Несуществующий Туркестан

В Киргизии установили личность террориста, совершившего атаку против посольства Китая в Бишкеке 30 августа. Это местный уроженец, этнический уйгур. Уже задержаны пятеро связанных с ним граждан, а в отношении еще двоих выданы ордера на арест. И участника нападения, и его подельника подозревают в причастности к Исламскому движению Восточного Туркестана. Это крупнейшая террористическая организация, которая ведет борьбу за отделение районов компактного проживания уйгуров от Китая, а также активно помогает сирийским исламистам в борьбе против курдов и армии Асада.

Незадолго до прихода к власти в Китае коммунистов Мао Цзедуна китайским уйгурам удалось пожить в собственном государстве – правда, совсем недолго, всего четыре года. Большинство уйгурского этноса – 10 из 11 миллионов проживают именно в КНР, на территории Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР). Значительные диаспоры имеются также в Казахстане и Киргизии. Но именно от Китая уйгуры пытаются отделить свое государство – Восточный Туркестан.

Независимое государство с названием Восточный Туркестан появилось в 1944-м году. Фактически, оно было создано советскими спецслужбами. Тогдашняя китайская провинция Синьцзян контролировалась войсками Гоминьдана, противниками коммунистов Мао Цзедуна и СССР. Воспользовавшись недовольством местных жителей – уйгур, татар и казахов – советские спецслужбы организовали восстание, привлекая к нему на помощь «добровольцев» из Красной армии (на самом деле, это «добровольчество» носило принудительно-приказной характер). Им удалось освободить северные районы Синьцзяна, и на этой территории в ноябре 1944-го была провозглашена Восточно-Туркестанская республика. Министром обороны республики стал советский генерал Иван Полинов, начальником штаба уйгурской армии был назначен генерал Варсонофий Мажаров. Остальные руководящие посты достались представителям тюркских народов: казахов и уйгуров. После разгрома гоминьдановцев на всей территории Китая летом 1949-го правительство Восточно-Туркестанской республики почти в полном составе вылетело на переговоры с Мао Цзедуном – однако, самолет потерпел крушение, и правительство в почти полном составе пропало без вести. Новый уйгурский кабинет под председательством татарина-большевика Бурхана Шахиди согласился на вхождение Восточно-Туркестанской республики в КНР на правах автономии.

Это было последнее до сего дня независимое государство китайских уйгуров и соседствующих с ними тюркских народов. Однако, в уйгурском обществе по-прежнему присутствует желание отделиться от Китая, обособиться, обрести свое государство на территории традиционного проживания.

Уйгуры компактно проживают на северо-западе, юго-западе и западе СУАР, на старинном Великом шелковом пути. Почти треть Синьцзян-Уйгурского автономного района занимает пустыня Такла-Макан. В прошлом Великий шелковый путь выходил из города Дуньхуан, самого западного форпоста китайских государств, подходил к Такла-Макан и расслаивался на два пути – один обходил пустыню с севера, другой с юга. Первый шел через Турфан и Кучу, второй через Хотан и Яркенд и они снова сливались в городе Кашгар – все это города, и по сей день заселены уйгурами. Из Кашгара Великий шелковый путь продолжался в Индию, Согдиану (нынешний Таджикистан), Ферганскую долину и дальше, к Европе. Таким образом, уйгуры постоянно находились на границе культур, на переходе между Западом и Востоком. Они исповедовали и буддизм и христианство несторианского толка, но в Средние века эти верования были вытеснены исламом. За это время у уйгуров появлялись и гибли собственные государства. При этом, главным врагом их независимости чаще всего оказывался Китай. Видимо, именно отсюда исходит стойкое неприятие уйгурами национализма китайцев, под которыми понимается этнос хань или ханьцы (по-уйгурски «ханьцзу»), которые составляют подавляющее большинство населения Китая, и являюся его государствообразующей нацией.

Цементируя свою государственность, руководство Китая организовало массовое переселение ханьцев и дунган, как называются на русском исповедующие ислам ханьцы, которые выделены в исламе в особый этнос «хуэй» или «хуэйцзу», и в пять раз превосходят по численности уйгуров в СУАР. Пекинское правительство оказывает этим переселенцам экономическую и социальную поддержку, а потому их доля в городах и районах традиционного проживания уйгуров постоянно растет, что вызывает у уйгуров больше всего недовольства. Происходит постепенное замещение уйгурской культуры на общекитайскую – ханьскую. Это проявляется и в архитектуре, и в употребление языка, и в стереотипах поведения, в одежде, в еде. Когда окружающая тебе среда видоизменяется, начинает преобладать над твоими собственными представлениями о жизни, тебе неизбежно приходится их менять, подстраиваться под среду, чтобы не оказаться маргиналом, асоциальным элементом, отщепенцем. К примеру, преподавание в школах СУАР ведется и на уйгурском, и на китайском. Однако, в плане качества образования китайскоязычные школы обычно на несколько порядков лучше. Поэтому, детей часто отправляют в китайские школы, где они невольно ассимилируются в китайскую среду.

В то же время, уйгурам, желающим переехать из СУАР в любой другой регион Китая, оказывается такая же поддержка, как ханьцам и дунганам, переезжающим в СУАР. Руководство Китая не стремится к подавлению уйгуров – скорее, оно занято сознательным смешением этносов внутри страны. Это напоминает национальную политику СССР, где студентов из нефтяных регионов юга СССР  часто отправляли по распределению работать на север, в Ханты-Мансийский округ, в Якутию – а северян наоборот отправляли на юг. Однако между условными южанами и северянами в СССР не было такого неприятия, как между уйгурами и ханьцами. К примеру, в советское время был достаточно высокий процент браков между представителями разных национальностей, а вот процент браков между уйгурами и ханьцами совершенно незначителен – за несколько месяцев жизни в СУАР я не встретил ни одной такой семьи.

Уйгуры – это предприимчивый и воинственный народ. Живя на границе цивилизаций, они постоянно вели торговлю и воевали. Почти каждая уйгурская семья владеет какой-нибудь лавкой, а при входе на уйгурские дискотеки охранники обязательно спрашивают: «Пичах бар ма?» («Есть пичах?»). Пичах – это традиционные среднеазиатские ножи. В сельской местности люди их постоянно носят с собой – и для хозяйственных нужд, и на случай стычки. Я жил возле уйгурской дискотеки с английским названием «I love you», и почти каждую ночь возле нее происходили разборки, с кровью на тротуаре и разбитыми витринами близлежащих магазинов. Стычки проходят между самими уйгурами – ханьцы и дунгане не ходят на эти дискотеки из соображений безопасности. Но лучшие клубы все-таки ханьские, куда идет молодая уйгурская молодежь. Но даже там уйгуры не танцуют с китаянками, а китайцы не танцуют с уйгурками – компании не смешиваются.

Дискотеки встречаются в городах ближе к границе Киргизии и Казахстана: Куча, Аксу, Урумчи. Ближе к границам Таджикистана, Пакистана и Афганистана уйгурские города более религиозные: Кашгар, Яркенд, Хотан. Там немало и женщин с совсем закрытыми лицами. Их не заматывают платками, как на Ближнем Востоке или Кавказе – головы полностью накрывают платками, как накрывают бюсты-памятники перед торжественным открытием. Подобное я видел только в уйгурских городах.

Внутри себя уйгуры делятся на множество субэтносов, которые живут в пустыне на приличном расстоянии друг от друга. Соответственно, у них имеются стереотипы относительно друг друга. В Куче и Аксу с неприятием относятся к кашгарцам, хотанцам и яркендцам – за их чрезмерную религиозность, считают их фанатиками. «Ты собрался в Кашгар? Зачем? Там нечего делать. Там нет дискотек, там все ходят только в мечети, там даже женщин не увидишь, потому что они все замотаны в свои мешки», – объяснял мне один кучар, житель Кучи.

Но все внутриэтнические противоречия сглаживаются при появлении ханьцев. За глаза их уничижительно называют «хтай». Если же рядом есть кто-то чужой, или сам «хтай», тогда китайцев назовут политкорректным словом «ханьцзу» – ситуация здесь примерно такова, как с употреблением слова «чурка» в отношении уроженцев Кавказа или Средней Азии. Однако, когда уйгуры пересекают границу с Казахстаном или Киргизией, их тоже называют там обидным словом «хтай», которое стало общеупотребительным в отношение граждан Китая. Казахский и уйгурский языки близки, оба из тюркской семьи – но когда казахский пограничник спрашивает национальность у уйгура с европейскими чертами лица и зелеными глазами, тот отвечает: «хтай».

Уйгуры в массе своей похожи на российских татар, или имеют совершенно европейские черты лица. В Куче и Яркенде я встречал конопатых, голубоглазых, с русыми волосами детей. Возможно, они являются потомками русских купцов, авантюристов, казаков, с которыми смешивались уйгуры. Кроме того, Синьцзян, наряду с Францией, Сербией и Манчжурией, был одним из центров белоэмиграции. Тотального неприятия браков с иностранцами нет – это табу распространяется только на ханьцев. У уйгуров есть известная история про почитаемую местными мусульманами знатную женщину Ипархан – в в XVIII веке она против своей воли стала женой китайского императора Цяньлуна, жила в его дворце в Пекине, но так и не полюбила боготворившего ее императора-ханьца, покончив жизнь самоубийством. Цяньлун приказал отправить тело уйгурки на родину и захоронить там. Караван с телом шел от Пекина до Кашгара целый год, а гробница Ипархан сохранилась до наших дней и пользуется особым почитанием среди уйгурских женщин. История это в значительной мере легендарна, но все же она почень показательна – как правило, никакие материальные блага не могут склонить уйгуров к созданию семьи с ханьцами.

Выступления уйгур за обретение собственного государства активизировались после того, как независимость получили среднеазиатские республики бывшего СССР: Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Таджикистан, Туркмения, который составляют вместе с Синьцзяном так называемый Туркестан. Уйгуры обитают в его восточных районах, и именно поэтому советские спецслужбы в свое время выбрали для их государства название Восточный Туркестан, вместо слова Уйгуристан, которое не используется местными сепаратистами.

В девяностые годы набрали силу самые известные организации, которые борются за независимость Восточного Туркестана – Всемирный уйгурский конгресс и Исламское движение Восточного Туркестана. ВУК базируется в Нью-Йорке и пользуется благосклонной поддержкой американского правительства, а ИДВТ базируется на территории Пакистана, в Вазиристане, который, фактически, является независимым государством исламских радикалов. Исламисты регулярно совершают теракты в СУАР, убивая полицейских, чиновников и простых ханьцев. Обычно это происходит в Кашгаре, хотя он остается одним из популярнейших мест внутреннего туризма в Китае. Никаких левых движений за освобождение уйгуров никогда не существовало. Существующие движения носят подчеркнуто исламский характер – поскольку большая часть уйгуров позиционирует себя, как мусульмане-сунниты.

В целом же, и Всемирный конгресс и Исламское движение не имеют массовой поддержки среди уйгурского населения. При нынешней политике Китая и активной работе его спецслужб, они не способны нанести серьезный вред ханьскому присутствию в Синьцзяне. Стычки между уйгурами и ханьцами продолжаются (одна из последних подобных стычек произошла недалеко от Кашгара буквально в конце июня, когда погибло несколько человек), будут и новые теракты – однако они не обеспечат отток ханского населения и не приведут к появлению независимого Восточного Туркестана. Нынешний Китай успешно преодолевает многовековую уйгурскую ненависть к ханьцам, успешно загоняя ее в рамки разговоров на кухне – с постоянными оглядками и полушепотом.

Александр Рыбин

Читайте по теме:

Олжас Кожахмет. Что происходит в Казахстане?

Фарух Кузиев. Забытая страна

Андрей Манчук. Площадь Ынтымак

Илья Матвеев. Пять дней в горах

Леонид Грук. «Красные песни» и «чунцинская модель»

У Лун Ю. Китайский «бюрократический капитализм»

Артем Кирпиченок. Как Гонконг пришел к успеху?