Или влево, или никуда

В воскресенье в Германии прошли федеральные выборы. Развернувшаяся на них борьба СДПГ и ХДС-ХСС была интересна в основном для болельщиков от политики, в представлении которых в минувшие выходные состоялся напряженный и не без интриги матч двух равных противников, которым подыгрывали малоинтересные аутсайдеры.

Если же рассматривать выборы как политическое событие, влияющее на жизнь страны, то все как раз происходило максимально ожидаемо, предсказуемо, скучно. А государственный политический курс навряд ли заметно изменится в результате очередного передела парламентских кресел.

Самым важным на этих выборах следует считать политический провал Левой партии – Die Linke. Партия займет всего 39 мест в Бундестаге, получив 4,9% голосов – почти вдвое меньше, чем в 2017 году. Учитывая пятипроцентный проходной барьер, левые едва не пролетели над стеклянной крышей немецкого парламента, и сформируют свою фракцию только благодаря трем прямым мандатам в избирательных округах: Гезине Летч и Грегор Гизи выиграли выборы в Берлине, а Зерен Пельманн одержал победу в Лейпциге.

Это может показаться удивительным, поскольку события последних нескольких лет лишь усилили спрос на красную повестку. Прежде всего это касается последствий коронавирусной пандемии. Ответом на это бедствие стал популярный лозунг: «Leave no one behind» – «Не бросайте никого позади» – прямой призыв к солидарности и поддержке против либеральной свободы по принципу «выживать так, как хочешь».

Эпидемия ударила по рабочему классу, прекариату, мелким предпринимателям, работникам культуры и многим другим «простым немцам». Миллионы людей отчетливо осознали, что им не выжить без государственной помощи. Тысячи домохозяйств потерпели финансовую катастрофу и влезли в долги, наблюдая как растут прибыли корпораций – вроде транснациональной корпорации Amazon и биотехнологической компании BioNTech. Причем, владельцы последней официально стали сейчас самыми богатыми людьми в Германии.

В начале пандемии мы наблюдали мощное волонтерское движение во всех сферах социальной и экономической жизни – от логистики до науки – которое компенсировало полную беспомощность растерявшейся на первых порах власти. Затем страну потрясло наводнение, которое унесло около двухсот жизней и привело к массовым разрушениям. На восстановление отдельных поселков потребуются годы и не хватит никаких местных бюджетов, а обеспечение пострадавших едой, водой и одеждой – особенно в первые дни – опять таки, взяли на себя добровольцы. Но главное, эта катастрофа стала еще одним горьким уроком, подтвердившим жизненную важность социальных гарантий от государства.

Кроме того, немцев волновали вопросы безопасности и внешней политики. Одиозная американская авиабаза Рамштайн, которая расположена в Германии и устраивает атаки дронов на территориях других стран, многократно упоминалась в новостях в контексте самых кровавых и бесчеловечных убийств. Бегство из Афганистана, кадры вскормленных Америкой исламских фундаменталистов и падающих с шасси самолета людей, вызвали в немецком обществе логичный вопрос: «что мы делаем в одном альянсе с такими партнерами?».

Кроме того, Германия пережила резонансные скандалы, связанные с тайными ультраправыми группами в армии и полиции, которые годами существовали в них при попустительстве действующих властей.

Эти события, а также множество других обстоятельств последних лет, объективно создавали почву для продвижения левой политических повестки, а в немецком обществе постепенно нарастал протестный потенциал. Несмотря на карантинные ограничения, этот год был достаточно богат на социальные выступления. Так, в Гамбурге происходили рекордные забастовки работников общественного транспорта, связанные с провалом переговоров о повышении заработной платы. А в Берлине одновременно с выборами прошел референдум об экспроприации квартир у крупных жилищных компаний, сдающих жилье внаем – и эту инициативу поддержали 57% участников.

Как же получилось, что Левая партия не смогла воспользоваться этим положением? Ответ заключается в том, что левые, вопреки общественному запросу, сдвигались не влево, но на более центристские и даже правые политические позиции. Однако реальность такова, что Die Linke может взять голоса только на левом фланге, а попытки конкурировать с соперниками в центре политического поля, предлагая избирателям умеренные реформы, проваливается из раза в раз.

На этих выборах Левые решили поэкспериментировать с экологической повесткой, поставив во главе угла своей предвыборной кампании климатическую проблему. Но попытка отобрать голоса у зеленых естественно провалилась. Некоторые представители Die Linke даже пытались использовать риторику правого популизма, как это делала Сара Вагенкнехт, заигрывая с антимигрантскими настроениями. Ее высмеяли правые из AfD, а электоральные потери таких маневров тоже не заставили себя ожидать.

Чтобы играть на своем левом фланге, немецким левым нужно вспомнить, что они левые и озвучивать соответствующую повестку. Ведь на сегодняшний день левый фланг представляет собой лучшую стартовую позицию на политическом поле страны, а все остальные площадки попросту заняты. Однако Die Linke упорно противилась логике ситуации и вышла на выборы с лозунгом «За социальную безопасность, мир и климатическую справедливость», – то есть, против всего плохого и абсолютно за все хорошее.

По сути, партия предложила своим избирателям легкий марафет очевидно неэффективной системы: чуть подкрутить налоги богатым, чуть повысить зарплаты и пенсии, подрегулировать то и подправить это, немножко снизить расходы на оборонку и добавить средств куда-то еще. Анализируя программу Левых с точки зрения их потенциального базового электората, я бы сравнил это с ситуацией, когда ваш дом горит, а прибывшая по вызову красная пожарная машина предлагает поставить в нем энергосберегающие окна. Предложение, бесспорно, хорошее – но не совсем актуальное. Потому что те, кому нужны новые окна, пожарных к себе домой не зовут.

Не зовут их и те, кто уже знает, с чем приезжают к ним такие спасатели. И в результате у Die Linkе остается не более 5% самых преданных избирателей, которые тоже все понимают – но им просто нравится красивый красный автомобиль.

В Берлине можно провести успешный плебисцит об экспроприации коммерческой недвижимости – однако Левая партия почему-то не может внятно озвучить подобные пункты в своей программе. Проблема проституции, из-за которой Германию называют главным борделем Европы, тоже оказывается для них слишком неоднозначной. Они боятся высказываться об израильско-палестинском конфликте – чтобы не обидеть маргиналов из Antideutsche, опасаются требовать выхода из НАТО, вместе с ликвидацией иностранных военных баз. Хотя это естественная позиция левых, которая встречает все больше поддержки в немецком обществе.

Результат этот очевиден – как говорится, счет на табло. Посмотрим сделает ли руководство Левой партии какие-то выводы из очевидного поражения. Будем надеяться, что у него сработает элементарный инстинкт самосохранения. Иначе эта каденция в бундестаге однозначно станет для Die Linke последней.

Илья Деревянко

Читайте по теме:

Илья Деревянко. Битва за Гамбург. Взгляд изнутри протестов

Андрей Хунко. «НАТО давно следовало отправить на свалку истории»

Иммануил Валлерстайн. Мучительно жить среди хаоса

Андрей Манчук. 2020-й: все только начинается

Славой Жижек. Коронавирус – путь к коммунизму

Манар Бсоул. Страх и ненависть в Израиле

Андрей Манчук. Нечего терять, кроме своих жилетов

Юрий Латыш. От коронавируса спасут мир и социализм

Илья Деревянко. Пандемия: плохие новости 

Ноам Хомский. Пандемия обнажает жестокость неолиберализма

Жан-Батист Мале. Amazon: за стенами фабрики посылок

Андрей Манчук. Пандемия, как принуждение к переменам