«Cовременные левые» и «конец истории»

На первый взгляд трудно понять, почему ключевое слово в самоопределении тянущихся за либерализмом «левых» (а также в определении либералов, какие левые их устроили бы) – «современные».

Казалось бы, каких-то принципиально новых идей эта публика в последние несколько десятилетий ее выдвинула, а ее идейные предшественники были ровесниками тех течений, которые леволибералы записали в «устаревшие». Бернштейн был современником Ленина, первые социал-демократические правительства в Западной Европе пришли к власти всего на несколько лет позже Октябрьской революции, а «новые левые» были современниками Культурной революции в Китае и войны во Вьетнаме.

Разгадка проста – слово «современный» говорит не о новизне идей, а о том, что «современные левые» разделяет либеральную концепцию «конца истории».

Согласно этой, концепции, «конец истории» наступил еще не везде, но все страны, где еще не установлено то, что либералы называют демократией (эта «демократия» включает не только политическую конкуренцию между двумя или более партиями, но и отсутствие конфронтации с империалистическими центрами и глобальными центрами накопления капитала – США и ЕС, но может сопровождаться самым буйным маккартизмом, вплоть до прямого уголовного запрета коммунистической пропаганды) – аберрации, которые немедленно должны перестроиться по западным рецептам. А не то их ждет изоляция, страшный суд в Гааге и погибель.

Именно поэтому в языке либералов и «традиционных» (назовем подобные СДПГ и ИСРП партии так, чтобы отличить их от левого крыла социал-демократии, например «Линке») социал-демократов прибалтийские режимы с уголовной ответственностью за мыслепреступление и позорным институтом «негражданства» – не диктатуры, а Венесуэла – диктатура.

По той же причине, для того, чтобы доказать либералам, что мы не стремимся к «диктатуре», недостаточно покаяться в действительных и мнимых грехах эпохи развития СССР. Они примут извинения только у тех, кто докажет, что вообще не требует кардинальных изменений строя в странах, где уже наступил «конец истории», или не будет выдвигать никаких требований, кроме требований самих либералов – там, где этого еще не случилось.

На Западе же, согласно взглядам указанного течения, единственная борьба, которая может идти – это борьба за чисто количественные изменения. В распространенном с начала рейгановской волны реакции политическом жаргоне «левыми» именуют тех, кто настаивает на более медленных темпах приватизации, чем праволибералы, а «радикальными левыми» – тех, кто настаивает на возвращении к программе социал-демократических партий 1960-70-х годов.

О том, же, что капитализм не вечен, «современные левые» считают возможным говорить только в самых абстрактных выражениях – дескать, «когда-нибудь будет общество, отличающееся от капиталистического». Естественно, ни к каким действиям такое «признание» не обязывает, и практически такие «социалисты» могут ни на йоту не отличаться от своих единомышленников, честно именующих себя леволибералами.

Два десятилетия марксистам приходилось доказывать, что «конец истории» – это иллюзия, а потом грянул кризис, трясущий не только «несовременные» диктатуры, но и страны ЕС вместе с США. И оказалось, что даже «коммунистические» партии (КП Испании) или их наследники в ряде вопросов оказались правее массовых мелкобуржуазных (если не по социальному составу, то по программе) движений, слова «социализм» и «марксизм» даже не произносящих («индигнадос») или левых отколов от старых социал-демократических партий (Лафонтен).

Более того, истерика либералов – а за ними их левого хвоста – насчет ДНР и ЛНР объясняется не их действительными грехами против демократии и интернационализма – ибо тех же грехов у украинского правительства больше, – а тем, что они посмели восстать против правительства, декларировавшего «евроинтеграцию».

Я не говорю о либералах, их-то кризис будет толкать только вправо. Но тем, кто называет себя «левыми», стоило бы понять, что неизбежное превращение украинской «евроинтеграции» в войну и диктатуру – это предвестник потрясений в самом ЕС, а не следствие злых козней Путина.

Те левые партии Евросоюза, которые надеются на прогрессивные преобразования без прямого конфликта с этим империалистическим объединением – СИРИЗА, «Подемос», Республиканские левые Каталонии и другие – обречены на то, что история будет тащить их сама, раз они не желают идти к цели на своих ногах, ставя перед ними выбор между конфронтацией и капитуляцией. А в России и в Украине позиция «современных левых» ведет их прямо в лагерь правой реакции.

Юлий Михайлов

Читайте по теме:

Светлана Циберганова. Крах «левого» либерализма

Алексей Цветков. Почему я не «левый либерал?

Леонид Грук. Манилов и либерализм

Юлія Малькіна. Як і чому я пішла наліво 

Леонид Швец. Острая левая недостаточность