Анонимус – это бог

Заметки изнутри «организации компьютерных террористов»

Выступая на каком-то собрании представителей армии и флота, российский вице-премьер Рогозин заявил, что социальные сети разрушают культурные коды – «менталитет русского народа». Рогозин ошибается. Ситуация, когда власть контролировала нарратив и средства его распространения являлась ненормальным историческим искажением. Напротив, социальные сети восстанавливают почти забытые социальные коды нашего народа, а особенно его общинность. Возникший в Америке «Анонимус» усиливает все, что дают социальные сети во много раз, возвращая народу голос, а гражданам – возможность действовать.

За несколько лет участия в этом «глобальном кибер-повстанческом движении», «организации компьютерных террористов» и «кибер-преступников», у меня набралось наблюдений на целую книжку. Ведь это та самая организация, которая прославилась нападениями на Церковь Сайентологии, PayPal, Пентагон, ЦРУ, картели мексиканских наркоторговцев, охранные фирмы, полицию... Кого только они не атаковали! Правоохранители не раз триумфально сообщали об арестах «высокопрофильных» участников «Анонимуса» – таких, как тройка LolSec. Но «Анонимус» со смехом отвечал – «мы неуничтожимы». Затем последовали новые атаки и акции, и теперь о непобедимости «Анонимуса» говорят в свое оправдание и чины в спецслужбах.

«Анонимус» непобедим потому, что это бог

И «Анонимус» действительно неуничтожим. Участники движения – не террористы и не преступники (хотя нарушителей закона там, как и везде, хватает). «Анонимус» – даже не организация, и к нему вообще нельзя прилепить ничего из тех ярлыков, которые им/нам пытались повесить. «Анонимус» куда шире любых рамок, в которые его пытаются втиснуть СМИ и власти. «Анонимус» сам известен своим умением и страстью запутывать СМИ и вообще всех, кто проявляет к ним нездоровый интерес.

«Анонимус» непобедим – и не только потому, что это целая свободолюбивая культура, появившаяся с созданием интернета. Он непобедим потому, что это бог. Профессор Нью-Йоркского университета Байела Колман сравнивает «Анонимус» с мифологическим богом Гермесом, Трикстером – шутом-обманщиком, джокером. Трикстер действует не по «злому» или «доброму» умыслу, не из целей сопротивления, а потому, что он схватывает суть игрового процесса каждой жизненной ситуации. Для трикстера важна не сама игра жизни, но именно ее процесс.

«Трикстер существует в Америке, в Европе... Во всем мире», – пишет профессор Колман в «Social Text», – и это не миф, а реальное воплощение божества в живой практике. Интернетовский «приколист», хакер, фрикер, тролль, хактивист (хакер + активист) и другие сетевые типажи – каждый из них, конечно, имеет свои собственные уникальные свойства, но каждый из них также является трикстером».

Трикстер сам по себе не бывает хорошим и не плохим. Он – символ противоречий, он побуждает к изменениям и движет сюжет вперед. Любящий и героический трикстер способен броситься выручать из беды или спасать мир. И через несколько минут тот же самый трикстер жестоко пинает вас ногами в задницу и пожирает младенцев на закуску. Противоречивые характеристики «Анонимуса» в СМИ – от комплиментов борцам за свободу до ужаса перед кибер-криминалом – замечательно соответствуют определению трикстера.

Каждый может вступить в «Анонимус»

Для этого не обязательно (хотя и весьма желательно) обладать какими-то особыми компьютерными и хакерскими навыками – однако, желательно быть творческой личностью и иметь крепкие нервы. «Анонимус» вышел из интернет-форумов, где одно из основных правил гласило: «слово не может меня разрушить». Нет никаких правил вступления или ритуалов инициации – единственное условие состот в том, что вам надо быть анонимным в онлайне. Никто не знает, сколько членов состоит в «Анонимусе», или кто действительно является членом «Анонимуса» – разве что кого-то из них арестуют.

«Анонимус» – это не формальная организация, а форма организации, community-сообщество, когда они говорят о себе, движение – когда они действуют. Тем не менее, это не иерархическая, даже не сетевая организация, а скорей кроудсорсинг, побочный продукт самого интернета. «Анонимус» – это культура, и как любая культура, он имеет свои ценности, свое искусство и литературу, свои социальные нормы и способы производства, свои культурные коды и даже свой собственный диалект. Может быть, это уже язык, базирующийся на матричных кодах. По меткому определению еврейского филолога Макса Вайнрейха, диалект отличается от языка тем, что он не имеет своей армии и флота. В отличие от напуганного социальными сетями Рогозина, у которого есть и армия и флот – а коды разрушаются.

Трудно говорить о какой-то общей эстетике «Анонимуса», хотя в движении создается множество более или менее талантливых вещей. У «Анонимуса» появилась обширная иконография, множество символов, лозунгов и идиом. Каждый анонимный участник может предложить что-то свое. Что-то пользуется большим признанием и успехом, что-то – меньшим, постоянно происходит «естественный отбор» и вырабатывается консенсус, который является не формальным, а динамичным. Одним из самых известных символов сообщества стал профиль со знаком вопроса вместо головы, окруженной оливковыми ветвями, по образцу эмблемы ООН.

Другим – маска Гая Фокса. Она стала популярной с выходом фильма «V – значит вендетта», но мне кажется, что именно комиксы Алана Мура, которые были положены в основу его сценария, больше соответствуют духу и истории «Анонимуса» – «нас легион», «ждите нас»...

Ржунимагу

Все это связано с культурой интернет-мемов – широким распространением словестной и визуальной информации, порой нарочито бессмысленной, спонтанно приобретающей популярность в интернет-среде. Это похоже на то, как ты пишешь свои статьи, но никогда не знаешь наверняка, какая из них вызовет больший интерес. Непонятно, почему сокращение LOL имеет у русских пользователей даже большую популярность, чем его русский аналог «ржунимагу». Демотиваторы – это и мемы, и «письма счастья». В сети давно развивается целый вики-проект Луркоморье, посвященный мемам. Хотя, впрочем, мемы появились задолго до интернета – анекдоты «армянского радио», «про Вовочку», а еще раньше «про Василия Ивановича»; и ставшие идиомами фразы из скетчей Аркадия Райкина; из кинофильмов «Свадьба в Малиновке» («ну почему я такой влюбленный?») «Найденыш» («Муля, не нервируй меня»), из романов Ильфа и Петрова и даже из «Горя от ума» Грибоедова.

Если копнуть глубже, окажется, что искаженные, вырванные из контекста церковнославянские слова и фразы («с кондачка», «катавасия») – также представляют собой типичные мемы, вроде популярного сейчас в рунете слова «Медвед», или модных в англоязычных сетях мемов с фотографией Кони – лидера бандформирований в Уганде.

Выросшее в сети поколение хорошо знает все эти мемы, понимая их закрытые смыслы. Они сами создают свой внутренний язык, который, среди прочего, рождает чувство причастности к некоему общему кругу.

Анонимность «Анонимуса»

«Анонимус» не зародился из группы единомышленников, а наоборот хаотически вырос как культура чатов и форумов, из хакерской культуры девяностых, из троллинга, шуток, и особенно из сообщества японского имиджборда 4chan. Впрочем, замечательное исследование Квина Нортона прослеживает корни движения в контр-культуре 1960-70 годов, а то и относит их к причудливому «Тристрану Шанди» Лоренса Стерна, который вышел в свет в 1759 году. Я как-то писал о том, что Карл Маркс черпал у Стерна вдохновение и образы для своего «Капитала».

Случайно попав в среду, где зарождался «Анонимус», еще в 2007 году, я с тех пор постоянно наблюдал за его развитием. Дискуссии анонимных пользователей на интернет-форумах отличаются поразительной откровенностью – притом, что они дают возможность сконструировать разные аватары, зажив в онлайне особой жизнью. Как и в «большом» интернете, на таких форумах много порно, смешных картинок, грубых шуток и черного юмора. Мне не удалось выяснить, насколько принцип анонимности в интернете связан с получившим большое распространение по всему миру движением «Анонимных Алкоголиков» и подобных ему неформальных объединений по борьбе с различными зависимостями. Однако в обоих случаях анонимность работает одинаково – на уровне личного общения она позволяет членам сообщества предотвратить посягательство на их жизнь. Еще более важно, что при контактах с внешним миром – особенно со СМИ, – анонимность подчеркивает равенство всех членов сообщества, пресекая тем самым возможные попытки воспользоваться членством в движении для достижения признания, власти и других личных выгод.

4chan и подобные сообщества существуют в «глубоком интернете», на тех миллиардах страниц, которые не индексируются Google и другими поисковиками. Люди ушли туда, чтобы их не могли найти, не могли прочесть их сообщения. Там они могли хулиганить, оскорблять, публиковать интимную информацию. Там было много развлечения и общения – но и много насилия. Люди объединялись на этих форумах, планируя, как атаковать или спамить соперничающие группы, сайты и форумы. Еще в самом начале моей активности в этом сообществе, какой-то аватар, представлявшийся девушкой, пожаловался на свои обиды – и группа пользователей объединилась для того, чтобы, как они говорили, «разрушить жизнь» обидчику, взломать его счета и опубликовать его личную информацию.

Но к 2008 году в этой среде уже явно наметились тенденции использовать накопившуюся энергию и опыт для общественных целей, атакуя структуры и организации, которые считались здесь «плохими».

Впрочем, в движении всегда существовали две тенденции. Одна из них полагала, что «Анонимус» должен оставаться группой, занимающейся приколами всех и вся, ради игры и смеха. Другие же верили в то, что «Анонимус» должен стать силой добра, чтобы бороться с деспотическими режимами и грязным бизнесом, ради правды и всеобщего блага. Часто это сочеталось – и моя знакомая, пришедшая в «Анонимус» ради борьбы за правду, отличалась и своими колкими комментариями на любую тему. Ведь троллинг – это одно из свойств Трикстера. Даже lolcats – фотоснимки котов, опубликованные в сопровождении различных фраз – тоже могли представлять собой жесткие шутки, способные «проколоть пузырь» чьих-то раздутых эго.

Однако, в этой среде накомилось множество творческой энергии, истинной креативности – а еще гордости за то, чем занимаются его участники. И очень скоро это проявило себя в деле.

Михаэль Дорфман

Нью-Йорк

Читайте продолжение в следующей статье цикла.