Парижские погромы

Если судить по историческим меркам, это случилось не так давно. Германский нацизм был повержен вместе с итальянским фашизмом, человечество вышло в космос, а победившие на Кубе революционеры декларировали гуманистические принципы освобождения угнетенных, к которым прислушивался весь мир. 17 октября 1961 года в центре французской столицы произошло массовое убийство участников демонстрации против войны в Алжире и дискриминации проживающих во Франции выходцев из арабских стран. Ее спровоцировали действия префекта парижской полиции Мориса Папона, нацистского коллаборанта, который объявил комендантский час для «алжирских рабочих» и «французских мусульман», официально узаконив политику расовой сегрегации в «культурной столице» Европы.

В акции протеста приняли участие около сорока тысяч человек. Полиция устроила демонстрантам ловушку – зажатых на мосту Сен-Мишель людей избивали дубинками и сбрасывали в Сену. Напавшие на демонстрацию полицейские готовились к убийству – они умышленно сняли с униформы идентификационные карточки. Кроме того, очевидцы рассказывали прессе о фактах применения огнестрельного оружия. Согласно официальным данным, в центре французской столицы погибло около сорока человек – но точное количество жертв событий, которые вошли в историю под названием «Парижский погром», так и не было установлено, поскольку многие участники демонстрации нелегально проживали в переполненных гетто для трудовых мигрантов. Эти поселки сформировались в послевоенные годы, когда французская буржуазия стимулировала приток дешевой рабочей силы из африканских колоний, чтобы обеспечить бурное развитие промышленности и ослабить влияние профсоюзов.

Робер Мерль описал в своей книге жизнь одного из таких кварталов вблизи парижского университета в Нантере. В 1968 году полуголодные алжирские «гастарбайтеры» занимались строительством и ремонтом его кампусов, отчужденные от кипящей там жизни левых политических группировок. Герой романа, молодой пролетарий Абдельазиз, ярый ненавистник исламских догм, между прочим, жалуется на ксенофобию французских рабочих, которые в большинстве не поддерживали борьбу за эмансипацию алжирцев:

«Французы, когда они говорят о положении негров в Америке, возмущаются, тут они сознательные. А ведь больших расистов, чем французы, свет не видал, и даже среди рабочих. На стройке, на заводе никогда тебе не забудут, что ты араб. Поспорь попробуй, наслушаешься расистского вздора! Так и посыплется: арабы, они и то, арабы, они и се, у арабов всегда в руке нож, в душе предательство, в голове насилие. Вывод: мы здесь у себя дома, а ты явился отбивать у нас хлеб, бико, давай проваливай отсюда! Чтобы духу твоего не было! Нечего тебе тут делать!».

Полвека спустя французский сенат признал масштабы трагедии в специальной резолюции, посвященной этим событиям:

«Десятки тысяч алжирских рабочих вместе со своими семьями вышли на мирную манифестацию в Париже против комендантского часа, установленного Префектурой полиции. Занимавший тогда должность префекта полиции Морис Папон принял решение, следствием которого стали крайне жестокие действия со стороны сил правопорядка. Этой ночью и на следующий день множество трупов плавало на поверхности Сены… Многие алжирские семьи так более ничего и не узнали о судьбе своего отца, сына или супруга. Число жертв 17 октября 1961 года все еще остается неопределенным, однако современные исследования говорят о гибели как минимум 200 человек».

В 2001 году парижский мэр Бертран Деланоэ открыл в память этих жертв мемориальный знак на мосту Сен-Мишель, а префект Папон в итоге был осужден – но не за «Парижский погром», а за преступления во время нацистской оккупации, когда он возглавлял полицию Бордо. Однако подобности трагедии замалчивались десятилетиями, и сегодня о ней практически неизвестно за пределами Франции – где вчера произошло жестокое убийство журналистов сатирического журнала, застреленных в своей редакции фанатиками-фундаменталистами. Об этой трагедии говорит весь мир, и уже очевидно, что преступление исламистских реакционеров активно используется другими реакционерами как аргумент для ужесточения антимигрантской политики и дискриминации мусульманской общины. Всего через несколько часов после расстрела неизвестные атаковали во Франции сразу три мечети, бросая в них гранаты и обстреливая здания. Протест против погрома редакции журнала с очевидностью хотели бы превратить в призыв к погромам мусульман и депортации арабских мигрантов. Грань очень тонка, и ее готовы перейти не только симпатики ультраправых, но и многие сторонники радикально-либеральной идеологии, которые куда менее эмоционально отреагировали на преступления Андерса Брейвика или Джанлуки Кассери.  

Радиостанция «Эхо Москвы» оперативно приглашает в эфир Елену Чудинову, автора антиисламской книги-страшилки «Мечеть Парижской богоматери», которая заявляет, что Европе объявлен джихад. Еще несколько лет назад эта националистка была нерукоподаваемой в российской либеральной среде, а сейчас ее книгу сравнивают с новым бестселлером Уэльбека, который также предсказывает приход в Елисейский дворец президента-исламиста. И практические все топовые представители российской либеральной среды, которые не пролили ни слезинки по жертвам ближневосточных конфликтов, или даже выступали адвокатами «гуманитарных бомбардировок», спешат засвидетельствовать протест против «атаки средневековья». Причем, с достаточно прозрачными намеками на «проблему мигрантов в России», которая, похоже, вскоре станет одним из главных пунктов в политической повестке либеральной оппозиции.  

Характерна и реакция украинских патриотических «активистов». Оплакивая погибших в редакции «Charlie Hebdo», они не преминули посетовать на то, что «излишне толерантная» к африканцам и азиатам Европа брезгует «настоящими белыми европейцами», отказывая им в визах и не принимая их в лоно Евросоюза. Безусловно, убийству журналистов нет оправданий – причем, не важно, плохим или хорошим, левым или правым был их журнал. Но также нет оправдания тем, кто еще вчера откровенно радовался убийствам людей на Донбассе, подчас прямо призывая к этим убийствам, кто грязно шутил по поводу сожженных в Одессе, кто смаковал подробности терактов в Грозном и Волгограде – а теперь скорбит по жертвам теракта и несет свечки под французское посольство в Киеве. Это не гуманность, не солидарность – а только грубая карикатура на человеческие чувства. Поскольку подлинное сострадание распространяется на всех жертв насилия и убийства, не разделяя их по «цивилизационным» сортам. 

На деле же, причины нападения на журнал отнюдь не кроются в какой-то особенной порочности или «дикости» ислама – в этом смысле, он принципиально не отличается от других мировых религий. Новая трагедия в Париже указывает на то, что французское общество преследуют старые проблемы, которые имеют в своей основе отнюдь не пресловутый «межкультурный конфликт», а базисные социально-экономические противоречия. Большинство представителей исламской общины во Франции относятся к самым бедным слоям ее населения. Многие из них до сих пор лишены доступа к качественному образованию, дискриминируются работодателями, и преследуются «правоохранителями». Широко известные уличные беспорядки молодежи, вылившиеся в массовые поджоги машин, были спровоцированы гибелью подростков, в котором обвиняли полицейский патруль. Жесткий экономический кризис и ксенофобская политика правительства в итоге подталкивают этих «ненужных» людей к вступлению в ряды экстремистских организаций исламистского толка – в качестве ложной альтернативы миру уличного криминала. А охваченная стагнацией французская левая не в состоянии придать их протесту иной, социальный вектор. 

Осуждая теракт в Париже, нужно помнить о том, что предпосылки подобных трагедий десятилетиями закладывались политикой правящего класса, и это лишь эпизод в непрерывной цепи подобных кровавых драм. Дикое варварство религиозных фанатиков – обратная сторона варварских бомбардировок и многолетней эксплуатации стран исламского мира, где «христианские» Европа и США на глазах всего мира взращивали чудовище фундаментализма, уничтожая его руками недостаточно лояльные им режимы. Недавние имперские войны в Ливии и Мали, в которых активно участвовали французские войска, резко усилили влияние исламистов на северо-западе Африки, а результатом организованных извне конфликтов на Ближнем Востоке стало создание «Исламского государства Ирака и Леванта». Уже известно, что предполагаемые организаторы убийства могли принадлежать к одной из группировок сирийской исламистской оппозиции, которую активно поддерживало и вооружало правительство Франции – и если это правда, тогда французские власти являются соучастниками убийства сотрудников журнала.

Нетерпимость к религиозному фундаментализму не должна превратить нас в союзников «просвещенной» либеральной исламофобии. Эта идеология стыдливо игнорирует глубинные корни проблемы исламского фундаментализма, предпочитая, вслед за Марин Ле Пен, видеть в ней цивилизационный конфликт «прогрессивного» Запада с безнадежно «отсталым» Востоком – она унижает, высмеивает и стигматизирует европейских мусульман, закрепляя их неравное положение. Но как выйти из этого порочного круга? Очевидно, что для этого недостаточно одних только пустых слов «толерантности» и «мультикультурализме». Их без проблем использует пропаганда французского правительства, которое стремится окончательно загнать исламскую общину во внутреннее гетто, противопоставляя ее остальным жителям страны. Они желают вечно спекулировать на этом «межкультурном» расколе, маскирующем реальные социальные противоречия внутри общества. Одним из последствий этой сегрегации уже являются крупные политические успехи правых, и Ален Бадью в своей блестящей статье «Расизм интеллектуалов» прямо обвиняет в этом оппортунизм леволиберальной интеллигенции: 

«Левые кандидаты повсюду заявляют, что будут вести беспощадную борьбу – нет, отнюдь, не с коррумпированным капитализмом и диктаторски навязанными бюджетами экономии, – а с нелегальными рабочими или с мелкоуголовными подростками, особенно если они черные или арабы. В этом отношении, как правые, так и левые вместе топчутся на одном и том же поле. Мигранты, к которых нет возможности легализоваться, были и продолжают оставаться людьми «вне закона». Для них Франция продолжает быть не государством закона, а государством беззакония. Именно они, а отнюдь не наши зажиточные сограждане, действительно страдают от отсутствия безопасности. И если уж нам, не дай бог, надо будет изгнать кого-то из страны, то пусть это будут лучше наши правители, чем весьма уважаемые мной рабочие из Марокко или Мали. 

Итак, кто же, все-таки, проводит эту политику последние двадцать лет? Кто же эти славные изобретатели теории «исламской угрозы», которая, якобы, угрожает дезинтеграцией всего нашего западного (и французского в частности) общества? А это ведь никто иной, как наши интеллектуалы. Кто посвящал этому позорному занятию свои пламенные статьи, замысловатые книги и «социологические» исследования? Может это были сельские пенсионеры или рабочие из провинциальных деиндустриализированных городов? Неужели это они так настойчиво твердили о «столкновении цивилизаций», о необходимости защиты «республиканского пакта», об угрозе нашим прекрасным «светским» принципам и «феминизму», принципы которого, якобы, нарушает повседневная жизнь арабских женщин? Так почему же мы тогда ищем виновных только лишь среди крайне правых (которые, по сути, лишь таскали для других горячие каштаны из огня)? Почему же мы не возлагаем ответственность на тех, кто называет себя «левыми»? Почему не обвиняем вместо кассирш супермаркетов тех «философов», которые так страстно утверждали, что черные и арабы (особенно молодые) испортили нашу систему образования, наши пригороды, оскорбляют наши принципы свободы и наших женщин? Кто, например, говорил, что «их слишком много» в наших футбольных командах? Разве не то же самое в свое время говорили о евреях и «черномазых», которые, якобы, смертельно угрожают нашей вечной Франции?».

Между тем, кризис, который уже прочувствовало на себе большинство жителей Франции, создает платформу для общего протестного действия всех ее граждан – в борьбе против «мер экономии», за альтернативный, некапиталистический путь развития, который только и может привести к победе над клерикальной дикостью. «Не надо просто уважать других, предложите им общую борьбу, потому что сегодня у нас общие проблемы» – писал об этом Славой Жижек, анализируя причины исламофобии убийцы Брейвика.

Дело за тем, сумеют ли озвучить это предложение левые активисты Европы, осмыслив исторический опыт парижских погромов.

Андрей Манчук

Читайте по теме:

Ален Бадью. Расизм интеллектуалов

Ричард Сеймур. О «Шарли Эбдо»

Андрей Манчук. Огни Евросоюза

Эмманюэль Террэй. Миграция: «почему они уезжают?»

Джастин Раймондо. Наполеон в Мали

Илья Будрайтскис. Бирюлево: власть и погромы

Андрей Манчук. Расизм лжет. Расизм убивает

Эмердип Бэсси. Кто подтолкнул Лапшина к убийству?

Жером Роос. Время брейвиков

Славой Жижек. «Казус Брейвика, или чего хочет Европа?»

Андрей Манчук. «Мифы крестоносцев»

Євген Лакінський. «Кольори Квебеку»

Артем Кирпиченок. «От антисемитизма к исламофобии XXI века»

Антон Шеховцов. Старые и новые европейские друзья «Свободы»

Ґжеґож Россолінські-Лібе. Суспільство не бачить проблеми у неофашистських рухах

Всеволод Петровский. «Невидимые фашисты»

Ричард Сеймур. Сопротивление фашизму: между «рано» и «поздно»