Капитализм: адская машина

Интервью с Фредериком Джеймисоном, в связи с изданием его новой книги «Представляя «Капитал»: Читая том первый».

Предисловие автора: С одной стороны, может показаться странным, когда в наше время анализируют книгу, написанную почти 150 лет назад. Какое отношение, и какое практическое применение может она иметь к миру, в котором мы сейчас обитаем? Но забыть об этой работе – значит упустить из внимания всю ту жесткую критику капитализма и проникновение в саму суть проблем, которые содержит «Капитал» Маркса. И не случайно именно «Капитал» дает ответы на ключевые вопросы современности: как богатые становятся еще богаче, а бедные – беднее. «Капитал» также говорит нам, что многие из предлагаемых ныне решений проблем основаны на иллюзиях – на наивной надежде, что капитализм каким-то образом сможет начать соответствовать интересам большинства людей и оставаясь при этом капитализмом. Короче, «Капитал» и Маркса необходимо изучать. Об этом я и поговорил по телефону с Фредериком Джеймисоном.  

– В своей новой работе вы пишете: «Капитал» – это книга не о политике и даже не о труде – это книга о безработице». Можете пояснить, почему вы так считаете?

– Понимаю, что моя фраза звучит несколько необычно – особенно для тех, кто всегда мыслил о Марксе в политических терминах, – но в «Капитале» мало упоминаний о каких-либо политических действиях. В нем, конечно, предполагается общество, которое должно произойти из капитализма и из тех противоречий, которые приведут к краху капиталистической системы. Я вовсе не утверждаю, что Маркс не интересовался политикой или не думал о политических стратегиях, – но «Капитал», собственно, не об этом. Эта книга показывает, какой же адской машиной является капитализм. Это книга о безработице – и, в частности, о том, что абсолютным, главным законом капитализма, как говорит Маркс, – является увеличение производительности. И, в результате: «Относительная величина промышленной резервной армии возрастает вместе с возрастанием сил богатства». («Капитал» т.1 гл. 23).

Полагаю, эти слова очень хорошо иллюстрируют нынешнюю ситуацию. Я недавно слышал мнение одного из капиталистов, который «создает рабочие места» и которого явно раздражали извечные споры между республиканцами и демократами по поводу поддержки бизнеса. Он сказал тогда: «Ну, никто же не говорит, проснувшись поутру: «Что-то мне захотелось вдруг увеличить список сотрудников у себя в платежной ведомости – ведь это пойдет на пользу американской экономике». Его слова замечательно иллюстрируют тот факт, что бизнес существует вовсе не для того, чтобы создавать рабочие места – он существует для того, чтобы делать деньги. Это именно то, о чем Маркс говорит в «Капитале». Между производительностью и созданием рабочих мест нет прямой связи.

Это было не столь очевидно, пока отдельные принципы кейнсианской экономики еще применялись в некоторых странах. Ведь и сам Кейнс понимал – должны существовать и такие рабочие, у которых достаточно денег, чтобы покупать произведенные товары. Тем не менее, со времен Рейгана и Тэтчер фундаментальная логика капитала стала все более походить на систему, описанную Марксом. Проблема ведь сейчас заключается не только в перемещении рабочих мест в другие страны – мы имеем дело с неким процессом, происходящим повсеместно.

Вы хотите вернуть фабрики назад в США – но с другой стороны, вы ведь также желаете, чтобы они были продуктивны? А продуктивность подразумевает все большую автоматизацию производства и всё меньшее количество рабочих. Это же очевидно. Полагаю, мы имеем дело с глубинным противоречием между занятостью как таковой и самой работой системы. Часто озвучиваемое политической требование полной занятости – это то самое требование, которое не может удовлетворить система.

– В работе «Представляя «Капитал»», – также как и в работе «Валентность диалектики», – вы утверждали: «В «Экономическо-философских рукописях 1844 года» Маркс (вероятно, даже более чем в самых ярких местах «Капитала») упорно настаивал на значимости мирового рынка, как конечного горизонта капитализма». Как именно он выражал эту мысль и насколько она актуальна сейчас?

– Этому вопросу отведено в «Рукописях» немного места, но суть в данном случае заключается в универсализации коммодификации – наемный труд повсюду вытесняет все прочие формы труда: будь-то рабские или феодальные. К примеру, когда вы видите господство наемного труда на просторах западной Европы, тогда вы начинаете понимать, что же это за машину представляет собой капитализм. Вы понимаете, насколько универсален происходящий сейчас процесс.

В одной из сносок к «Рукописям» Маркс говорит: мировая социалистическая революция не предвидится до тех пор, пока мы не достигнем пределов мирового рынка. Маркс имеет здесь в виду следующее: шаг за шагом все прочие формы труда будут вытеснены по всему миру наемным трудом – и, таким образом, производимая ими прибыль будет вытеснена капиталом (от прибавочной стоимости).

Что происходит, когда капитал достигает кризиса или противоречий? Тогда наступает момент краха. В данной работе я пишу, что капитализм это «такая своеобразная машина – его эволюция неотделима от его же краха, его экспансия неотделима от сбоев в работе, а его рост неотделим от его же коллапса». Крах системы задан самим ее развитием и ростом. Например, крестьян превратили в фермеров, а потом они стали безработными – система, таким образом, пытается все более удешевить труд, и, в конце концов, достигает некой точки, когда дешевого труда более нет, и в то же время уже нет никого, кто покупал бы все произведенные продукты.

Думаю, это видно с высоты нашего положения, даже лучше, чем в ХХ-м веке. Однажды достигнув границ мирового рынка, капитализм действительно не может расширяться далее. И сейчас мы находимся в такой точке. Сейчас даже лучше, чем во времена Маркса видно приближение этих границ развития. Достигнув определенной точки, система не может более существовать – она либо рушится, либо заменяется чем-то другим. Многие, конечно, думали раньше, что Маркс говорил о неизбежности социализма – но еще в «Манифесте Коммунистической партии» он писал о том, что будет либо «революционное переустройство», либо «общая гибель борющихся классов». Поэтому социализм отнюдь не неизбежен – здесь уже многое будет зависеть от действий человека и политической практики.  

–  В своей книге вы пишете: «Маркс лично пытался совместить революционную политику с «поэзией будущего» – он на личном примере пытался продемонстрировать, что социализм более современен и продуктивен, чем капитализм. Вновь открыть для себя подобный футуризм, и аналогичное внутреннее горение – такова сейчас фундаментальная задача «дискурсивной борьбы» левых».

Расскажите об этом поподробнее: как следует воспринимать «футуристический социализм»?

–  Маркса всегда очень интересовали новые открытия: химические удобрения (пусть сейчас эти удобрения уже не воспринимаются, как нечто хорошее, но в то время они способствовали «зеленой революции»), прокладка подводных кабелей – да и многие другие открытия того времени вызывали у него интерес. Он представлял себе социализм в качестве более передовой формации – как технологически, так и во всех иных отношениях. А вот Рэймонд Уильямс писал о том, что люди воспринимают социализм в качестве ностальгического возврата к более примитивному обществу. Уильямс оспаривал подобное представление о социализме, утверждая, что социализм будет отнюдь не примитивнее, а гораздо сложнее существующего порядка.

В среде современных левых наблюдается определенная тенденция (я имею в виду все разновидности левых) – сводить свою политику к защите чего-нибудь. А это уже разновидность консерватизма – я имею в виду тактику спасения всего, что разрушает капитализм: природу, сообщества людей, города, культуру и так далее. Левые заняли самую, что ни на есть самопораженческую ностальгическую позицию, пытаясь лишь замедлить ход истории. У Вальтера Беньямина есть одна фраза, которая очень удачно символизирует подобную тенденцию (хотя я и не знаю, как он сам к этому относился). Он говорил, что революции «срывают стоп-кран», останавливая несущийся поезд. Не думаю, что Маркс мыслил таким же образом. Мне кажется, что Маркс полагал, что производительность лишь возрастет, избавившись от пут капитализма. Что касается организации, технологии, производства – Маркс отнюдь не желал возврата к ручному ремесленному труду. Он, наоборот, хотел бы продвижения вперед и введения всевозможных комплексных форм автоматизации и компьютеризации (когда бы они появились, конечно).

А имевший место в истории случай с возникновением чего-то вроде то ли социализма, то ли коммунизма в стране, которая, по сути, была страной Третьего мира – в слаборазвитой России, заставил нас мыслить социализм совершенно не так, как его представлял Маркс – а именно на его видение социализма должно ориентироваться социалистическое движение.

Беседовал Аарон Леонард

Rabble.ca

Перевод Дмитрия Колесника

Читайте по теме:

Славой Жижек. «Нам пора начать мыслить» 

Дмитрий Райдер. Интервью с Александром Бикбовым

Жером Роос. «Фуко и революционная самокастрация левых»

Терри Иглтон. «Противоречивый Диккенс» 

Симон Торп. «В защиту Фуко: непрерывность сопротивления»