Гуанчжоу – столица реформ

«Я ловлю в далеком отголоске, что случится на моем веку» – эти слова пастернаковского Гамлета сразу вспомнились мне в этом городе.

Но на самом деле, ловить тут нечего. В Гуанчжоу – бывшем Кантоне – все сказано прямым текстом. Провинция Гуандун официально провозглашена центром и полигоном разворачивающихся в Китае экономических реформ, а Гуанчжоу – ее административный центр – пожалуй, больше всего испытала на себе их влияние. Ну а реформы могут быть в современном мире только демократически-либеральными – в том смысле, который вкладывают в них мировые капиталистические элиты.

Как результат, в городе нет ни одного красного флага – и это очень сильно бросается в глаза на фоне остальной страны. В тоже время, на каждом шагу встречаются лозунги на тему «западных ценностей» и «эффективных реформ». 

Кто бы мог стать иконой и символом этого экономического и политического курса? Конечно же, Сунь Ятсен – первый президент Китайской республики. Эта фигура очень удобна для современного Китая. С одной стороны, Сунь Ятсен был классическим либералом, но под конец сильно сдвинулся влево. И если в его мавзолее в Нанкине делают акцент именно на сотрудничестве с коммунистами, то в Гуанчжоу фокусируются на «республиканском» периоде биографии «отца нации».

Я предполагал что-то такое изначально, но меня все равно поразила экспозиция местного музея. Учитывая историю Кантона, где начались Опиумные войны, можно было рассчитывать, что она расскажет о том, как европейцы беспощадно грабили этот древний город – начало Шелкового пути – основав здесь одну из самых крупных торговых факторий, и стимулируя торговлю бенгальским опиумом, которая имела самые трагические последствия для этого региона. Короче – о событиях, которые прославили Кантон на весь мир, и которым вполне мог бы быть посвящен отдельный музей.

Однако, всей этой теме посвящено полтора стенда, где лежит одинокая опиумная трубка, пару зарисовок опиумных фабрик в Бенгалии и сцена подписания «Неравного договора» в каюте британского фрегата «Корнуэллс», когда после битвы при Гуанчжоу китайцев принудили открыть внутренний рынок страны для еврпейских колониальных товаров, среди которых доминировал смертельный наркотик.  В подписи его называют Нанкинским договором – хотя сам упомянутый Сунь Ятсен в своих программных документах называл кабальные соглашения с европейскими странами именно «Неравными договорами».

Собственно, это все, что можно увидеть в кантонском музее на тему исторического периода, который прославил город. Дальше сразу идет история нападения Японии на Китай.

Я стою на сцене мемориального комплекса Сунь Ятсена – но, к сожалению, не могу рассказать с нее гражданам Китая о том, куда ведут «западные ценности», «демократические реформы», и чем чревато переписывание истории. Один китаец жаловался мне, что у них всего одна партия (на самом деле, в Китае девять фициально действующих партий «Народного фронта»). Я рассказал ему, что у нас их двести, или даже больше – однако, жизнь от этого лучше не становится. Но было видно, что он не понял меня.

Надо сказать, что реформы в направлении «рыночных ценностей» тут уже дают свои очевидные результаты: вокруг можно видеть опустившихся людей, полицейские патрули и закрытые элитные кварталы. Город считается центром официально запрещенных азартных игр и проституции – но зато этот 10 миллионный город с бурной двухтысячелетней историей считается отсталым в культурном плане, и фактически, лишен достопримечательностей.

Мне очень хочется верить, что у народа Китая еще есть шансы вернуться на социалистический путь – а не превратить всю свою страну в один большой Гуанчжоу.

Илья Деревянко

Читайте по теме:

Леонид Грук. «Красные песни» и «чунцинская модель»

У Лун Ю. Китайский «бюрократический капитализм»

Артем Кирпиченок. Как Гонконг пришел к успеху?

Славой Жижек. Капитализм радикализуется

Бен Хильер. Мир согласно Джине Райнхарт