Что ждет Кубу?

Субкоманданте Маркос когда-то назвал Кубу последним национальным государством в Латинской Америке – намекая на то, что из всех стран этого региона только эта республика более-менее самостоятельна в своих решениях. Здесь существует риск уйти в бесконечную дискуссию о том, странная диалектика истории то и дело заставляет левых решать задачи, не до конца разрешенные национальной буржуазией. Однако сейчас хотелось бы задаться другим вопросом – в чем заключается для нас сегодня ценность и значение кубинского проекта?

Можно начать сваливать в кучу эпитеты и метафоры, называя Кубу чем-то вроде «левого Ватикана» или «левого Авалона», соизмеряя непропорциональное соотношение между небольшим населением и экономическим потенциалом этой пострадавшей от блокады страны с ее значительным международным влиянием.

Можно упирать на социальные и гуманитарные достижения революции, на разнообразные свидетельства, вроде фильма Майкла Мура «Sicko», который рассказывает о лечащихся на Кубе гражданах США, или фильма Оливера Стоуна о Фиделе Кастро. Но зачем это нам? Разве это убедит сторонников свободного рынка в правоте и достижениях Кубы?

Наконец, можно найти оправдание кубинского проекта в его изначальной революционной романтике, во всех этих великолепных фото, которые будоражат сердца и уже не одно десятилетие кочуют по выставкам в модных галереях мира. Ведь будоражат же – несмотря на прошедшие годы.

Но меня убеждают аргументы от обратного. Всякий раз очень забавно наблюдать за тем, как начинают радоваться или огорчаться мировые СМИ, публикуя новые известия о проходящих на острове реформах. Каждая очередная новость о «либерализации» заставляет журналистов радостно рассуждать о неумолимой поступи рыночных реформ – однако потом они опять приходят в уныние, называя кубинские реформы «слишком осторожными», «половинчатыми» и «непоследовательными».

Это разочарование подконтрольных неолиберальной повестке медиа как раз и убеждают меня в том, что кубинская революция все еще жива, и еще опирается на связь с массами, которые не хотят шоковых мер и резких изменений в экономической сфере. Партия и правительство аккуратно экспериментируют с частным сектором – в сельском хозяйстве и сфере обслуживания, – однако, все эти эксперименты тщательно контролируют и без лишних колебаний сворачивают, если что-то идет не так. А так порой, безусловно, и происходит.

Не стоит забывать о том, что Куба продолжает сильно зависеть от поддержки извне. Падение мировых цен на нефть нанесло существенный удар экономике Венесуэлы – основного политического партнера и главного поставщика нефти на Кубу, которая взамен обеспечивает венесуэльцев квалифицированной медицинской помощью. Цена на экспортные продукты Кубы – в первую очередь, никель – зависят от мировой конъюнктуры рыночных цен, а сам экспорт серьезно затрудняет эмбарго со стороны США. Да и успешное развитие основных инфраструктурных проектов – таких, как порт Мариэль – напрямую зависит от перспектив снятия торговой блокады.

Все ожидают, что блокаду вот-вот снимут – однако, пока этого так и не произошло. Торговое эмбарго напоминает голландскую плотину, в которой уже полно дырок – поставки продовольствия, кое-какой туризм, паромное сообщение, новые регулярные авиарейсы, – но она все же держится, подпираемая правым лобби в политикуме США – в первую очередь, представителями первого поколения кубинских эмигрантов в Майями.

Однако, Куба жива – даже несмотря на блокаду. Это не та, прежняя Куба первых революционных лет, с бородами и автоматами. Это не более поздняя Куба, которая стала советскими руками в Африке, воевала от Эфиопии до Анголы, вымещая накопившуюся «любовь» к империалистам, и готовила повстанцев для стран Латинской Америки. И не Куба советских фильмов эпохи сериала «ТАСС уполномочен заявить» – спокойная и стабильная, живущая в достатке золотых для острова восьмидесятых годов. Но и «специальный период революции», который едва не привел ее к краху в голодные девяностые годы, тоже прошел. А идеи социальной справедливости еще живы в общественном сознании «Острова Свободы». Редкие слухи о партийных дебатах, которые время от времени доходят до заграничной прессы, связаны как раз с тем, что многие интеллектуалы бунтуют против слишком больших уступок частному сектору – не наоборот.

Фиделю исполнилось девяносто, и он уже сам считает себя историей. Люди плачут, когда он изредка появляется перед публикой – они прощаются с ним каждый раз, и каждый раз рады видеть его снова. Рауль несколько раз подтвердил, что уйдет с руководящих постов в 2018 году. И, как ни странно, самый проблемный вопрос для Кубы в том, удержится ли у власти Мигель Диас-Канель, который практически официально рассматривается в качестве преемника? Вполне очевидно, что после полувека эпохи Кастро кубинская Компартия хочет провести передачу высшей государственной в китайском стиле, уступив ее новому поколению руководителей, которым придется нести ответственность за развитие ситуации в стране.

Я искренне желаю им в этом удачи.

Леонид Грук

Читайте по теме:

Олег Ясинский. Фидель Кастро: революция отказывается умирать

Алейда Гевара. «Уважение к правам других»

Леонид Грук. Куба. Реформы «бескомпромиссников»

Андрей Манчук. Куба и культы

Энтони Боадл. Больше врачей

Камило Гевара. «Революционер руководствуется чувством любви»

Андрей Манчук, Георгий Эрман, Владимир Чемерис. Интервью с Феликсом Леоном Карбальо

Николай Спорик. В чужой устав со своим монастырем