Миф об антисистемных правых

Уже в третий раз за последнее время в развитых странах повторяется одна и та же схема. Сначала неожиданный, но скорее символический успех левых – победа Корбина на партийных выборах в Великобритании, превращение Сандерса из малоизвестного регионального политика в фигуру национального масштаба. Во Франции таких успехов даже два: победа наиболее левого из социалистов, Бенуа Амона, на праймериз Социалистической партии, и неожиданный скачок популярности Жан-Люка Меланшона.

Однако, за этим следует ещё более сильный, и уже совсем не символический успех правых: Брекзит в Великобритании, избрание Трампа в США. Если эта схема повторится во Франции, выборы должна выиграть Ле Пен. Впрочем, все сходятся на том, что победит Эммануэль Макрон. Но то же самое писали за день до Брекзита, и за шаг до победы Трампа. Так что я пока бы, все же, советовал делать выводы по итогам голосования – хотя победа Макрона более вероятна. В конце концов, Трамп во многом победил благодаря уникальным особенностям американских выборов, которых нет в других странах. А, например, в Австрии, кандидат от левой Партии Зелёных все же победил в третьем туре крайне правого представителя «Партии Свободы».

Все эти случаи объединяет одно: кризис доверия избирателей к традиционным партиям. Разочарованные в мейнстримных центристских партиях избиратели в поисках своего политического представительства разбредаются – некоторые налево, но большая часть направо. Огромное количество недовольных граждан ищет противоядие от буржуазной и авторитарной политической системы в её наиболее буржуазных и авторитарных представителях. А почему так происходит – это отдельный интересный для нас вопрос.

Вероятно, дело во многом заключается в послевоенном антифашистском консенсусе. Несмотря на все усилия восточноевропейских ультраправых, в развитых странах он всё ещё соблюдается. С точки зрения этого консенсуса, коммунистом быть, разумеется, нежелательно, но фашистом быть в принципе нельзя. До Второй Мировой войны всё было ровно наоборот – о чем говорит, например, отношение к левым и правым в социал-демократической Веймарской республике в описании историка Ричарда Джорджа Эванса:

«Наверное, было неизбежно, что в многочисленных политических процессах, возникавших из-за глубоких политических конфликтов в годы Веймара, судьи в подавляющем большинстве случаев принимали сторону праворадикальных преступников, которые утверждали, что действовали во имя этого идеала, и поощряли преследование левых, отвергавших его.

В середине 1920-х статистик левых взглядов Эмиль Юлиус Гумбель опубликовал цифры, согласно которым 22 политических убийства, совершенных левыми радикалами с конца 1919 г. до середины 1922 г., привели к 38 обвинительным приговорам, включая 10 смертных казней и тюремные сроки в среднем по 15 лет каждый. При этом, 354 политических убийства, которые, по мнению Гумбеля, были совершены в тот же период правыми радикалами, завершились 24 приговорами без смертных казней, а тюремные сроки в среднем составили 4 месяца. 24 убийцы, признавшиеся в своих преступлениях, были оправданы судами».

В наши дни западноевропейские и американские элиты недолюбливают левых радикалов, но терпят их, а иногда даже готовы отвести им небольшое гетто – вроде университетов в США, которые считаются там «бастионами социализма» (некоторые исследования показывают, что на гуманитарных факультетах американских вузов можно чаще встретить марксиста, чем республиканца). А вот правые радикалы вызывают у них более жесткую реакцию. Когда оппоненты называют Сандерса коммунистом это не вызывает ни у кого интереса – а вот обвинения Трампа в фашизме неизбежно провоцируют широкую дискуссию. Крайне правых депутатов лишают слова в Европарламенте, штрафуют и расследуют их деятельность.

Грустный парадокс состоит в том, что это исторически оправданное положение способствует возникновению таких фигур, как Трамп и Ле Пен. Наблюдающие за реакцией центристских элит люди делают ошибочный вывод о том, что крайне правые якобы являются более последовательной оппозицией существующему порядку – чем, например, те же Сандерс и Меланшон.

Разумеется, это не так. Трамп – миллиардер (кстати, успевший побыть и демократом, и республиканцем), а Ле Пен – профессиональный политик во втором поколении, они плоть от плоти существующей системы и зависят от неё от начала и до конца. Что характерно, рынок США отреагировал на избрание Трампа не спадом, как прогнозировали аналитики, а уверенным ростом. Вряд ли буржуазная социально-экономическая система встретила бы подобным образом того, кто пришел её пошатнуть.

Левые реформаторы предлагают обществу некие изменения – возможно, не слишком радикальные, но конкретные. Сандерс предлагает ввести в США прямое голосование по системе «один человек – один голос», Меланшон хочет превратить Францию из президентской республики в парламентскую. А Ле Пен и Трамп не предлагают ничего, кроме демагогии. Но, к сожалению, пустая бочка громче звенит.

Надо сказать, что этот растущий запрос на антисистемность наконец начал осознаваться самими политиками. Собственно, сам Макрон, вокруг которого сейчас пытается сплотиться французский политикум, тоже подавался как якобы «внесистемный» кандидат – не правый и не левый, не связанный ни с одной из традиционных партий. Судя по всему, подобная тактика оказалась довольно успешной. В отчаянной попытке сравняться с ним Марин Ле Пен тоже объявила, что покидает свою партию (как минимум, временно). Таким образом, во втором туре французских выборов впервые встретятся два формально беспартийных политика.

Вероятно, элиты развитых стран попытаются купировать явно проявившийся общесвенно-политический кризис. Крайне правые, которые исполняют роль свистка для выпускания пара, несмотря на всю их непривлекательность и даже опасность для некоторых конкретных центристских политических сил (к примеру, Социалистическая партия Франции получила на этих выборах тяжелейший удар, и её будущее пока неясно) объективно работают именно на эту стабилизацию.

Смогут ли европейские и американские левые использовать этот кризис с пользой для себя и для трудящихся масс? Это зависит от того, удастся ли им донести до разочарованного народа тот факт, что борьба правых с ультраправыми является не более, чем минутной семейной ссорой.

Алексей Портнов

Читайте по теме:

Сара Кендзьор. Молодые американцы разочарованы в капитализме

Алексей Сахнин. Почему «Brexit» – хорошая новость?

Андрей Манчук. Обама, хакеры и Евангелие от Матфея

Игорь Дмитриев. Что случилось прошлой ночью в США

Илья Деревянко. По ком звонит «Brexit»?

Артем Кирпиченок. И пришел Корбин

Джереми Корбин. Последний звонок для всего мира