«Точка Ф» для Украины

Об украинском фашизме уже написано немало аналитических статей, которые претендуют на то, чтобы раскрыть его суть на основе классических определений фашизма Умберто Эко или Георгия Димитрова. Но теоретический анализ нуждается в более наглядной эмпирической демонстрации социально-психологических механизмов манипуляции украинским обществом, которое применялись в последние годы правящим классом – включая разжигание оголтелой ксенофобии, расизма и ненависти к наследию эпохи СССР и УССР.

К размышлениям на эту тему меня подтолкнул просмотр российского фильма «Цель вижу» режиссера Евгения Сокурова, рассказывающий историю женщин-снайперов на фронтах Великой Отечественной. Множество украинцев старшего и среднего поколения выросло на подобных фильмах, и знают о цене и смысле победы нацизмом и мракобесием в самой страшной войне за историю человечества. Как случилось, что эти люди вдруг поддались националистическому угару и стали мимикрировать под ряженых националистов эпохи середины ХХ века? Ведь если традиция и идеология украинского национализма в западных областях страны имеет свою особую историю, то феномен распространения праворадикальных националистических идей в Центральной и даже Юго-Восточной Украине нуждается – в том числе – в культурно-психологическом объяснении.

Итальянский левый интеллектуал Умберто Эко в эссе «Вечный фашизм» называет одним из важнейших условий зарождения фашизма возникновение в обществе «фрустрированного среднего класса». Фрустрация – это психическое состояние, вызванное длительной невозможностью удовлетворить свои потребности. Оно проявляется в виде таких эмоциональных процессов, как разочарование, тревога, раздражение, страх, ненависть и отчаяние. Как и когда это проявилось в украинском обществе?

Ответ лежит на поверхности. С началом распада Советского Союза люди ощутили социальную депрессию в результате резкого снижения уровня жизни. Причем, пропаганда поражала сознание фрустрирующего «совка», а потом и «постсовка» демонстрацией высокого уровня потребления в западном обществе, чтобы Запад (под которым понимался эталон капиталистической экономики) окончательно стал объектом вожделения вчерашнего советского человека.

Унижение и обида переросли в невроз и психологический комплекс. Потребление, к которому, собственно, и сводились мифические «европейские ценности», стало навязчивой идеей. При этом, даже те немногие, которым удавалось разбогатеть, так и остались психическими ущербными индивидами – сколько бы денег и материальных ценностей им не удалось отобрать у своих сограждан, они хотели обогащаться за их счет больше. Невротическая алчность стала повсеместным явлением в Украине. Однако, социальные процессы периода «дикого капитализма» давно описаны. Для нас является существенным появление бинарной мифологемы: материальное процветание в Европе, или постсоветские Украина и Россия – нищенское существование, унижение и... фрустрация, которая за ручку привела украинского обывателя к поддержке агрессии уличного фашизма.

Именно в этой «точке Ф» осуществилась смычка украинского национализма с униженными «лихими девяностыми» обывателями украинского «постсовка». Украинцу из Центральной и тем более Юго-Восточной Украины в принципе чужда националистическая экзальтация и он принимает ее только в контексте своего желания утвердить, осуществить и защитить возможность бесконечного потребления вещей, товаров и услуг. В принципе, фрустрированный представитель украинского среднего класса из Киева, Харькова или Днепропетровска может даже испытывать ностальгию по СССР – но при этом кричать «Коммуняку на гиляку!» или «Москалей на ножи!». На тепленький компост алчности и униженного сознания накладывается любая логика, которая сможет убедительнее других указать на мнимый или реальный источник бедности и прозябания украинцев – например, почивший СССР, или такую же фрустрированную рынком Россию.

Таким образом, наше общество оказалось объектом манипуляций со стороны крупного капитала, использовавшего в своих целях национализм, который в свою очередь использовал фрустрированность всего остального общества, независимо от идеологических воззрений каждого гражданина. На теоретическом уровне здесь можно говорить о смычке фашизма и либерализма, однако, строго говоря, никакой настоящей традиции либерализма в Украине нет. Либерализм сводится здесь к анархическому отрицанию государства и обязательств перед его грабительской политикой постсоветского времени: укрыться от уплаты налогов, своровать электричество, купить диплом и должность.

Стремление к «западным ценностям» не связывается у нашего человека с долгом, рациональностью и самоограничением – а только с удовлетворением собственных потребностей и психологических комплексов. Квази-либерал в Украине, который критикует нарушения прав человека в России (игнорируя такие же нарушения у себя дома, или в других странах мира), делает это не из пиетета к правам человека, а из националистической ненависти к России (потому что она якобы мешает Украине войти в «европейский элизиум»). При этом он может сам бесконечно нарушать права других людей – хотя бы в своей семье.

Теоретик украинского национализма Донцов изо всех сил пытался апеллировать к традиции европейского философского иррационализма и романтизма. По сути, даже философский иррационализм вовсе не отрицает разум и логику, будучи сам виртуозной эквилибристикой пресыщенного Просвещением разума – но «иррационализм» Донцова сводится к формуле «слышу слово культура – хватаюсь за пистолет». Таким образом, центральный концепт европейских ценностей – права человека – отрицается в Украине, где верх взяли иррациональные психологические комплексы, ничего не имеющие общего с европейской философской и мировоззренческой традицией.

Украинцы – это мой народ, добрые и гостеприимные люди. С хитрецой и архаичной «хитромудростью». У них добротная литература и яркое, интересное искусство. Ведь произведения Леси Украинки и многих других наших классиков – это действительно европейский уровень творчества и сознательной гражданской позиции. Но сила националистической пропаганды заставила украинцев своими руками уничтожить собственную культуру, порубив её на куски на прокрустовом ложе «национального сознания». В результате чего девяносто процентов нашего культурного наследия не проходит тест на лояльность националистической идеологии. А все ее памятники советской эпохи либо замалчиваются, либо объявляются происками внешней силы и отбрасываются как неукраинские.

В виду всего этого, деградация общественных институтов государства Украина в этом контексте неизбежна и здоровые силы общества слишком слабы, чтобы ограничить влияние управляющих частными армиями и СМИ олигархов внутри страны.

Поэтому, возникает целиком и полностью резонный вопрос: возможна ли сегодня социальная революция в отдельно взятой стране? Впрочем, это уже совсем другая тема.

Алексей Смирнов

Читайте по теме:

Андрей Манчук. Come as you are

Анатолій Ткачук. Текст розпачу

Мария Муратова. Чего добился майдан?

Андрей Манчук. Последнее прибежище

Светлана Циберганова. Чтобы остаться людьми

Иван Зеленский. Украинец, житель Донбасса