Город, рожденный жить

Однажды, в какой-то военный зимний день, мне приснился сон. Очень странный сон, должен вам признаться. Словно иду я через степь и разговариваю с железными травами, которые когда-то были фугасами, танковой броней, минометами и пулями. И каждая «травинка» говорит мне примерно одно и то же – что прожила немалую жизнь в сырости складов, мечтая о войне. Не то, чтобы мечтала – скорее, ясно понимала смысл своего предназначения. А потом превратилась в степную траву. Это нравится ей больше, чем быть орудием убийства. Жить, просто жить. В степи, без границ, национальных интересов и реющих флагов.

Можно долго беседовать со своим бессознательным, докапываясь до основы этих сюрреалистических сюжетов. Но хотя я не превратившийся в траву фугас, за эти два года я тоже пришел к этому простому выводу: я – человек, рожденный жить. И город, в котором я живу, не создан для войны. Он не создан для того, чтобы подсчитывать «повреждения, полученные в ходе артобстрела». Не создан считать «двухсотых», «трехсотых» и «без вести пропавших». Не создан быть полигоном для утилизации боеприпасов и тестостероновых комплексов мужчин, которые соревнуются, кто из них лучше умеет убивать. Этот город рожден жить, любить, вдохновлять, производить и желать всем доброй и мирной ночи.

Могут ли понять это те, кто сейчас ищет спрятанных в парках, музеях и стрип-клубах покемонов? Или те, кто сидит с планшетами в метро над 10 серией 7 сезона «Игры престолов»? Или те, кто просто вышел в вечерний город, живущий без комендантского часа – посидеть на скамейке с пивком? Слово «Горловка» означает для вас «оккупированную территорию», «многострадальную землю геноцида русского народа», «серую зону конфликта на Донбассе». А это просто город – один из тысяч советских постиндустриальных городов, где живут любящие его люди. Со своими недостатками, трагедиями, радостями и достоинствами. Такие, как вы. Кто тоже хочет поймать покемонов на экраны своих смартфонов, кто горячо спорит на лавочке о судьбе Джона Сноу и обсуждает западноевропейскую поэзию под пластиковый шелест пивных бокалов. Просто два года назад, в воскресный день, здесь, под минометным огнем и снарядами РЗСО «Град» погибли люди – и с тех пор продолжают гибнуть от осколков снарядов. Мечтая, как и вы, свозить детей на море, купить кроссовер или сварить к обеду вкусный суп.

Помню ли я, простой горловчанин, 27 июля 2014 года? А помните ли вы, как впервые поцеловались? Так вот, я вряд ли когда-то забуду свой «поцелуй войны». Кровавые коридоры городской хирургии, горящее админздание крупнейшей энергетической компании Донбасса, люди в камуфляже, которые несли на руках окровавленных детей, истошные крики женщин над телами погибших и сам город, который за полчаса зарылся в подвалы. Настоящее свидание со Смертью.

Была ли ненависть? Была. Но со временем она растворилась в анестезии рефлексий о войне и привыкании к «работе» артиллеристов. Город, рожденный жить – как и тысячи других мирных городов на планете, – впервые ощутил на своей шкуре то, как страстно может подчас «любить» государство.

Что я думал тогда о происходящем на Донбассе? Почему так противился общественно-политическому мировоззрению, которое стало господствующим в Украине после майдана? Я понял это в сентябре 2014 года, возвратившись из «путешествия» в Харьков, Одессу и Днепропетровск. Представьте, что вы четверть века живете вместе с женой. Прижились. Зарабатывает она не много, но и не мало – около 30% от бюджета семьи. Иногда бывают скандалы. И вот тут выясняется, что ей нравится сосед. Она хочет к нему уйти – и не просто так, а потому, что вы запили, и потеряли рассудок. Лично я отпустил бы этого близкого мне человека – из уважения к нашей былой любви. Да, сила привычки. Да, единая семья. Да, единое имущество. Но раз я нелюбим, то не ударю, не запру в комнате, не буду кидать в нее ножами, не попрошу у богатых соседей оружие, чтобы ее убить.

Именно поэтому сейчас мне неинтересно то, что происходит в Украине. Мне важно только то, что происходит здесь и сейчас в городе, который второй год находится на линии фронта, но, все же, смеет жить. Вопреки ужасу, пережитому в это время. Вопреки страху, что это повторится снова. Вопреки тем, кто хочет видеть этот город стратегическим объектом на своих картах. Вопреки тем, кто под шумок распиливает металлоконструкции его предприятий. Вопреки свиданиям со Смертью и ее «засосам», которые оставляют свои следы-воронки на страдающих от обстрела окраинах. Вопреки чьей-то жалости, ненависти, разочарованию и пафосу.

Я не понимаю, когда мне говорят, что Горловка – это ДНР, или Горловка – это Украина. Я знаю только свой город Горловку, и не желаю ее военной судьбы ни одному городу на свете. Как писал прекрасный итальянский нобелевский лауреат Сальваторе Квазимодо:

И креста, и молотка с Голгофы,
и святых воспоминаний детства
мало, чтобы раздавить войну.
Ночью, перед самой смертью,
сильные солдаты плачут
у подножья слов, давно известных,
выученных в годы мира.
Многими любимые солдаты,
слез безымянные потоки.

Егор Воронов

Читать по теме:

Андрей Манчук. Come as you are

Андрій Мовчан. Єдина країна, чи єдність трудящих?

Егор Воронов. Социальный бунт

Всеволод Петровский. Загляни в свое зеркало, Майдан

Андрей Манчук. Вглядываясь в катастрофу