Молодой Маркс: ни Богу, ни Сатане

Уборка на Хайгейтском кладбище. Почему была написана эта статья

Кому в XXI веке мог понадобиться перевыпуск агитки времён холодной войны, даже для своего времени слишком пещерной и потому малоизвестной? Однако же, понадобился.

Передо мной – книга пастора Ричарда Вурмбранда (1909-2001) «Маркс и Сатана», автор которой приписывает философу-материалисту членство в сатанинской секте, начиная с молодых студенческих лет. Сей скорбный труд родился в 1978 году, когда пастор Ричард руководил антисоветской пропагандистской организацией «Голос мучеников» – разумеется, независимой, но финансируемой из государственного бюджета США. Поэтому тональность книги совершенно не вызывает у нас удивления – тем более, что пастор отсидел в тюрьмах социалистической Румынии и имел к проклятым безбожникам свои счёты.

Выход русского перевода был осуществлен в 2019 году, в Ровно, по изданию 1986 года, силами всё того же «Голоса мучеников». И это интересно – почему сейчас, когда марксизм побеждён, перепобеждён и на всякий случай побеждается заново каждый год, этот текст снова выкопали со свалки истории? Чудачество горстки фанатичных последователей? Если бы это было так, я бы, наверно, никогда не услыхал про пастора Вурмбранда и его сочинения. А я узнал о них, открыв из любопытства спамерскую рассылку китайской религиозной организации, тоже подвизавшейся на неистощимой ниве борьбы с побеждённым коммунизмом. Последователи китайских гуру предлагают собственные свежие труды на эту же тему, ссылались на признанный авторитет – книгу пастора Ричарда Вурмбранда, которого также ценят ультраправые антикоммунисты в Бразилии, Мексике, Гватемале, американские трампистские пасторы и украинские политики вроде Александра Турчинова и Андрея Парубия.

Первое, чему учат студентов-историков – это ходить по ссылкам.

Даже самое беглое знакомство с ранними текстами Маркса – стихами и гимназическими сочинениями, перепиской с отцом и невестой, первыми научными работами – убеждает в несерьёзности подобных обвинений. И стало быть, в ненужности столь развёрнутого ответа на них. Жизнь Маркса, его интересы и круг общения документированы почти пошагово, изданы даже его черновики и школьные документы. В жизни молодого человека, увлеченного учёбой настолько, что родители даже советуют ему сократить число посещаемых лекций и меньше тратиться на книги, активного участника студенческого землячества и предводителя поэтического клуба, автора пылких, хотя и юношески-незрелых баллад в честь любимой невесты, очень трудно отыскать время для тайного членства в мистическом культе. Маркс – личность слишком посюсторонняя.

Ни в исторической науке, ни в марксистской литературе версия Вурмбранда не удостоилась серьёзного ответа – именно в силу её явной гротескности. Даже французский католический философ и антикоммунист Морис Клавель, автор книги «Два века с Люцифером», весьма экспрессивно открещивается от такого единомышленника: «Читал ли я книгу пастора Вурмбранда о Карле Марксе и сатане? Да. …могу ли я принять тезис пастора Вурмбранда о том, что Маркс в молодости вступил в сатанинскую секту? Вовсе нет [Nullement], потому что я нахожу предположения этого автора очень расплывчатыми, довольно нелепыми и, более того, оскорбительными для самого Сатаны.

Как вы можете себе представить, что Владыка Ада направил бы в какую-то потрепанную крошечную группу экстатических и кривляющихся поклонников человека, который благодаря интеллектуальной строгости своей доктрины смог покорить за полтора столетия две трети планеты!»

Однако писать эту книгу стоило уже потому, что всё вышеперечисленное ни разу не останавливает персонажей, уже почти сто лет выискивающих сатанизм у убеждённого материалиста. В эпоху пострпавды они берут не аргументами и фактами, а тиражами изданий и охватом интернет-страниц, а нежелание даже прикасаться к «безбожным» первоисточникам компенсируют ссылками друг на друга.

Конечно, эффективно крыть массовую пропаганду следует не ссылками на научные издания, а произведениями массовой культуры – как это делают «Молодой Карл Маркс» Рауля Пека и китайский мультфильм «Вождь», комиксы «Призрак Карала Маркса» Декалана, «Маркс» Корин Майер и «Капитал Маркса в комиксах» Дэвида Смита.

Но с неуклонным падением качества постсоветского образования, история о сатанизме проникает из мутной блогосферы и черносотенских агиток в мейнстримные издания, где её подхватывают «учёные» и «публицисты», накрепко отученные от чтения толстых книг. Если кому-то понадобилось переводить и переиздавать Вурмбранда в 2019 году, если сегодня его повторяют пропагандисты «Голоса мучеников» и китайской организации «Великая Эпоха», охватывающей шестизначные числа подписчиков только в русскоязычной версии – значит, разобрать этот текст всё-таки надо.

Наконец, работа над этой темой оживала для меня изучение биографии и наследия Маркса, придала чтению биографий и ПСС азарт расследования, заставила изучить переписку, которую я ранеее считал не столь значимой по сравнению с научными трудами Маркса. Все это познакомило меня не только с молодым Карлом, но и с его благородным отцом Генрихом Марксом, прекрасной и стойкой невестой Женни, преданной сестрой Софи, многочисленными родственниками, друзьями и недругами, позволило приоткрыть завесу, отделяющую от нас бурную и романтическую Германию 1830-х годов – золотой век немецкой литературы и философии, студенческих союзов и тайных обществ, век борьбы идей, где схлёстывались прусский абсолютизм и прогрессивная мысль, поэзия «бури и натиска» и полицейская цензура. Где половина страны преклоняется перед гением Гёте, а вторая половина считает неприличным заносить в дом его книги. Где самый дремучий религиозный фанатизм, выразитель которого цензор Доллешаль запретил к печати объявление о Божественной комедии Данте – ибо «с делами божественными не шутят» – соседствует с самым дерзким безбожием Бруно Бауэра, занимавшего кафедру профессора теологии.

Пожалуй, будет честно поблагодарить за пробуждение этого интереса пропагандистов и мракобесов.

Родной дом Маркса в Трире

Пастор Вурмбранд цитирует источники

«Маркс и сатана» – чтение не из лёгких. Одно дело когда твой оппонент придерживается противоположных убеждений. И совсем другое – когда он начисто лишен логики, чувства юмора и чувства меры, понятия о переносном смысле выражений и слов, знаний о культурном контексте Европы XIX века. Последнее для европейца ХХ века вообще-то стыдно – речь ведь не о каких-то узкоспециальных знаниях.

Однако есть и проблема посерьезней. Хотя издатели обещают нам, что большинство цитат переведены из первоисточников, похоже, что пастор просто попросил помощников выписать из них все места, где упоминается дьявол и всё с ним связанное. Книга Вурмбранта рассчитана на людей, которые проверять ссылки не пойдут. Давайте же не доставим ему этого удовольствия и сравним то, что он вычитал в марксовых текстах с тем, что писал сам Маркс.

1.

Вурмбрант пишет: «стихотворение «Человеческая гордость», в котором Маркс открыто признаётся, что его цель не улучшение, реформирование или революционное преобразование мира, а разрушение мира и радость, которую он испытывает от этого, содержит следующие строки:

С презреньем, закованной в латы рукою,
Я врежу миру в лицо,
И увижу крушение этого гигантского карлика,
Чьё падение не угасит моего пыла.
Богоподобный, я смогу ходить,
Победоносно по руинах разрушенного Царства.
Каждое моё слово – пекло и раздор,
И почувствую себя равным Создателю (Вурмбанд, c. 30).

Похожие строки действительно есть у Маркса. Только полностью они звучат так:

Но когда согласно бьются
Светом озаренные сердца
И друг другу признаются:
Хорошо быть вместе до конца.
Душ согласное пыланье
Мир согреет музыкой мечты.
И сердца сольют желанья
По законам вечной красоты.

Если б смел сказать я, Женни,
Что один огонь нам души сжег
И что в них одно движенье,
Что с тобой нас слил один поток, –

Я бы мир весь вероломный
Вызвать мог на беспощадный бой,
Пусть бы он упал, огромный –
Пламя б он не погасил собой!

Словно бог, по мирозданью
Средь развалин шествовал бы я,
Слово каждое – деянье,
Я творец земного бытия! (ПСС 40, с. 496)

«Человеческая гордость» входит в «Книгу любви», которую первокурсник Карл составил для Женни фон Вестфален, а также в «Книгу стихов, посвящённую отцу». Думаю, читатель может сам сравнить то, что писал влюблённый юноша своей невесте, с тем, что пытается вычитывать в его интимной лирике христианский пастор.

2.

Попытки отождествлять персонажей и их высказывания с автором иной раз играют с Вурмбрандом злую шутку. Так, цитируя стихотворение Маркса «Бледная девушка», борец с сатанизмом пытается вытягивать из него «автобиографическое признание»:

Утратил небо я,
Прекрасно знаю это.
Моя душа, некогда верная Богу,
Предопределена для ада

«Комментарии излишни» – торжествует он (с. 19). Держитесь крепче, уважаемые читатели, открывая ПСС, том 40, с. 501:

…Утратила небо я,
Мою усладу;
Душа отдана моя
Не господу – аду.

Но он с головы до пят
Как бог, был прекрасен,
Бездонен был его взгляд,
Могуч и ясен.

И он не взглянул на меня,
Хоть на миг единый,
А я во власти огня
Теперь до кончины.

Другая к нему прильнет,
К груди прижмется,
А сердце мое замрет,
Тревожно забьется...

В немецких глаголах отсутствует окончание, обозначающее мужской или женский род, так что при сильном желании и слабом знании языков выделенный Вурбрандом куплет можно приписать мужчине. Но для этого его нужно именно вырвать с кровью и мясом, чтобы типичный для романтиков трагический сюжет о запретной любви превратился в признание автора в сатанизме.

Христианам невероятно повезло, что пастор Вурмбранд решил посвятить своё время исследованию текстов Маркса, а не изучению Библии. Иначе, при подобной манере цитирования, там наверняка не досчитались бы заповеди «не лжесвидетельствуй».

3.

«Маркс любил слова Мефистофеля из «Фауста»: «Всё существующее достойно уничтожения». Всё, включая пролетариат и товарищей по борьбе. Маркс цитирует эти слова в произведении «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (с. 13).

Откроем упомянутое произведение, и повторим хорошо известную фразу: «гром трибуны, зарницы прессы, вся литература, политические имена и ученые репутации, гражданский закон и уголовное право, liberte, egalite, fraternite и второе воскресенье мая 1852 г. – все исчезло, как фантасмагория, перед магической формулой человека, которого даже его враги не считают чародеем. Всеобщее избирательное право, казалось, продержалось еще одно мгновение только для того, чтобы перед глазами всего мира составить собственноручно свое завещание и заявить от имени самого народа: «все, что возникает, достойно гибели».

В то время как Маркс иронизирует над неспособностью и нежеланием буржуазно-демократических институтов защищать себя перед лицом военной диктатуры, Вурмбранд видит здесь только цитату Мефистофеля, и успевает сделать из неё далеко идущие выводы. На подобные «доказательства» ссылаются сейчас авторы новых антимарксистских разоблачений. Решайте сами, кем они считают своих потенциальных читателей.

Молодой Маркс после окончания гимназии.

4.

«Он имел христианские убеждения, однако не жил соответственно им. Его переписка с отцом свидетельствует о трате им крупных денежных сумм на развлечения и о непрерывных ссорах с родителями, из-за этого и по другим причинам. Таким образом, он, возможно, попал в сети особо тайной секты сатанистов и прошёл ритуал посвящения, – уверяет нас пастор Вурмбранд. – Что же заставило отца неожиданно выразить опасения о демоническом влиянии на сына – юношу, до этого исповедовавшего христианство?» (с. 14).

В подтверждение он цитирует «Heinrich Marx, letter of March 2, 1837 to Karl Marx» – не будем задавать неудобных вопросов, почему человек, обещавший нам «перевод из первоисточника», даёт ссылку на английском языке: «только если сердце твоё останется чистым, если каждое биение его будет подлинно человечным и никакой демонический гений не в силах будет изгнать из твоего сердца высокие чувства – только тогда я обрету счастье».

Но цитирует, как обычно, строго дозировано, упустив следующие слова: «соответствует ли твое сердце твоему уму, твоим дарованиям? А так как в этом сердце явно царит демон, ниспосылаемый не всем людям, то ка­кого он происхождения: небесного или же он подобен демону Фауста?».

Ибо при полном цитировании становится ясно, что в письме Генриха Маркса «демон» не имеет заведомо негативной коннотации. О том, что демон в тогдашней культуре был вовсе не персонажем из фильмов ужасов, а синонимом духа или гения, свидетельствуют «Тетради по эпикурейской философии», составленные Карлом приблизительно тогда же, в годы студенчества, где он пишет: «непосредственное демоническое движение как таковое становится объективным в демоне Сократа». А у Платона этому понятию отвечает своего рода «ангел-хранитель», отвращающий от зла и направляющий человека к добру.

5.

Если мы попробуем разобраться, почему пастор Вурмбранд несёт отсебятину вместо чтения первоисточников, то в его оправдание можно сказать следующее: он, похоже, вовсе не знал об их существовании.

«Большая часть его [Маркса] произведений не доступна широкому читателю. Я попросил одну из моих секретарей написать письмо в Институт Маркса–Энгельса–Ленина–Сталина. Мне ответил заместитель директора института, профессор М. Мчедлов. Он подтвердил... что из ста томов издано только тринадцать. Письмо было написано в 1980 году. Из этого ответа становится понятно, что коммунисты Советского Союза, обладая рукописями всех 100 томов, опубликовали лишь малую их часть. Иного объяснения этому, кроме того, что большинство идей Маркса необходимо держать в тайне, быть не может» (с. 30-31).

Конечно, это текст из альтернативной реальности. «Институт Маркса–Энгельса–Ленина–Сталина» назывался так лишь три года, с 1953 по 1956 год. К 1946 году было завершено первое издание сочинений – 28 томов в 33 книгах. 40-й том Полного собрания, содержащий все известные стихи и переписку молодого Маркса, а также письма его отца, вышел в русском переводе в 1975 году. В том же году в Берлине вышли на языке оригинала том 1 отдела I Marx Engels Gesamtausgabe (MEGA) – с ранними сочинениями, и том 1 отдела 3 – с ранними письмами. То есть их текст был вполне доступен Вурмбранду на момент написания его книг. Выход издания MEGA продолжается, оно насчитывает более ста томов, включая марксовые пометки на полях, различные записки и неопубликованные отрывки, а также письма разных лиц к Марксу и Энгельсу. Новое полное собрание выходит сейчас в Китае.

Наконец, советские коммунисты даже при желании не смогли бы скрывать тексты Маркса. Московский Институт Марксизма-Ленинизма (ныне – Архив социально-политической истории) получил только фотокопии большинства сочинений. Оригиналы, не без приключений вывезенные из Германии в момент прихода к власти нацистов, хранятся в Институте социальной истории в Амстердаме (об этой драматической истории смотрите книгу Ильи Аграновского «Прочитаны впервые», М, 1968). Именно на них сейчас опираются немецкие учёные и китайские переводчики.

Но мог ли Михаил Петрович Мчедлов действительно написать в ответе подобную глупость? Как известно, нужным образом сформулированный вопрос иногда помогает получить удобный ответ. Цифра в 13 томов выдаёт, что Вурмбнард спрашивал не про ПСС на русском языке, и не про берлинское издание оригинала, а про так называемую MEGA-1 — первую попытку издать собрание сочинений на немецком, предпринятую в Москве в 20-30-е годы. Тогда успели выпустить именно столько томов. Ричард Вурмбранд верен своему методу: он не то чтоб напрямую выдумывает нужные ему тексты, просто в цитируемом им документе речь идёт совершенно о другом.

К огорчению конспирологов, все дискуссии вокруг опубликованных рукописей Маркса ограничиваются лишь более радикальным или более умеренным толкованием его политико-экономических взглядов, на основе разночтений в многочисленных черновиках, подготовительных текстах и редакционных версиях. (См, напр. Андрей Майданский, Веса Ойттинен. Иной Маркс: возвращение к истокам: Интервью с Марчелло Мусто//Логос, №2 (81), 2011 г., с. 160-167).

Однако издатели Вурмбранда до сих пор потчуют нас рассказами про то, что «власти скрывают», а китайские клерикалы используют эту цитату в своей книге, исходя из священной заповеди: «Не гугли!».

6.

Автор обращается таким образом не только с текстами Карла Маркса, но и с воспоминаниями его современников.

«Элеонора, дочь Карла, повествует о том, что в детстве Маркс рассказывал ей и её сестре много историй. Одна из них, наиболее запомнившаяся, была о некоем Гансе Рекле. «Эта история рассказывалась много месяцев и никогда не заканчивалась. Ганс Рекле был волшебником, у которого был игрушечный магазин и куча долгов. И, хотя он был волшебником, он постоянно нуждался в деньгах. Поэтому вопреки своему желанию, он вынужден был продавать одну за другой все свои прекрасные игрушки дьяволу... Некоторые истории были столь ужасны, что у нас волосы поднимались дыбом на голове». Нормально ли, чтобы отец рассказывал маленьким детям столь ужасные истории о продаже самых дорогих сердцу сокровищ Сатане?» (с. 21)

Картина, согласимся, мрачноватая. Но угадайте, чего в ней не хватает? Двух заключительных строчек Элеоноры Маркс, которые пастор Вурбранд, по своему обыкновению, «забыл». Потому что они меняют всю коннотацию упомянутых сказок:

«Однако после многих удивительных приключений все эти вещи в конце концов всегда возвращались в лавку Ганса Рёкле…» (Воспоминания о Марксе и Энгельсе, М, 1983, ч. 1, с.110). Эту сказку своего детства, которую Элеонора сравнивает с произведениями Гофмана, она называет не просто «наиболее запомнившейся», как цитирует наш пастор, а «самой восхитительной… столь насыщенной поэзией, остроумием, юмором!»

Насколько же нужно не знать и не любить сказки, чтобы в классическом народном сюжете об обманутом чёрте углядеть доказательство сатанизма? Ведь в германской (и не только) литературе образ «глупого беса»(der dumme Teufel) присутствует начиная с фольклорных «масленичных сценок» и комедий Ганса Сакса в XVI веке. Кстати, по её мотивам в ГДР снят замечательный детский фильм «Ганс Рёкле и чёрт», который благотворно влияет на психику после чтения конспирологических изысканий.

 Гимназия, где Маркс учился с 1830 по 1835 год.

Детство в Трире: Был ли Маркс христианином?

Оценивая правдоподобие сценария «Маркс был искренним христианином в юности, но в студенческие годы стал сатанистом», стоит спросить: а с чего мы, собственно говоря, взяли, что юноша когда-либо был христианином? Как правило, такой вывод возникает при прочтении сочинения Маркса «О единении верующих со Христом», которое действительно способно удивить неподготовленного читателя. Однако это гимназическое экзаменационное сочинение, написанное в стране, где религия была официальной и государственной. Казённая бумага, без которой гимназист просто не смог бы получить аттестат. Делать из него вывод о мировоззрении автора было бы столь же наивно, как предполагать любовь к математике на основании математической экзаменационной работы, после которой Маркс внезапно отдался в университете гуманитарным наукам.

Оценка сочинения намекает, что тема религии была не слишком интересна юному Марксу, не вызывая у него большого энтузиазма. Похвалив ученика за богатство мыслей и блестящее изложение, законоучитель Кюппер жалуется: «сущность единения, о котором идёт речь, не определена, причина его затронута только с одной стороны, а необходимость его доказана недостаточно полно» [ПСС, 40, с. 696, прим. 181]. Внимательный исследователь замечает, что за кружевом благочестивой словесности Карл под влиянием рационалистических концепций раскрывает тему сочинения с точки зрения морали, а не религии [О. Корню. К. Маркс и Фридрих Энгельс, т.1 - М, 1976, c. 125-126].

Оценку мировоззрения, собственных принципов и убеждений человека можно начинать только там, где заканчивается государственно-школьная обязаловка. Однако именно тут у Маркса напрочь исчез интерес к единению со Христом и любви к Богу – ни в одном из сочинений, личных писем или научных работ юноша не вспоминает религиозную тематику иначе, как предмет светской науки.

В «Размышлениях юноши при выборе профессии» Карл ссылается на некое не именуемое божество, указавшее человеку «общую цель – облагородить человечество и самого себя». Это расплывчатое божество тогдашних немецких просветителей и идеалистов говорит со смертными «голосом сердца» и «глубокого внутреннего убеждения», а не голосом пастора с кафедры или цитатами Писания, и нам понадобится некоторое усилие воображения, если мы желаем отождествить его с христианским Богом.

Вспомним, что убеждения, идеи и интересы не берутся из ниоткуда (да, даже когда они предписаны королевским законом), и обратимся к окружению юного гимназиста. Кто приложил руку к формированию и созреванию его личности, и мог бы привлечь его к христианским идеалам? Круг общения маленького Карла в Трире известен – семья, гимназия, затем семья Вестфаленов, где он нашел и друзей-сверстников, и взрослого наставника, и будущую любовь.

Пройдём вместе с ним это начало жизненного пути, начав с родного дома. Сын трирского раввина Генрих Маркс проникся вольнодумными идеями просветителей, и отправился получать светское образование – и это был искренний шаг. Затем он крестится в лютеранство, и это была уже дань государственному принуждению – после 1815 года не-христианам Рейнландии было запрещено занимать посты на госслужбе и работать в адвокатуре, а Генрих – адвокат, будущий советник юстиции и старейшина коллегии адвокатов Трира. О том, что Маркс-старший вовсе не стремился в лоно протестантизма, свидетельствуют его прошения разрешить продолжать работу без перемены веры. И только после окончательного отказа властей адвокат Маркс «уверовал» во Христа. Вчерашний вольтерьянец, загнанный в церковь под угрозой потерять работу – согласитесь, это плохой миссионер для своих детей. Которые тем временем подрастают, и уже настала пора заглянуть в трирскую гимназию им. Фридриха-Вильгельма, где Карлу пытались привить дух и букву христианской религии.

Её директор Иоганн Гуго Виттенбах, автор пятитомной «Истории города Трира» – без сомнения, талантливый педагог, умеющий вдохновить и захватить детские умы. Первое из дошедших до нас стихотворений Маркса – «Карл Великий», датированное 1833 годом, когда юноше было около 15 лет – написано именно под впечатлением от лекций Виттенбаха. Но либеральный директор, находящийся под полицейским надзором за постоянное посещение республиканских собраний, сторонник преподавания с опорой на разум, а не веру – вовсе не тот, кто будет прививать юношеству почтение к алтарям и престолам. Как, впрочем, и математик Йоханнес Штайнингер, обвинявшийся в пропаганде материализма и неверия среди юношества, или историк Герхард Шнееман, получивший выговор за распевание революционных песен.

Речь вовсе не о серии совпадений и не о политической моде – бытие определяло сознание. Перейдя от революционной, затем наполеоновской Франции под господство Пруссии, виноградари Трира потеряли выход на французские рынки вина, а его фабрики – заказы французского интендантства. В результате цена бочки вина упала к 1836 году почти в десять раз, древний город оказался в крайней степени нищеты, и до четверти его населения жило исключительно милостыней. Попытки закручивать гайки, которые предпринимало правительство Пруссии, привело в этих условиях лишь к тому, что «революционерами стали и вполне лояльные сторонник мягких реформ» [М. Габриэл. Карл Маркс: Любовь и Капитал: биография личной жизни. М., 2011]. Стоит ли удивляться, что «неблагонадёжные» мероприятия посещал даже мэр города и местные депутаты.

Преподаватель древних языков Витус Лёрс, которого правительство назначило содиректором для надзора за беспокойной гимназией, настолько ненавистен ученикам и коллегам, что Карл даже не наносит ему обычного визита вежливости перед отъездом в университет. Наивно надеяться на его возможности влиять на ум молодого бунтаря. Законоучитель Кюппер, которому по должности полагалось «жечь глаголом сердца», не сумел возбудить в юноше ни уважения и интереса, как Виттенбах, ни даже вражды, подобно Лёрсу. Это более чиновник, нежели пастырь, присланный прусским правительством для насаждения протестантизма в католическом архиепископстве Трирском. Здесь он не только учитель гимназии и пастор новосозданного лютеранского прихода, но и советник по школьным и церковным делам при администрации Трира.

Работа спорилась – при новом режиме людям вроде Генриха Маркса были нужны «справки о правоверии» для продолжения карьеры, а пастору Кюпперу – красивая отчётность о числе новообращенных лютеран и открываемых приходов. Поэтому между ними царили полное взаимопонимание и симпатия: Абрахам Кюппер был таким же пастором, как Генрих Маркс – христианином. Оценённый начальством Кюппер получает орден Красного орла с дубовыми листьями, в 1836 году назначается заместителем лютеранского епископа новосозданной Рейнской церковной провинции, а затем и главой провинции – а его ученики со справками о правоверии и экзаменационными оценками по религиозным знаниям в аттестате целыми компаниями уходят в безбожники и революционеры.

В биографии скандального гения он остался бледной запятой, а в нашей истории – безжалостным приговором государственно-казённому христианству.

Покинем шумные коридоры вольнодумной гимназии, и свернём на Нойштрассе, где расположился особняк семейства фон Вестфален. Пусть нас не настораживает аристократическая приставка перед фамилией. Здесь помнят, что основатель рода Христиан Филипп выслужил дворянство и генеральское звание в Семилетнюю войну, помнят, как ждала этого момента его невеста Дженни из знатного рода шотландских Аргайлов, чтобы иметь возможность выйти за него замуж в мире жестких классовых барьеров. От шотландской невесты Вестфалены унаследовали не только голубую кровь, но и некоторые свойства неспокойного характера. «Один из этих предков по прямой восходящей линии был сожжен на костре в борьбе за реформацию в Шотландии; другой, граф Арчибалд Аргайл, был обезглавлен как бунтовщик на рыночной площади в Эдинбурге во время освободительной борьбы против Якова II» – напоминает Меринг [Карл Маркс: история его жизни. М., 1957, с. 35]. Нынешний глава рода, тайный советник Людвиг фон Вестфален,  тоже отсидел некоторое время в крепости за выступления против французского господства.

Советник Людвиг фон Вестфален – поклонник Сен-Симона и друг Генриха Маркса, чьего сына он охотно принимает в обширной библиотеке или прогуливается с ним по живописным окрестностям Трира, подолгу беседуя о прочитанных книгах. Несомненно, образованный аристократ внёс свою лепту в развитие смышлёного юноши – не зря же доктор Маркс впоследствии посвятил Вестфалену-старшему свою диссертацию, именуя того «дорогим отцом и другом».

Всем, чем угодно мог увлечься Карл в этом доме – от республиканства и материализма французских просветителей XVIII века, до карих глаз хозяйской дочери, которая с таким неподдельным восхищением слушает читаемые юношей трагедии Шекспира. Всем, кроме лютеранского благочестия.

Если мы вспомним, что за два года до выпуска Карла и Эдгара Трирская гимназия подверглась полицейскому обыску с конфискацией «запрещённых стихов», а один из её воспитанников был арестован – то мировоззренческая эволюция Карла уже не покажется чем-то исключительным, и нам, возможно, не понадобится приплетать сатану для объяснений происходящего.

* * *

Письмо Генриха Маркса сыну от 18 ноября 1835 года содержит единственное в их переписке высказывание на христианскую тематику и показывает, что советник юстиции был далек от религиозного рвения даже при попытке нравоучений:

«Ты знаешь, я далеко не фанатик. Но бывают в жизни такие минуты, когда человек испытывает потребность в вере, и даже безбожник невольно склоняется перед всевышним. Ибо… каждый может поклониться тому, во что верили Ньютон, Локк и Лейбниц».

Как может заметить внимательный читатель, он ставит в образец сыну не отцов церкви или пророков реформации, а учёных мужей, которые отличались весьма неортодоксальной религиозностью – деист и сторонник отделения церкви от государства Локк, рационалист и розенкрейцер Лейбниц, баловавшийся алхимией и не веривший в Троицу Ньютон.

Прошло чуть более трёх месяцев с написания вышеупомянутого «О единении со Христом», и всего месяц с небольшим с тех пор, как Карл поступил в Боннский университет. Это не тот период, за который рушатся и создаются зрелые убеждения. Если его уже приходится увещевать в моральной пользе религии и допустимости её для образованного человека, значит, Маркс-младший приехал в Бонн с готовым багажом вольнодумства. Лишняя иллюстрация того, что история о юном христианине, заразившемся в университете пагубным безбожием и сатанизмом, основана исключительно на упорном нежелании изучать первоисточники.

Вместо драматического внутреннего переворота под влиянием тайной секты мы видим вполне последовательное созревание и развитие материалистических, атеистических убеждений, происходящее под влиянием хорошо известных персон и кругов. От романтизма и просветительства XVIII века, которого придерживались отец, будущий тесть и школьные учителя Карла, через лекции либерального профессора Вальтера в Бонне и младогегельянство «Докторского клуба» в Берлине, изучение античного материализма Демокрита и Эпикура, знакомство с трудами Фейербаха – к разработке новой, собственной философии диалектического материализма.

Григорий Глоба

Читайте по теме:

Артем Кирпиченок. «Красные попы». Утраченный шанс РПЦ

Андрей Манчук. Долгая дорога к храму

Лори Пенни. Возьмите меня на работу... Папой

Славой Жижек. Лишь горящая церковь светит

Артем Кирпиченок. Дураки и Змей Горыныч

Андрей Манчук. Война за церковь и пастор Нимёллер

Николай Спорик. В чужой устав со своим монастырем

Артем Кирпиченок. Юбилей Реформации

Андрей Манчук. Покрова на Нерли и глобализм