«Погибшие сны весны»

Когда на одном из предприятий Донбасса происходит очередная трагедия, то я меньше всего хочу произносить какие-то высокопарные слова. Именно потому, что это трагедия, и потому что она очередная. Наша промышленность была и остается фронтом. Самым что ни на есть прозаичным, рутинным и негероическим. Без орденов, пестрых ленточек и патетичных роликов на youtube. Это фронт, на котором десятилетиями гибнут простые и неискушенные в европейских ценностях донбасские ребята. С небесно-бездонными глазами на антрацитовых лицах и грубыми, как сосновые крепи, ладонями.

Я всегда уважал и уважаю этих людей – за их честность, прямоту и искренность. Да, не каждый из них читал в своей жизни Жан-Поля Сартра и разбирается в эстетике постмодернизма. Но, общаясь с ними, ты всегда говоришь с живым людьми. Теми, в чьих жилах течет угольный сок донбасского Иггдрасиля. Будто они сами – часть этой многострадальной земли, тянущие на своих спинах всю боль и тяготы наших смутных времен.

Кто-то укоряет наших горняков, мол, почему многие из них не ушли на фронт, не взяли оружие, а безропотно полезли добывать уголь в свои убийственные глубины. А я благодарен им за это. Те, кто был в шахте, знает, что там постоянно война. Двадцать четыре часа в сутки. Война, которая не приемлет перемирий и требует все новых жертв. Шахтеры держали и держат на своих плечах небо человеческого быта. Обеспечивают миллионы людей светом, теплом, а братьям-металлургам не позволяют оставаться без работы.

Но скажи ты им это в глаза, и они рассмеются. Беззлобно похлопают тебя по плечу и с крепким словцом бросят что-то вроде: «Ну, ты, брат, загнул. Вот был у меня случай....». А дальше хлынет поток историй о лесогонах, нарядах, «конях» и «стыренных кабелях». А ты стоишь, слушаешь и понимаешь только одно – а ведь этот паренек уже завтра может не вернуться обратно. Из того самого ненасытного брюха, что духовно и физически переваривает людей. И ты дышишь этими его нехитрыми историями, как если бы читал босяцкие стихи Есенина.

Вообще, на Донбассе не принято говорить с шахтерами об авариях. В народе это считается каким-то дурным тоном. Для всех это полутабуированая тема. Почему? Не поймешь этого до тех пор, пока не окажешься возле ствола, куда спускаются горноспасатели. Пока не увидишь шахтерских жен и дочерей с черными повязками на голове. Согбенные фигуры родных тех, «чья судьба пока неизвестна». Не увидишь их красные от многочасовых рыданий лица и не услышишь нечеловеческий женский вой у выносимого из-под земли тела.

Каждый раз, видя директоров и чиновников, которые что-то бормочут на телекамеры о «комиссии» и «причинах аварии», я снова и снова вспоминаю часовые моления родственников углекопов у безмолвной похоронной стелы копра. Я не могу слышать высокопарные слова чиновников – в них нет правды. Правда там – в растерзанных и искалеченных телах, еще вчера матом через мат рассказывавших тебе о отгружающих налево вагоны «черного золота» директорах шахт.

4 марта на шахте имени Засядько в очередной раз погибли горняки. 32 человека. Еще один разыскивается спасателями. Случайность ли подобная трагедия? Думаю, на Засядько не бывает подобных случайностей. Название этой шахты уже давно ассоциируется с самой Смертью. Все годы украинской независимости на ней систематически погибали рабочие, обогащавшие фактического владельца предприятия Ефима Звягильского. Одного из тех, кто построил свою угольную империю на крови простых трудяг. Представителя «бело-голубых» донецких капиталистов, который не гнушался обществом социал-националистов из «Свободы».

Ни кризисы, ни война не повлияли на капиталы этого человека. Ефим Звягильский благополучно заседает сейчас в украинском парламенте. Пока здесь идет война, он голосует в Киеве за законы правительства, которое расстреливает Донбасс, душит его блокадой и открыто убивает сегодня угледобывающую отрасль Украины. Убивает людей, лишая шахты финансирования, что, в первую очередь, заставляет экономить на технике безопасности. То есть, на жизни шахтеров.

Незадолго до начала гражданской войны Звягильский возил на эту шахту Ирину Фарион, которая пыталась читать рабочим лекции о национализме. Но у Звягильского никогда не находилось денег на то, чтобы улучшить их условия труда, а сверхдоходная шахта все прошлые годы представляла из себя оборванного батрака, с трудом сводившего концы с концами. Самое время спросить, почему этот капиталист до сих пор хозяйничает на шахте, которая совсем недавно пережила жестокие прицельные обстрелы украинской армии, когда в обесточенной шахте были заблокированы сотни рабочих? Их спасли только смелые действия донецких горноспасателей, которые вытащили людей из-под земли, несмотря на обстрел.

Я не знал погибших вчера ребят, и мог бы ничего о них не писать. Но, как человек и житель Донбасса, я не имею морального права молчать. Спасибо им за труд, улыбки и нераспиаренное мужество. Это трагедия, которой я не могу сегодня дать названия. Смерть во время войны, но не на войне. Шевчуковские «погибшие сны весны».

Вечная память этим ребятам, настоящим сыновьям своей земли.

Егор Воронов

Читайте по теме:

Андрей Манчук. Любовь Зла

Андрій Мовчан. «Двометровий горизонт»

Андрей Манчук. Угольный уроборос

Леонид Николенко. Шахта для премьера

Станислав Ретинский. Шахтеры бастуют против войны

Андрей Манчук. Дикие шахты в Снежном

Станислав Кметь. Черные дыры Донецка