«Закитайщина». «Другая Украина» на Дальнем Востоке

Долгий путь на Дикий Восток

Село Покровка находится возле дальневосточного города Уссурийска, среди приморской тайги. Здесь обитают леопарды и самые крупные в мире тигры, здесь растут реликтовые тропические лианы, озерный лотос и дикий женьшень. Здесь, совсем недалеко, к западу – за селом Полтавка – находится граница с Китаем, и даже имеются украшенные иероглифами вывески. А расстояние до украинской границы, если ехать к ней по автомобильным трассам, составляет около десять тысяч километров. Когда здесь день, на Украине, в другой части евразийского материка, еще продолжается ночь. Но именно здесь, на таежной земле Приморья, которая втиснулась между Китаем, Северной Кореей и водами Японского моря, сформировалась одна из крупнейших украинских диаспор. Согласно данным последней переписи населения на дальневосточной земле проживают 154 956 украинцев – вторая по численности община края. И они до сих пор помнят о своем происхождении и корнях. Всего два года назад жители Покровки установили в селе памятный знак первым поселенцам, которые прибыли сюда из окрестностей Чернигова и Полтавы – камень, на котором были высечены их имена.

Эти переселенцы направились в Приморье 134 года назад – в 1883 году – в первую очередь, для того, чтобы получить землю, которой катастрофически не хватало на густонаселенных западных границах огромной империи. Вчерашним крепостным дали свободу, но земля по-прежнему оставалась у владевших ей веками помещиков, или богатых арендаторов. Царское правительство видело в этой ситуации угрозу социального взрыва, призрак которого маячил в дымном зареве подожженных имений. Кроме того, в Петербурге были заинтересованы в массовой колонизации «Дикого Востока», и приняли решение активно задействовать в ней выходцев из украинских губерний. Специальные агенты, которые ездили по селам и ярмаркам, обещали людям бесплатные земельные наделы на плодородной земле, где было много свободы и не было панов. При условии, если «своекоштные» переселенцы будут иметь с собой по 70 рублей на каждого человека, и необходимый «реманент» для сельскохозяйственных работ на новых местах. Не запрещалось брать с собой и охотничье оружие – если, конечно, были деньги на то, чтобы его купить.

То, что происходило дальше, могло бы стать сюжетом увлекательного блокбастера или популярного сериала, снятого в духе американских вестернов. Люди, которые годами не покидали границы родного хутора, забираясь не дальше уездной ярмарки, преодолевали огромные расстояния – за семь или восемь месяцев, на запряженных в телеги лошадях и волах, форсируя огромные реки, переваливая горы и пробираясь через тайгу. Или плыли из Одессы на пароходах «Доброфлота», через Черное, Средиземное и Красное море, а затем по Индийскому и Тихому океану, с пересадкой в японском порту Нагасаки. «За Сибирью встает солнце» – эта старая народная песня о «супергерое» своей эпохи, атамане Кармалюке – звучала для них девизом и песней надежды. Хотя многие умирали в дороге, так и не добравшись до далекого моря, или поворачивали назад, домой, испугавшись огромных просторов и опасностей пути.

Писатель и поэт Иван Бунин посвятил этому эпическому исходу рассказ «На край света». Само его название лучше всего передает настроение, с которым навсегда покидали свою родину будущие жители Приморья, и весь пронзительный трагизм этой ситуации. Бунин, который был очевидцем массового переселения жителей так называемых «малороссийских» губерний,  описывает, как они прощались со стариками-родителями и любимыми людьми, отправляясь в далекую неизвестность, забирая с собой народные песни и оставляя позади наполовину опустевшие села.

«Що воно таке, сей Уссурiйський край?» – думают старики, прикрывая глаза от солнца, и напрягают воображение представить себе эту сказочную страну на конце света и то громадное пространство, что залегает между ней и Великим Перевозом, мысленно увидать, как тянется длинный обоз, нагруженный добром, бабами и детьми, медленно скрипят колеса, бегут собаки и шагают за обозом по мягкой пыльной дороге, пригретой догорающим солнцем, «дядьки» в широких шароварах. Небось и они все глядят в эту загадочную голубоватую даль: «Що воно таке, сей Уссурiйський край?». А старый Шкуть, опершись на палку, надвинув на лоб шапку, представляет себе воз сына и с покорной улыбкой бормочет: «Я йому, бачите, i пилу i фуганок дав. І як хату строїть, вiн тепер знае. Не пропаде!».

Переселенцы называли эту страну Зеленый Клин – или совсем уже экзотическим для нашего слуха наименованием Закитайщина. Слово «клин» обозначало тогда выделенную под наделы землю, к которой пришлось плыть через Макао и Шанхай, или ехать через китайскую территорию, отбиваясь от беглых сибирских каторжников и бандитов-хунхузов. Отношения с мирным китайско-корейским населением, а также с племенами нанайцев и удэгейцев, были вполне доброжелательными – в основном, потому, что земли хватало тогда на всех. На каждую семью переселенцев выделили по 50 десятин (около 54 гектара) казенной земли, а еще 30 десятин отдали под строительство церкви, которую назвали в честь популярного среди казаков праздника Покрова Пресвятой Богородицы – ведь административно село относилось тогда к Полтавскому станичному правлению Уссурийского казачьего войска.  

«Дальневосточная Украина»

Покровских селян привел сюда свой Моисей – одинокий первопроходец, черниговский крестьянин Моисей Бондаренко. Таких людей, которые первыми направились на разведку нового края, называли «ходоками». Доверяясь их устным рассказам, на свой страх и риск, в Покровку приехали первые семь переселенческих семей – эффектное число для будущих народных преданий. А затем сюда стали прибывать сотни украинцев – потому что через село проложили почтовый тракт, и грамотные крестьяне могли отправлять письма на родину, соблазняя земляков рассказами о том, что кругом много плодородной земли, в лесах можно свободно рубить дрова и бить зверя, а в реках водится вкусная рыба, которую называли «царской». 

– В нашу речку Раздольную раньше ходил на нерест лосось. Сейчас в это уже не верят – если честно, я тоже. Но старики говорили, что вода от него просто кипела, – рассказывает мне Александр Савченко, один из руководителей Украинского землячества Уссурийска  – Кстати, речка всю жизнь называлась по-китайски – Суйфун. Местные и сейчас ее так называют. Переименовали ее решением «сверху», в семидесятые годы, во время конфликта с китайцами на острове Даманский. А вот реку Уссури почему-то не переименовали. Я говорил в детстве не Суйфун, а Тайфун – потому что она сильно разливается после дождей, когда тайфуны сюда идут. Бабушка всегда сравнивала реку с Десной, хотя сама эту Десну никогда не видела – мать ей рассказывала, что это очень большая река. Они были из Сосницы в Черниговской области, оттуда приехало много людей. Я мало читал на украинском, но с детства помню рассказ украинского писателя Довженко – «Зачарованная Десна». Там очень красивая природа описана. Совсем как у нас. Думаю, поэтому переселенцы тут легко прижились. Я еще слышал, что Довженко снимал при Сталине фильм про наш Дальний Восток. Давно хочу найти его в интернете, но забываю.

Я сообщил Александру о том, что его тезка описал переселение на Зеленый Клин в знаменитой киноповести «Земля». Знаменитый режиссер рассказал в ней о своем земляке Григории Товченике, который  вернулся на Черниговщину с Приморья, проехав на телеге двадцать тысяч верст, вместе с конем и собакой – потому что его жене не понравилось на новых местах. Мы смеемся, и Александр с сожалением говорит, что плохо владеет украинским языком. Впрочем, на самом деле, у него то и дело проскакивают интонации и слова хорошо знакомого всем украинского «суржика». Однако уссурийский Савченко знает много украинских песен, которые до сих пор поют в местных селах. По его словам, этот фольклор был здесь всегда, его поют люди разных национальностей, и никто не обращает внимания на его «национальную принадлежность», давно считая такие песни своими, местными. Если Галя несет коромыслом воду, значит это здешняя вода, из реки Суйфун.

Сто лет тому назад украинский язык был здесь обычнее русского, а вышиванки, и сам вид окружавших Владивосток дальневосточных поселков придавал им выраженный национальный колорит приднепровских губерний. Об этом оставил красноречивые воспоминания литератор Иван Иллич-Свитыч, посетивший Уссурийск в 1905 году.

«Это большое малорусское село. Вдоль всей улицы, по обеим сторонам, вытянулись белые мазанки, местами и теперь ещё крытые соломой. В конце города, при слиянии Раковки с Супутинкой, как часто и на коренной Украине, устроен «ставок», подле которого живописно приютился «млынок», так что получалась бы вполне та картина, в которой «старый дид» в одной песне смущает «молоду дивчину» – «и ставок, и млынок, и вишневенький садок», если бы этот последний был налицо. Среди русского населения, не считая казаков, малороссы настолько преобладают, что сельских жителей городской, так называемый интеллигентный, называет не иначе, как «хохлами». И действительно, среди полтавцев, черниговцев, киевских, волынских и других украинцев переселенцы из великорусских губерний совершенно теряются, являясь как бы вкраплением в основной малорусский элемент. Базар в торговый день весьма напоминает какое-нибудь местечко в Украине; та же масса круторогих волов, лениво пережевывающих жвачку подле возов, наполненных мешками муки, крупы, сала, свиных туш и т. п.; та же украинская одежда на людях. Повсюду слышится веселый, бойкий, оживленный малорусский говор, и в жаркий летний день можно подумать, что находишься где-нибудь в Миргороде, Решетиловке или Сорочинцах времен Гоголя», – рассказывает он в своих дорожных записках.

В этом живописном описании нет никаких преувеличений. По официальным данным в период 1883-1905 годов в Приморье переехало 109 510 выходцев из украинских губерний – 63,4% от общего количества всех прибывших переселенцев. Кроме того, община росла за счет высокой рождаемости. Так что, через двадцать лет, во время Всесоюзной переписи населения, которая прошла здесь в 1926 году, свою украинскую национальность засвидетельствовали 315 тысяч приморцев.

В 1917 году в Уссурийске прошел Первый Всеукраинский съезд Дальнего Востока, который избрал Украинский Дальневосточный секретариат. Одновременно с этим проходило создание национальных культурно-просветительских организаций и образование поселковых украинских советов – так называемых «окружных рад», одна из которых действовала даже в китайском Харбине. На волне бурных революционных событий такие же национальные советы организовывали проживающие рядом уссурийские казаки, русские поселенцы, корейцы, китайцы, малые коренные народы Приморья и даже военнослужащие сформированного из бывших пленных чехословацкого корпуса. А каждый уезд или даже большое село провозглашали свою автономию или собственную республику, враждуя друг с другом, или объединяясь – например, для борьбы против карательных акций японских интервентов.

Отряды украинских партизан в основном поддержали «красных» и вошли в состав армии подконтрольной большевикам Народно-революционной армии Дальневосточной республики, где храбро воевал украинский командир Приамурской дивизии Яков Покус. После ее присоединения к Советской России они автоматически стали солдатами РККА. А председателем большевистского ревкома в Хабаровске избрали бывшего члена Украинского Дальневосточного секретариата Яременко – одного из целой плеяды новых советских руководителей края, представлявших в «большой политике» первые поколения украинских переселенцев.

«Кобзарь» в приморских школах

Украинцы Приморья не вызывают интереса у патриотических деятелей из Киева, которые уделяют столько угодливого внимания североамериканской диаспоре с ее щедрыми грантовыми дарами. Конечно, они время от времени вспоминают об «украинцах третьего сорта», живущих на берегах далекого Японского моря – но делают это без энтузиазма, констатируя, что на Дальнем Востоке давно не существует «очагов национального самосознания». Хотя в этом крае не было трагического голодомора начала тридцатых годов, а его мирное население не пострадало от войны, которая прошла через территорию Украины, и стабильно росло вплоть до начала девяностых годов.

Украинские националисты говорят о планомерной умышленной русификации Дальневосточного края, которая якобы была начата при «Советах», и  продолжается по сегодняшний день, уничтожая на корню ростки местного украинства. Однако, ознакомившись с историей культурной и общественной жизнью местной украинской общины, быстро приходишь к выводу, что она активно развивалась здесь в советские времена. Приток украинцев продолжался – на Дальний Восток, по распределению на работу или в связи с личными обстоятельствами, переселялись тысячи новых выходцев из Украины, постоянно подпитывая эту среду, включаясь в деятельность фольклорных ансамблей, краеведческих обществ и хоровых кружков. Сегодня на этой почве выросло несколько инициатив, которые координирует «Приморский центр украинской культуры «Горлица».

– Наша региональная общественная организация «Приморский центр украинской культуры Анатолия Криля «Горлица» зарегистрирована десять лет назад – 26 сентября 2007 года – рассказывает Татьяна Ткаченко, член совета Ассамблеи народов Приморского края, член координационного совета при губернаторе по межнациональным отношениям и бывший член краевой Общественной Палаты. – Но, по существу, она была создана намного раньше. Организация стала правопреемником украинских общественных организаций, созданных во Владивостоке в 1991 году, при участии покойного Анатолия Криля – который являлся энтузиастом этого движения.

Мы продолжаем его дело и реализуем множество проектов, которые были им задуманы. За последние десять лет нам удалось объединить различные основные творческие коллективы, которые работают в нашем крае. И это дает возможность регулярно проводить интересные и популярные мероприятия. 23-24 сентября во Владивостоке состоялся десятый Приморский краевой фестиваль украинской культуры «Соловьиная песня» и прошла очередная Дальневосточная Сорочинская ярмарка.

1 мая в городе Лесозаводске при участии нашего центра состоялся первый открытый фестиваль украинской культуры «Світанкові роси», в котором приняли участие сразу 45 коллективов. А в июне в селе Хороль прошел еще один фестиваль – «Пісні кохання». На сегодня в наших фестивалях принимают участие до трехсот артистов, тысячи зрителей. Все это свидетельствует о том, насколько популярна в нашем крае украинская песня, как близка приморцам украинская культура. Украинцы Приморья сохраняют память о родной культуре. Это ощущается во всем – в говоре, в соблюдении семейных традиций и кулинарных рецептов, в пристрастиях к народным песнях. На семейных торжествах нередко можно слышать украинские песни – причем, их поют не только представители старшего поколения, но и приморская молодёжь.  

На шевченковские праздники мы несколько раз объявляли акцию – предлагали зрителям принести «Кобзарь» Тараса Шевченко из домашних библиотек. И собиралась довольно внушительная книжная выставка. Кстати, центр украинской культуры проводит ежегодные Шевченковские праздники, которые включают конкурс чтецов поэзии Тараса Шевченко среди школьников, книжные выставки, концерты с участием десятков творческих коллективов. Эти мероприятия продолжают более чем столетнюю традицию Шевченковских дней во Владивостоке – причем, последние четыре года «Заповіт» Шевченко звучит у нас на многих языках народов мира, в исполнении участников местных национально-культурных организаций и студентов университета».

Конечно, этот рассказ должен по-настоящему шокировать многих жителей Украины, которые убеждены, что в России притесняют украинский язык, и вряд ли поверят, что школьники и студенты Приморья проводят конкурсы со стихами Тараса. Больше того, не так давно во Владивостоке свободно обсуждали «дальневосточную» книгу Ивана Багряного «Тигроловы» – причем, потомки переселенцев вспоминали, что незнакомые со словом «тигр» украинцы поначалу называли огромных лесных кошек «львами». Между тем, все эти мероприятия проходят совершенно официально, при полной поддержке властей. Хотя они явно делаются не для пиара – поскольку центральные российские СМИ сообщают об этих событиях крайне редко, как о само собой разумеющихся вещах, не увязывая их с политическими проблемами между Россией и Украиной.

– Наш центр получает поддержку краевой и муниципальной власти. Рождественский фестиваль «Щедрый вечер», Дальневосточная Сорочинская ярмарка проходят при финансовой поддержке администрации Владивостока. Два года подряд центр выигрывает конкурс на получение грантов, которые позволили провести Приморский краевой фестиваль украинской культуры «Соловьиная песня», провести фестиваль для молодежи, создать и поддерживать сайт и многое другое, – рассказывает об этом Татьяна Ткаченко.

Впрочем, важно отметить, что деятельность Приморского центра украинской культуры отнюдь не сводится к песням, танцам, ярмаркам или коллективному чтению «Кобзаря». По словам Татьяны, они уже трижды провели научно-практическую конференцию на тему «Украинские переселенцы на Дальнем Востоке: история и современность». Эти мероприятия были организованы при поддержке Института истории, археологии и этнографии Дальневосточного федерального университета, имеюшего репутацию самого продвинутого и современного вуза России.

Комплекс ДВФУ был построен к саммиту стран Азиатского Тихоокеанского экономического сотрудничества, который проходил на его территории в 2012 году. Университет расположен на острове Русский, куда ведет огромный новый мост над морским проливом, и впечатляет масштабами, современным дизайном и прекрасной технической оснащенностью. Возле кампусов разбит прекрасный лесопарк с wi-fi, который спускается к морской набережной, где текут по скалам искусственные водопады. Согласно официальным данным, сейчас в университете учатся и работают более 40 тысяч студентов, аспирантов, докторантов и учащихся всех форм обучения из разных стран мира. Здесь даже есть внутренняя автобусная линия – по сути, это автономный научный городок, расположенный прямо у моря, среди природы и исторических достопримечательностей дальневосточного острова.

Именно этот сверхсовременный «космический» ДВФУ является сейчас центром изучения истории украинской миграции в Приморье. И в конце 2014 года, уже после начала печально известных событий в Киеве, Одессе и на Донбассе, здесь вышла в печать посвященная этой теме книга – сборник подготовленных на конференции научных докладов об истории переселенцев, который пока не имеет аналогов в самой Украине.

Беглецы от Майдана

Майдан и украинская война шокировали украинскую общину Приморья – но не раскололи ее на части по идеологическому и политическому признаку. А главное, эти события никак не повлияли на отношение к потомкам переселенцев из Украины, которая стала позиционировать себя в качестве извечного и непримиримого врага соседней страны. Несмотря на то, что в ней проживают и работают миллионы этнических украинцев.

– Я не мог поверить, что такое возможно, – рассказывает Александр Савченко. – Даже когда все происходило в Киеве, когда войны вроде бы не было, а была ненависть к тем, кого называли «москалями». То есть, к таким людям, как я, как все наши приморские украинцы. Не знаю, как этих людей так настроили? Я ведь общался с националистами в «Одноклассниках» и «Контакте». Больше всего убивало то, что они считали нас зомбированными «ватниками», хотя сами были похожи на зомби. Мы-то всегда готовы покритиковать российскую власть, а вот они видят в Порошенко бога, хотя он пустил свой народ по миру. Конечно, не собираюсь отрекаться от своих предков и их культуры, но с этими людьми ничего общего иметь не хочу. Для нас Украина – это Тарас Шевченко, для них – Бандера.

Еще хуже пришлось тем, кто переехал сюда недавно, у кого на Украине родственники живут. У меня друг сутками ругался по скайпу со своим двоюродным братом, и уже два года они не разговаривают. Причем, у нас, никто к украинцам хуже относиться не стал. Ни одного кривого слова мы из-за майдана за спиной не слышали. Меня, конечно, друзья подкалывали из-за того, что я однофамилец Надежды Савченко. Но она теперь тоже агентом Путина оказалась.

По иронии судьбы, после Майдана история Приморья по-своему повторилась – последние три года сюда направляется новый поток переселенцев из Украины. «Нам просто повезло, что к нам едут украинские беженцы. Это самые желанные для нас мигранты. Мы должны принять их как самых дорогих родственников. Ведь именно украинцы осваивали в прошлом веке наше Приморье», – говорит об этом правозащитник Сергей Пушкарев, руководитель Консультационного центра по вопросам миграции, который сам происходит из переселенческой семьи. На этот раз на Дальний Восток едут беженцы из зоны военных действий или жители других украинских регионов. Прагматичная концепция миграционной политики, одобренная российскими властями в 2016 году, специально предусматривает «обеспечение миграционного потока на территорию Дальнего Востока и Байкальского региона России». С этой целью планируется создание инфраструктуры для размещения переселенцев, которым планируют упростить допуск к образовательным, медицинским и социальным услугам.

На практике судьба новой волны украинцев складывалась в Приморье очень по-разному – тем более, что в регионе полно острых социальных проблем, от которых страдают местные жители. Тем не менее, для беженцев организовали горячую телефонную линию, обеспечили их жильем и питанием, с ними активно работали местные социальные службы. Переселенцам также предоставили подъемные и временное жилье. Хотя многие из них жаловались на бюрократическую волокиту в оформлении документов, дороговизну съемного жилья и низкую по сравнению с местными жителями зарплату.

Между тем, число прибывших из Украины растет. По стечению обстоятельств, среди них достаточно много луганчан – так, в частности, более тридцати работников Луганского тепловозостроительного завода устроились на местный локомотиворемонтный завод. В Уссурийской центральной городской больнице уже работают четыре доктора из Украины – два хирурга, невролог и акушер-гинеколог, – а всего в Приморье приехало и трудоустроилось до сорока украинских медработников. В целом на сегодня власти Приморья отчитались про трудоустройство 70% приехавших после начала войны украинцев. Причем, им деятельно помогают местные украинские организации.

– Мы активно включились в процесс приема украинских граждан, вынужденно покинувших территорию восточной Украины. Благодаря сотрудничеству с уполномоченным по правам человека было бесплатно переведено и нотариально заверено около 5 тысяч документов для украинских беженцев. Для детей и взрослых организуются экскурсии, походы на концерты, в зоопарк, музеи. Беженцам и переселенцам предоставляется консультативная помощь, если она им требуется, – рассказывает руководитель Приморского центра украинской культуры Татьяна Ткаченко.

– Через наши руки прошли практически все, кому нужна была помощь, больше 3000 человек. Мы работали по сбору материальной помощи, оказанию помощи в оформлении документов для предоставления им временного убежища, либо вступления в программу добровольного переселения, получения разрешения на временное проживание. Организовывали переводы, нотариальную заверку документов. В этом я выражаю большую благодарность нотариусам, которые участвовали в этой работе. Отдельную благодарность выражаю Татьяне Владимировне Ткаченко – руководителю Центра украинской культуры. Я сейчас вспоминаю о том времени с чувством удовлетворения и гордости за нас, приморцев, что мы смогли так отреагировать на беду этих людей. Конечно, часть из них уехала, но большая часть осталась в Приморье. «Российская газета» распространила номер моего телефона и мне поступали звонки из Мариуполя, Горловки, Донецка. Люди, которых я проконсультировал, впоследствии переехали в край, быстро обосновались и устроились здесь. Мы до сих пор переписываемся, перезваниваемся с ними», – рассказывает Сергей Пушкарев.

Впрочем, личные впечатления важнее комментариев и статистики. Во Владивостоке я повстречал семейную пару киевских юристов, с которыми мы были знакомы еще до Евромайдана. В 2015 году они подали заявление на участие в действующей в России «Программе переселения соотечественников» – причем, сделали это по причинам, не связанным с политическими событиями в стране. Уже через два месяца этим людям предоставили авиабилеты и подъемные – оплатив перелет всей семье, включая двоих детей. Прибыв на Дальний Восток в начале прошлого года, эти киевляне успели получить российское гражданство и работают по специальности, пристрастившись к турпоходам на острова и в тайгу.

Эта история кажется невероятной на фоне мытарств многих других украинцев, которые годами безуспешно пытаются получить вид на жительство или российские паспорта в европейской части страны. Однако она показывает, что Москва действительно старается стимулировать миграцию в Приморье, относя украинцев к предпочтительным категориям переселенцев. А это значит, что их количество, скорее всего, будет расти и дальше, пополняя ряды диаспоры, вливая в нее новую кровь. И приток таких людей, очевидно, не добавит в Приморье симпатий к националистической пропаганде.

«Другая Украина»

Однако, националистический проект и без того является для потомков переселенцев каким-то далеким, фантастическим миром-наизнанку – что-то вроде плохой сказки, в которую не хочется верить. Их Украина совсем другая – о ней можно узнавать из классических книг и фильмов, видеть ее на старых фотографиях из семейных альбомов. Там запечатлены первые поколения приморцев – в старомодных костюмах и вышитых украинских платках, а также прибывшие в советское время стройотрядовцы или молодые специалисты. Их потомки сохранили любовь к своей исторической родине, вместе со старыми песнями и ветхими книжечками «Кобзаря». Но, вместе с тем, они воспитывали своих детей и внуков в любви и уважении к дальневосточной стране, которая стала для них новым домом, и осталась им после распада СССР, когда далекая Украина внезапно стала заграницей – причем, не очень доброжелательно настроенной к своим российским соседям.

Именно поэтому развитие украинской культуры, которое продолжается сегодня в Приморье, не ставит под угрозу межнациональные отношения в огромном таежном крае. Напротив – поддержка развития национальной культуры и исследований в области исторической памяти практически не оставляет возможности для распространения националистических настроений. Ведь они всегда питаются унижением и обидой, ущемлением прав и оскорблением национальных чувств. И здесь важно заметить, что такая политика резко контрастирует с национальной политикой украинских властей. Они идут другим путем, ограничивая право на культурное развитие русскоязычных регионов, и углубляя этим глубокий общественный раскол, который уже стоил Украине кровавой войны.

Украинская община в Приморье служит своеобразной альтернативой безумной стратегии межэтнической конфронтации и националистического психоза – пускай только в своем локальном масштабе. «Гражданские активисты» в Киеве ломают памятники, ломая свою страну – а украинцы дальневосточного села Покровка создали инициативную группу, которая собрала 3 миллиона рублей на памятник украинским переселенцам, – при содействии депутата окружного законодательного собрания Сергея Сопчука. При этом, они разбили в поселке новый парк с детскими аттракционами, отреставрировали центральную улицу. И теперь это украинское село вблизи китайской границы куда больше походит на далекую отсюда Европу, чем расположенные рядом с Польшей села Волыни – где все, кто не уехал на заработки, режут лес, моют янтарь или промышляют сигаретной контрабандой. 

Наверное, это самый актуальный сегодня урок из более чем столетней истории «Закитайщины».

Андрей Манчук

Читайте по теме:

Андрей Манчук. Киев. Традиция Первомая

Дмитро Колесник. Український робітничий дім

Володимир Чемерис. Чемериські війни

Андрей Манчук. Забытые республики Украины

Микола Скрипник. Ленін та національна справа

Олександр Федорів. 52 дні Галицької радянської республіки

Андрей Манчук. Триста лет мифологии