока Украины весьма существенны, а подавление свободы слова не может запретить людям свободно мыслить. Тем не менее, из-за страха потерять работу, попасть в тюрьму, быть избитым или убитым, многие люди, близкие к оппозиции сейчас скрываются – в том числе многие работники сферы культуры и образования, преподаватели университетов и школ, работники музеев – всего, что составляет богатство Одессы, ее наследие и самобытность.

Это так странно – видеть и ощущать угнетение в городе, который так близко к Евросоюзу; в городе с прекрасной архитектурой и богатой историей. Страшно видеть, как так называемый «Евромайдан» породил настоящую диктатуру – то, что противоречит европейским ценностям свободы слова, которые Запад так ценит.

На пресс-конференции мы узнали о ситуации после бойни 2 мая: до сих пор не пооведено должного расследования, которое должно было бы установить и наказать виновных в массовом убийстве. Тем временем, около сотни человек, выживших после бойни и протестовавших против правительства, до сих пор находятся в тюрьме. У заключенных часто нет нормальной еды, ни должной одежды, ни одеял. Комитет Матерей собирает пожертвования для тех, у кого нет либо семьи, либо поддержки. Эти узники, которых следует считать политическими заключенными, так и не знают, в чем именно их обвиняют; иногда им не предоставляется защита, они не знают, когда начнется процесс по их делу и когда он закончится. «Антитеррористические» законы позволяют киевским властям игнорировать даже свойственные западным странам внешние приличия в соблюдении базовых прав человека.

Убийц же, хотя их лица известны по многочисленным фотографиям, никто особо не побеспокоил. Лишь некоторых из них, включая убийцу по кличке «сотник Микола» и депутата Гончаренко (который с гордостью позировал, фотографируясь на фоне трупов), задержали на несколько дней, увезли в Херсон (подальше от Одессы) и там отпустили. Даже депутат Совета Европы от партии die Linke Андрей Гунько, который приезжал с адвокатами из Совета Европы и выяснял о ходе расследования, смог добиться у украинских властей лишь уклончивых ответов.

Атмосфера в городе более гнетущая, чем в прошлом году, поскольку семьи жертв более не осмеливаются выступать из страха быть в обвиненными в «сепаратизме». Здесь следует также отметить, что новые украинские законы запрещают коммунистическую символику, советский гимн, серп и молот, Интернационал и антифашистский символ – георгиевскую ленточку. Новые законы уже привели к репрессиям против первомайских протестов – ведь коммунистический Первомай тоже был здесь де-факто запрещен, хотя ранее его проводили без проблем.

Я спрашиваю: а как насчет множества антифашистских памятников, воздвигнутых в честь Красной Армии и советского движения сопротивления нацизму? Как насчет военных музеев, где запечатлена история антинацистского сопротивления? Нет ли угрозы, что они будут уничтожены властями в рамках этих же законов? Еще год назад это казалось невообразимым, но сегодня это стало реальностью. Фашистские парамилитарные банды приходят в школы, чтобы убрать оттуда все когда-то оставленные ветеранами памятные знаки (такова была советская традиция воспитания будущего поколения – как объясняет нам Елена).

Сегодняшнюю демонстрацию в Одессе хотя и не запретили, но протестующих окружили троекратно увеличенными силами полиции и армии, которые перекрыли входы на Куликово поле. Чтобы пройти внутрь, нужно было предъявлять документы и показывать содержимое сумок. О многом говорит и то, что букеты цветов стали символами сопротивления, поскольку «политические» плакаты и баннеры были запрещены.

Разрешили лишь провести религиозную церемонию. Но флаги и баннеры заменили цветами – каждый принес букет красных гвоздик с траурной лентой, красные тюльпаны, охапки сирени – символы жизни и возрождения. Горы цветов неустанно несет возрастающая толпа людей – цветы складывают к подножию трех мемориалов, украшенных цветами, венками, рисунками с изображениями мучеников 2 мая. Фотографии мучеников в черной рамке тоже украшены цветами.

Трогательный детский рисунок изображает одесского моряка, убивающего о фашистского дракона – это новая интерпретация легенды о святом Георгии – он убивает его перед пылающим Домом Профсоюзов под восторженные крики одесских детей. На других рисунках – души мучеников в виде голубей и языков пламени отлетают на небеса из пылающего Дома Профсоюзов – и их души формируют в небе черно-оранжевый ореол – цветов георгиевской ленточки – символа победы.

Символика, повторяющая георгиевскую ленточку повсюду: это и композиции цветов – черные и оранжевые тюльпаны между портретами убитых на стене, отделяющей сгоревший Дом Профсоюзов от Куликова Поля. Мужчины в черно-оранжевых курточках или футболках в черно-оранжевые полосы. Женщины одеты в черное, но волосы повязаны ярко-оранжевыми лентами. Все это не случайно.

Однако мы все же на траурной церемонии, поэтому черный цвет преобладает. Вдоль стен развешаны портреты убитых – каждая фотография изображает убитого в яркие моменты его жизни – люди улыбаются, занимаются своими любыми делами, свадебные фото… один из стендов посвящен пареньку и его короткой жизни: детские фотографии, детский сад, школа, в кругу друзей, обручение с невестой, его хобби и его работа – и тут вдруг эта жизнь обрывается.

Я сопровождаю свою подругу Елену и ее друзей, которые возлагают цветы в память об Андрее – убитом сыне Елены – красивом юноше, которого я никогда не увижу и с которым никогда не поговорю. Рядом со мной его невеста, красивая девушка, которая держится с гордостью и достоинством. Она зажигает свечи, которые в восточной Европе обычно ставят на могилы.

Мы сдерживаем слезы и свой гнев. Однако пока с одной стороны раздаются церковные песнопения, а в другой – разгорается светская дискуссия, где-то посередине гнев одесситов все-таки выплескивается, и они кричат преисполненные решимости уберечь свой город от фашизма и войны: «Одесса, не забудем, не простим!», «Одесса, фашизм не пройдет!», «Одесса – город героев!». Героями здесь считают именно бойцов-антифашистов.

Затем женщина, несмотря на то, что она рискует, кричит: «Бандеровцы – вон из Одессы!». Но полиция здесь повсюду – люди в штатском снимают нас на камеру из окон сожженного Дома Профсоюзов.

Чем дольше длится церемония, тем больше вокруг становится полицейских в штатском и каких-то темных личностей. Некоторые из наших врагов приходят прямо с националистической демонстрации, которая проходит на другой стороне. Они проникают на нашу церемонию памяти, узнают в нас иностранных журналистов и пытаются говорить с нами или расспрашивать нас. Поскольку мы действительно хотели пообщаться с народом, а эти люди хотели пообщаться с нами и их, очевидно, тешила мысль, «что мир узнает правду». Мы, как оказывается, говорили с теми, с кем разговаривать не стоило бы – и только потом мы сознаем, что нам следует быть внимательнее.

Правда – это то, чего требуют скорбящие семьи одесситов, прежде чем они решатся выразить требование справедливости. Им невыносимо слышать, как власти Украины пропагандируют «официальную версию событий», о том, что, якобы, это русские террористы были в Доме Профсоюзов, и что их нужно убивать – как если бы это было нормально и соответствовало европейским ценностям. Как если бы они думали, что это как-то приблизит Украину к Евросоюзу.

Здесь мы увидели самое страшное лицо фашизма – это когда люди начинают нормально воспринимать желание перебить ту или иную категорию населения. Обычный фашизм обычных людей – тот фашизм, который мы в Европе разучились определять.

Во время последовавшего затем поминального обеда родственники жертв 2 мая рассказали нам, каким унижениям они подвергались в полиции и суде, когда спрашивали о ходе расследования. Зачастую им говорили: «Не нравится? Езжайте к себе в Россию».

«Но мы одесситы в 4-5 поколении. Зачем нам ехать в Россию, если наш дом – Одесса?» – в отчаянии рассказывал нам один из присутствовавших.

Огромное чувство ответственности и вины охватывает меня, когда я слышу, как женщины из семей погибших рассказывают о своих убитых родственниках, об их качествах и абсурдности их смерти, ужасающей несправедливости этого массового убийства. Они до сих пор не могут понять, как можно кого-то убить из-за расхождения в политических взглядах.

Я чувствую за собой бремя ответственности за всех тех, кто отсутствует здесь – то есть за 400 миллионов европейцев – запада и востока Европы – граждан Португалии или Болгарии, Финляндии или Франции – всех тех, кому все равно. Я ощущаю бремя ответственности за отсутствие здесь тех, кто и знать ничего особо не хочет, хотя и называет себя левыми или участвуют в ряде гуманистических инициатив. Эти активисты, эти наши друзья не хотят о многом знать или, по крайней мере, приехать сюда и услышать плач женщин, потерявших своих сыновей, братьев, мужа, сестру, тетю или мать (потому что среди сожженных заживо и забитых до смерти в Доме Профсоюзов были и женщины).

Поскольку я здесь, то я ощущаю на себе ответственность за сотни тысяч европейцев. Я отчетливо слышу сквозь плач жертв одесской бойни нарастающий топот фашистских сапог. Я буду вновь и вновь повторять, что, наконец-то, понимаю, почему смогли произойти война и уничтожение Югославии. Потому что столько людей, столько активистов, лидеров различных структур и политических организаций Запада не желают знать или не желают действовать. Пусть восточная Европа и часть Европы, но люди восточной Европы забыты и брошены на произвол судьбы остальными европейцами.

«Расскажите правду, в первую очередь, расскажите правду – всю правду! Наши дети были хорошими людьми. Не бродягами и не изгоями. Они были программистами и преподавателями. Поэт, журналист, студент-дизайнер.… Расскажите правду, иначе фашисты придут и за вами. Не думайте, что вам удастся отсидеться и спастись».

Я думаю в этот момент о Павлосе Фиссасе (греческий рэп-исполнитель, убитый 18 сентября 2013 членами нацистской партии «Золотая заря»), о Клемане Мерике (французском антифашисте, убитом скинхедами-фашистами 5 июля 2013). И я знаю, что это правда. Но как убедить моих товарищей в Европе – во Франции, в Наварре и в Польше, что приехать в Одессу или свидетельствовать о происходящем на Донбассе – это не менее важно (и даже важнее), чем говорить о климатических изменениях на предстоящей Парижской конференции?

Я могу лишь пообещать комитету Одесских Матерей рассказать правду – всю правду. Поэтому я и пишу об этом, даже прежде чем смогу выслать фото. Завтра мы едем в тюрьму, чтобы удостовериться в том, что около сотни одесситов были произвольно задержаны – отныне они являются политическими заключенными.

Моника Карбовска

Tlaxcala

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме: 

Игорь Рошу. Фашисты за тарифы

Роджер Эннис. В зоне боевых действий

Галина Мокрушина. За что воюют украинцы?

Егор Воронов. "Шин Фейн для Донбасса"

Бен Глиньецки. Киев усиливает репрессии

Андрей Манчук. Кого убили в Донецке

Юлія Малькіна. Іменем любові, здавайтеся

Андрей Манчук. «Донбассофобия»

Всеволод Петровский. Загляни в свое зеркало, Майдан

Илья Знаменский. Откуда берутся сепаратисты?

Андрей Манчук. Донбасс, бандиты и олигархи

Андрей Лиховод. Переводчица

Андрій Мовчан. Єдина країна, чи єдність трудящих?

Егор Воронов. Бес гуманизма