Новый разрыв поколений

На обоих берегах Атлантики наблюдается весьма интересное новшество в структуре электората: молодёжь голосует совсем не так, как старшее поколение. Существенную разницу в электоральных предпочтениях теперь определяют не столько уровень доходов и образования или гендерные различия, сколько принадлежность избирателей к тому или иному поколению.

Есть весомые причины для появления этой разницы. Старое и молодое поколение живут сегодня по-разному. Их прошлое также различно, равно как и перспективы на будущее.

К примеру, когда завершилась Холодная война, многие юные избиратели ещё не родились, а другие были детьми. Некоторые слова, например социализм, теперь не имеют тех значений, которые у них когда-то были. Если социализм означает создание общества, где коллективные проблемы не игнорируются, и где люди заботятся о других людях и окружающей среде, в которой они живут, то в чём с ним проблема? Да, возможно, четверть века или полстолетия назад под рубрикой социализма проводились неудачные эксперименты; но эксперименты сегодняшнего дня не имеют с этим прошлым опытом никакого сходства. Иными словами, неудача экспериментов прошлого не позволяет делать выводов о новых попытках.

Американцам и европейцам постарше, принадлежащим к верхушке среднего класса, досталась хорошая жизнь. Когда они вступали в трудоспособный возраст, их ждала хорошо оплачиваемая работа. Они задавались вопросом, что бы им хотелось делать, а не как долго им придётся жить с родителями, прежде чем найдётся работа, которая позволит им начать жить самостоятельно.

То поколение рассчитывало на гарантированную работу, ранний брак, покупку дома – а возможно, ещё и дачи – и, наконец, на хорошо обеспеченную старость. В целом, они собирались жить лучше, чем родители.

Хотя нынешнее старшее поколение иногда сталкивалось с проблемами, их ожидания, по большей части, оправдались. Не исключено, что они заработали больше на финансовых операциях со своим жильём, чем получили в виде зарплаты. Они, конечно, посчитали это странностью, но охотно приняли этот дар наших спекулятивных рынков, и, скорее всего, похвалили себя за покупку, совершенную в правильном месте в правильное время.

В наши дни ожидания молодых людей, независимо от уровня их доходов, прямо противоположны. На протяжении всей жизни их ждёт отсутствие гарантированной работы. Многим выпускникам колледжей придётся в среднем несколько месяцев искать первую работу, и нередко они смогут получить её, лишь согласившись пройти одну или две неоплачиваемые стажировки. При этом они считают себя счастливчиками, потому что знают, что ровесники победнее (даже если некоторые из них лучше учились в школе) не могут себе позволить прожить год или два без доходов, а также не имеют нужных связей, чтобы получить стажировку, необходимую для начала карьеры.

Сегодняшние выпускники вузов обременены долгами – и чем они беднее, тем больше они должны. Именно поэтому они не задаются вопросом, какую работу они бы хотелиполучить; их лишь интересует, какая работа позволит им гасить кредит на образование. Нередко этот кредит висит над ними 20 лет или даже больше. Покупка дома для них является отдалённой мечтой.

Все эти трудности приводят к тому, что молодые люди не задумываются серьёзно о своей пенсии. Если бы они это сделали, они бы лишь испугались тому, как много им придётся откладывать, чтобы вести в старости приличную жизнь (не ограниченную голым социальным пособием). Особенно на фоне вероятного сохранения процентных ставок на крайне низком уровне.

Иными словами, нынешняя молодежь смотрит на мир через призму межпоколенческой справедливости. Дети из верхнего слоя среднего класса, возможно, в итоге начнут жить неплохо, потому что унаследуют богатство родителей. Может им и не нравится такая зависимость, но ещё больше им не нравится альтернатива – «начинать всё с нуля», когда все условия препятствуют достижению чего-либо подобного тому, что когда-то считалось базовыми признаками стиля жизни среднего класса.

От этого неравенства нельзя отмахнуться простыми объяснениями. Дело не в том, что молодёжь плохо работает. С трудностями сталкиваются те, кто потратил долгие часы на учёбу, кто получал отличные оценки в школе, кто делал всё «правильно». Чувство социальной несправедливости (ощущение, что игра в экономике жульническая) нарастает, поскольку молодёжь видит, как банкиры, вызвавшие финансовый кризис (эту причину продолжающейся болезни экономики) увольняются с мега-бонусами. При этом практически никто не понёс ответственности за свои проступки. Было совершено масштабное мошенничество, но почему-то нет того, его совершил. Политические элиты пообещали, что «реформы» принесут беспрецедентное процветание. И они его принесли, но только одному проценту населения, самым богатым. Все остальные, в том числе молодежь, попали в беспрецедентно нестабильное положение.

Эти три реальности – социальная несправедливость беспрецедентных масштабов, массовое неравенство и потеря доверия к элитам – определяют наш политический момент, и вполне заслуженно.

Продолжение прежнего – это не ответ. Именно поэтому лево-центристские и право-центристские партии в Европе проигрывают. Америка находится в странном положении. В то время как кандидаты в президенты от Республиканской партии cоревнуются в демагогии, выступая с плохо продуманными предложениями, которые только ухудшат ситуацию, оба кандидата от демократов предлагают перемены, которые (если только они смогут протащить их через Конгресс) позволят добиться реальных изменений.

Если реформы, предлагаемые Хиллари Клинтон или Берни Сандерсом, будут одобрены, тогда возможности финансовой системы наживаться на тех, у кого жизнь и так уже полна трудностей, удастся ограничить. Кроме того, оба кандидата выдвигают предложения глубоких реформ, которые способны изменить подходы Америки к вопросу финансирования высшего образования.

Однако необходимо сделать больше: приобретение жилья должно быть доступно не только тем, у кого родители могут оплатить первый взнос; и надо создать условия для пенсионных накоплений в условиях капризного фондового рынка и того мира практически нулевых процентных ставок, в котором мы теперь живем. Наконец, самое главное – молодёжь не сможет спокойно выходить на рынок труда до тех пор, пока экономика не начнёт лучше работать. «Официальный» уровень безработицы в США (4,9%) маскирует намного более высокий уровень скрытой безработицы, которая, по меньшей мере, сдерживает рост зарплат.

Мы не сможем решить проблему, пока мы не признаем её. Наша молодёжь это понимает. Она чувствует дефицит межпоколенческой справедливости, и у неё есть право на гнев.

Джозеф Стиглиц

project-syndicate

Читайте по теме:

Дмитрий Колесник. Гнев, разочарование и снова гнев

Лорри Пенни. Почему мы не продадимся

Вегабонд Бомонт. Жертвенное поколение

Джон Холовей. Радость восстания

Талита Соарес. Почему нам нужна революция