Квебек, Каталония, везде…

«…В XVII веке окруженная со всех сторон врагами Испания все еще господствовала в мире. В ту пору царствовал Филипп IV, король планеты. Но всеми испанскими владениями железной рукой правил его фаворит, граф-герцог Оливарес».

Понятно, что имперское величие обходилось испанцам в копеечку, капитан Алатристе всюду не поспевал, а для принуждения еретиков к истинной вере требовалось много дорогостоящих боевых юнитов. В 1640 году уже упомянутый в этом абзаце граф-герцог Оливарес решил обложить суровыми налогами Португалию, Каталонию и Арагон, что противоречило вольностям этих земель. К несчастью для испанской короны, португальцы, каталонцы и арагонцы отнеслись к этому шагу без всякого понимания, и восстали. Лишь после долгой и кровопролитной войны арагонцы и каталонцы были принуждены к миру, а вот Португалия смогла добиться независимости. Правда, к тому времени Оливарес тихо спятил, король умер от сифилиса, а независимость Лиссабона была уже самой малой из проблем испанской монархии.

Слишком вольное обращение с деньгами граждан никогда не доводило европейские правительства до добра. В 1640 году английский король Карл I вежливо попросил у парламента средства на войну против братского шотландского народа – и, в итоге, получил удар топором по шее. Через 125 лет, другой английский король, Георг III не менее деликатно призвал своих верных колонистов в Америке оплачивать издержки по содержанию английской кровавой гэбни за океаном. Результатом этой ошибки стало рождение «земли свободных, родины смелых» – на горе всем прогрессивному человечеству. В 1789 году король Луи XVI затребовал у Генеральных Штатов денег для латания дыр в бюджете – но добрые французы уличили монарха и лучших людей Франции в нецелевом расходовании средств на казино и путан, что повлекло за собой много интересных и запоминающихся событий.

К сожалению, уроки прошлого со временем забываются и европейские правительство снова запускают свои шаловливые ручки в карманы граждан. Конечно, просвещенные и трудолюбивые московские хипстеры, коротающие время между кофебрейками и борьбой за свободу, знают, что ленивые астурийские шахтеры и пирейские докеры должны платить и каяться. Но для самых испанцев, греков и португальцев подобные выводы отнюдь не очевидны. Они задаются иными вопросами: почему была уничтожена местная промышленность, а их страны превращены в рынки сбыта для немецких товаров? Почему народы должны платить за ошибки чиновников и банкиров, которых никто не выбирал, и которые отчитываются не перед своими народами, а перед Брюсселем и МВФ? Почему выбиваемые у населения средства идут на спасения бездарно управляемых банков, которые уже разбазарили миллиарды евро? Почему кризис и угроза банкротства не мешает закупке дорогостоящих вооружений?

К сожалению, было бы наивно ждать сегодня грозных социальных потрясений. Великие революции – это удел динамично развивающихся обществ, где люди видят в правящих классах причину своей бедности в богатом государстве. В эпоху кризиса и экономического спада трудящиеся больше озабочены выживанием, рабочие лишаются своих мест, рвутся горизонтальные и вертикальные связи, играющие немаловажную роль в революционной самоорганизации. Массы безработных люмпенизируются, растут антиэмигрантские настроения, средний класс любой ценой пытается сохранить свой статус и готов ради этого пожертвовать буржуазной демократией. В политическом плане от великих экономических кризисов выигрывают правые, а не левые – это показала еще Великая депрессия.

Ситуация усугубляется отсутствием каких-либо революционных идей способных мобилизовать общество на борьбу. Нет ни протестантского фанатизма пуритан, ни либеральных иллюзий якобинцев, ни пролетарской ярости большевиков. Американский режиссер Андре Влчек довольно точно описывает ситуацию:

«Никто не борется за что-нибудь существенное, глобальное. Почти никто не борется. Все. Точка. Идеалов практически не осталось. Все идеи дискредитированы – их протащили по грязи и оплевали. Люди живут как бы по инерции... Только произнесите слова «социализм», «интернационализм» или (не дай боже) «марксизм» – и вас окатят гневной волной циничных издевок. Только упомяните о странах, которые идут отличным другим путем (Китай, Венесуэла, Куба) – и люди, пусть плохо информированные, но зато злобно настроенные начнут бомбардировать вас штампами, созданными масс-медиа и пропагандистской машиной, чтобы дискредитировать тот или иной народ».

На этом мрачном фоне национализм и религиозный фанатизм снова поднимают голову. В США антиисламские провокаторы выпускают фильм «Невинность Ислама», претендующий на лавры «Вечного Жида XXI века». В Квебеке сепаратисты одерживают победу на выборах, а англоговорящий террорист устраивает стрельбу на их победном съезде. В испанской провинции Каталония полтора миллиона человек из семимиллионного населения выходят на демонстрацию в поддержку независимости. На очереди Северная Италия, Шотландия, Валлония.

Каталонцы пытаются сбежать от испанских чиновников и банкиров, запустивших руку в их карман – но национализм это не выход. Опыт последних двадцати лет показывает, что молодые государства становятся легкой добычи международной финансовых структур и ТНК, которые обрекают их на поток и разорение. Не менее опасны политические последствия сепаратизма. Трудно поверить, что правое правительство Испании отпустит регион, производящий 23% валового национального продукта страны. А ведь кроме Каталонии есть еще и Страна Басков. На какие меры будет готов пойти Мадрид, чтобы обуздать движение за независимость? Не ждет ли нас четвертое восстание каталонцев против Испании?

Снова, как в тридцатых годах, складываются звенья страшной цепочки: капитализм-кризис-национализм-война. Скованные одной цепью, мы идем по улице, на которой гаснут фонари. И, наверное, не все из нас увидят, как они зажгутся вновь.

Артем Кирпиченок