Покрова на Нерли и глобализм

В поисках редкой книги я пришел к преподавателю столичного гуманитарного вуза. Его библиотека с головой выдавала клерикальные взгляды своего владельца. Здесь был Сергий Булгаков, Флоренский, Бердяев, Розанов, Семен Франк и Трубецкой. Их читатель и почитатель, весьма религиозный человек, сам напоминал веховца, чудом восставшего в этом безбожном веке. Марксистские труды на его полках остались со времен работы в Высшей партийной школе.

Я нашел нужного мне Аксельрода, и собрался идти, но словоохотливый хозяин не отпускал меня без беседы. Заговаривал о хилиастическом социализме, добродушно журил марксизм, сетовал, что идеи Третьего Рима и Третьего Интернационала так безнадежно разошлись в пространстве евразийской истории. «Я – сторонник борьбы с глобализмом. Мы должны иметь герметичную от внешнего мира культуру, влияния извне нужно ограничить, как это было до государственной политики космополитизма у ваших троцких и лениных». Широким, картинным жестом он указал на фотоплакат церкви Покрова на Нерли – «символ нашей коренной традиции».

Когда-то, в конце поездки в Восточную Сибирь, я специально ездил под Владимир, и видел ее своими глазами – белую свечу в излучине пойменных лугов. Сила воздействия этого образа сравнима с первым взглядом на Соловки и Кижи. Выдающийся украинский искусствовед Игорь Грабарь – к слову, друг жены Троцкого Натальи Седовой – не зря назвал этот храм «одним из величайших памятников мирового искусства». Но я рассмотрел и резьбу на фасадах церкви. Лозы библейских виноградников покрыли вписанный в пейзаж русской равнины храм, и под их каменной сенью поет свои псалмы юный царь Давид.

«На реках вавилонских, тамо сидохом и плакахом, внегда помынути нам Сиона… Аще забуду тебе, Ерусалиме, забвена буде десница моя, прилепни язык мой».

Богатая резьба на стенах другой постройки владимиро-суздальской школы – Димитриевского собора, еще одного памятника Всемирного наследия ЮНЕСКО, развивает эти «некоренные» мотивы. Здесь можно видеть наследующего Давиду Соломона, а еще – Александра Македонского и Геракла – в борьбе с лернейской гидрой, немейским львом и стимфалийскими птицами. Эти заимствованные из античного канона образы должны были символизировать образ победителя-князя и его поверженных противников. 

Еще более удивительная вязь покрывает Георгиевский собор, расположенный в небольшом древнем городе Юрьев-Польский. Князь Святослав Всеволодович «созда паки церковь чудну зело, вельми украси ю резным камением от подошвы и до верху». На ее фасаде тоже вырезали Александра Великого, а также боевого слона, который считается первым изображением этого животного на Руси, датируясь 1234 годом. Святослав «сам был мастером» своего храма – то есть, лично занимался строительными работами – и мог узнать об «индийском звере» во время похода на Волжскую Булгарию, активно торговавшую с восточными странами. А уникальный собор заложили в благодарность за спасение после этого грабительского набега.  

Покрова на Нерли тоже строили после похода на булгар, из страны которых, по легенде, был привезен белый камень для церкви. В военных кампаниях Боголюбского не было никаких религиозных мотивов – канонизированный церковью князь вырезал жителей Киева и разграбил его монастыри, включая древнейшую Софию. Действуя в интересах владимирского купечества, он пробивал мечом свое маленькое окно к Хвалынскому морю, добиваясь контроля над торговыми путями по Волге. Культура библейской Иудеи и эллинистического Средиземноморья, укорененная в верхневолжских лесах конца XII века, были призваны обосновать эту экспансию. Отношения экономики и политики выражались в заимствованных символах силы и власти. Эпос семитского Междуречья, византийская интерпретация античных канонов красоты стали культурной закваской допетровских времен. Саму же церковь, согласно Лаврентьевской летописи, строили «из всех земель мастеры» – в том числе, инженеры императора Фридриха Барбароссы.

Жестокая насмешка над теми, кто сравнивает историю своей страны с закупоренной бутылкой. Вино ее жизни давно превратилось бы в уксус.

Я попробовал рассказать о царе Давиде, о каменной виноградной лозе Палестины на берегах Клязьмы. О том, что в 1784 году по причине низкой доходности Покровской церкви игумен местного монастыря едва не разобрал ее на строительный материал. Мой собеседник счел это марксистской шуткой, и ответил на нее еврейским анекдотом. Стало скучно. Припомнилось, что среди книг попадались корешки каких-то черносотенных книг. Дистанция от просвещенного патриота до погромщика никогда не была особенно велика, и это расстояние вряд ли сократилось за минувший век. Я еще раз взглянул на фотоплакат и ушел.

Так закончилась короткая история о Покрова на Нерли и глобализме.

Андрей Манчук

2003 г.