Зона среди «зоны»

От редакции: в августе 2014 года Верховный Совет Донецкой народной республики специальным решением постановил выпустить на свободу политического заключенного-коммуниста Андрея Яковенко. Лидера группы "Одесских комсомольцев" арестовали еще в 2002 году, по обвинению в попытке создать Причерноморскую советскую республику. Его осудили по сфабрикованному украинскими и российскими спецслужбами делу, основанному на показаниях, которые под пытками выбили у товарищей Яковенко. В результате побоев один из одесских комсомольцев скоропостижно скончался в тюрьме, а другой получил увечья. Андрей Яковенко провел в заключении 12 лет, и летом 2014 года колония, где он отбывал свой срок, оказалась в самом эпицентре гражданской войны на Донбассе. В статье для журнала LIVA освобожденный политузник рассказывает о том, в каком положени находятся сейчас украинские заключенные, брошенные киевской властью в ставших ловушками тюрьмах Донбасса. И призывает журналистов и правозащитников рассказать общественности об этой гуманитарной катастрофе.

Врут те, кто говорит, что на войне не страшно. Страшно и мирным гражданам в обстреливаемых городах, страшно и на передовой. Но там, в бою, ты знаешь, что тебе грозит и каждую минуту, и готов ко всему. Гораздо страшнее быть под обстрелами, находясь в тюрьме - за забором с колючей проволокой, откуда ты никуда не можешь уйти. Я прочувствовал это на себе, находясь в заключении на зоне, расположенной в самом центре "зоны АТО".

Война подошла к Торезской исправительной колонии N28 в июле 2014 года, когда рядом с ней начались ожесточенные бои за расположенную поблизости стратегическую высоту ­Савур­-могила. Кто контролирует эту знаменитую высоту, тот владеет стратегической инициативой на огромном пространстве донецких степей. Это понимали и оборонявшие высоту ополченцы Донбасса, и солдаты украинской армии, которые, выполняя безумные приказы своего командования, штурмовали и бомбили гору, уничтожая расположенный на ней антифашистский мемориал. По горе не только отбомбилась штурмовая авиация - в ее окресности попало несколько баллистических ракет "Точка-У".

Уже после начала обстрелов из нашего лагеря исчезли все ласточки, гнездившиеся в огромном количестве под козырьками крыш лагерных бараков. Чувствуя беду, они улетели. А мы, заключенные колонии, остались - и, как в чудовищной компьютерной игре, наблюдали из окон своих жилых бараков столбы взрывов, горящие деревни на горизонте, залпы из реактивных установок "Град", стелющийся над степью дым. Над нами с пронзительным ревом заходили на цель украинские штурмовики, которые атаковали жилые кварталы маленького рабочего городка Шахтерска, убивая женщин и детей. Мы наблюдали за ними, стиснув зубы от ненависти и пряча страх в складках своих душ.

В один из дней все мы услышали грохот, рвущий барабанные перепонки и почувствовали ударную волну. Только вечером из новостных сообщений мы узнали, что недалеко от нашей колонии рухнул пассажирский "Боинг" , а тюремщики рассказали о том, что видели, как с неба падают трупы. Рассказали как-то обыденно - будто бы речь шла о воскресном пикнике.

В начале августа 2014 года война пришла непосредственно в нашу колонию. Мы с другом сидели за столиком под ветками старого ясеня и пили чай. На канонаду, которую заглушало пение цикад, не обращали внимания - к ней уже привыкли. Вдруг раздался глухой хлопок и сразу пронзительный свист. Мина попала в огромный тополь возле соседнего барака. Погас свет лагерных прожекторов, по стене нашего барака застучали осколки. Мы даже не успели испугаться, но инстинкт заставил нас залечь, а потом броситься под защиту кирпичных стен барака. Хоть и хлипкая, а все же защита. Мины стали ложиться одна за другой. Столбы пыли и дыма, свист мин и осколков, крики людей. И только в укрытии к нам пришел страх.

"Если положат снарядами из гаубиц, ­нам конец", -  мрачно заявил один из заключенных, бывший "афганец". Надо было бежать из случайного укрытия в бомбоубежище. Лагерное начальство восстановило старые, еще советские укрытия. Это все, что они для нас сделали.

Дождавшись затишья, мы бросились бежать, мимо развороченного взрывом тополя, по обломкам кирпичей и веток. Но не успели - опять начался обстрел. Где­-то рядом взорвалась мина. Волна бросила нас на землю, а осколки взорванного бетона исполосовали мне ноги, так что я добрался до бомбоубежища весь в крови. В подвал забегали испуганные заключенные, стоял крик - кажется, никто не верил, что все это происходит с нами в реальности. Занесли раненного заключенного с пробитой осколком головой. Под ним, на грязном матрасе, разлилась большая лужа крови. Вскоре он умер, а потом мы узнали, что во время обстрела погибла женщина ­- сотрудница колонии. Мина попала прямо в служебное помещение, где она работала.

Обстрелы продолжились - хотя сотрудники тюрьмы пытались через Киев связаться с украинскими военными, чтобы они прекратили расстреливать гражданский объект. 7 августа 2014 года обитатели колонии уже не выходили из подвалов. Закончились продукты питания. Из запасов осталась лишь перловая крупа. Ее варили без жира, просто на воде - есть такую кашу очень трудно. Потом прекратилась подача воды, поскольку мины повредили трубы водовода. Пропало электричество. Однако из Киева звучали грозные приказы не выпускать из тюрьмы никого из осужденных. Вместо того, чтобы обеспечить нам безопасность, как того требует закон, обязывающий власти эвакуировать осужденных из зоны боевых действий, киевские тюремные начальники обрекли всех нас на смерть - или от мин, или от голода.

"Это смертная казнь", - говорили в колонии. И трудно сказать, что стало бы, если бы местные ополченцы не привезли в колонию хлеб. 

В этом положении находятся сейчас тысячи украинских заключенных в зоне гражданской войны. Киев приговорил их к смертной казни, правозащитники не замечают существования этих людей, и в мире попросту не знают, в каком положении они сейчас оказались.

Андрей Яковенко

09.09.2014

Читайте по теме:

Андрей Манчук. Дикие шахты в Снежном

Иван Зеленский. Украинец, житель Донбасса

Егор Воронов. Бес гуманизма

Андрій Мовчан. «Двометровий горизонт»

«Луганское побоище». Шахтеры против ОМОНа

Андрей Манчук. «Донбассофобия»

Станислав Кметь. Черные дыры Донецка

Андрій Мовчан. Єдина країна, чи єдність трудящих?

Егор Воронов. Социальный бунт

Всеволод Петровский. Загляни в свое зеркало, Майдан

Иван Зеленский. В Славянск нужен десант

Андрей Манчук. Come as you are