Чили: убить жонглера

Среди множества природных красот Чили, одна из наиболее известных – расположенный к югу от Сантьяго Край Озер и Вулканов, места где спускающиеся с Анд леса, реки и водопады в пути к океану окаймляют гигантские чаши воды, в которых отражаются заснеженные вершины. Темно-синие пласты спрессованного временем льда здесь старше молодых гор и частые землетрясения – главный скульптор этого пейзажа.

В этих краях на берегу ледникового озера находится небольшой курортный городок Пангипульи, что в переводе с языка индейцев-мапуче значит «пумья гора». Несмотря на сезон летних отпусков, на улицах Пангипульи субботним днем 5 февраля не было привычных толп, все прохожие, соблюдая санитарные нормы были, как и везде в мире, в масках, и на одном из оживленных перекрестков центра работал уличный жонглер, манипулируя бутафорскими саблями и привычно собирая монеты из окон машин, стоящих на светофоре. И вдруг...

Около трех часов дня на перекрестке останавливается патрульная машина чилийской полиции – карабинеров. Трое из них направляются к жонглеру для рутинной проверки документов. Документов у босоногого жонглера с собой нет, между ними возникает короткая перебранка. Видимо, его пытаются арестовать. Он на несколько шагов отступает и, уже не узнать почему, замахивается на одного из блюстителей порядка игрушечным мечом, в ответ на что карабинер из служебного пистолета делает несколько выстрелов ему по ногам. Видимо, под действием адреналина, жонглер еще не чувствует боли и в ярости и отчаянии бросается на карабинера со своими бутафорскими мечами. Карабинер уворачивается и вместе с товарищем они с двух сторон окружают жонглера, почти в упор открывая по нему огонь из пистолетов. Жонглер падает и асфальт заливается кровью. Карабинеры быстро садятся в патрульную машину и уезжают с места событий, оставив умирающего на земле. Все это – на глазах десятков изумленных людей, одни из которых снимают события на мобильные телефоны, а другие – бросаются к лежащему человеку, пытаясь спасти его.

Социальные сети в считанные минуты разносят эти кадры по всей стране. Еще через пару часов на улицах Пангипульи встают первые баррикады. Карабинеры немедленно исчезают с улиц и укрываются в полицейском участке, готовя его оборону. Мэр городка в интервью местной прессе заявляет, что единственное, что его беспокоит, это сохранение общественного порядка. Еще через пару часов – уже ночью – толпы разъяренных горожан забрасывают мэрию и еще несколько административных зданий коктейлями Молотова, превращая центр Пангипуйи в огромный костер. Полиция не вмешивается. Пресса ведет подробные репортажи с места событий, привычно рассказывая о «варварсте» действий «зараненее спланированных преступными группами» и вскользь упоминает о «противоречивом инциденте» в котором «погиб жонглер, напавший на полицию с холодным оружием».

Вскоре известна личность убитого – Франсиско Мартинес, 27 лет, родом из Сантьяго, последние четыре года жил в Пангипульи, зарабатывая уличным искусством, его хорошо знал весь городок как дружелюбного парня, который никогда никому не отказывал в помощи. Еще появляется информация о том, что он – дядя того самого 17-летнего подростка, о котором несколько месяцев назад говорила вся страна – во время демонстрации протеста в центре Сантьяго карабинеры сбросили его с моста вниз головой на каменное русло пересохшей реки и он чудом выжил. На следующий день – когда в доме семьи Франсиско проходит прощание с телом и туда прибывают сотни знакомых и незнакомых людей, среди которых известнейшие музыканты и артисты страны, чтобы выразить возмущение и солидарность. Но с наступлением сумерек группа соседей, пришедших к дому погибшего разделить траур, оказывается неожиданно атакована полицией с водометами и слезоточивым газом; броневик, распыляющий газ, на ходу сбивает одного из прохожих и скрывается.

В эту же ночь в полицейском комиссариате другого бедного района Сантьяго происходит «самоубийство» Камило Мийяки – молодого парня, задержанного на улице за отсутствие маски. Полиция сообщает его невесте, что он «повесился на простыни», хотя тысячи задержанных полицией в последние месяцы во время протестов прекрасно знают, что никаких простыней в этих местах не выдают, еще всем известно, что стояла 30-градусная жара и «самоубийство» произошло в единственном «слепом месте» участка, не оборудованном камерами.

От этих новостей веет душком самой страшной страницы чилийской истории – диктатуры Пиночета, той, что совсем недавно казалась навсегда перевернутой. С каждой из этих историй в обществе копится ярость, готовая в любой момент взорваться; вид людей в униформах открывает старые раны и вновь вызывает страх и ненависть.

Что общего было между Франсиско Мартинесом и Камило Мийяки? Они бедняки, у них семей нет связей с властями, прессой, полицейским начальством и адвокатскими конторами. В глубоко классовой – до кастовости – стране Чили, эти люди всегда второго сорта, у них с детства практически нет шансов на нормальное образование, они никогда не найдут достойно оплачиваемой работы, в любом супермаркете за ними, как за ворами, будет откровенно следить охрана, бедняки всегда похожи на преступников, поэтому их можно безнаказанно пытать в полиции и открывать по ним огонь на поражение – все равно их слова никто из приличных людей всерьез воспринимать не будет.

Если вы приедете в Чили заниматься туризмом или бизнесом, вы наверняка увидите прекрасные современные автострады, быстро переносящие вас от сияющих бизнес-центров с видом на горы и гламурных ресторанов к великолепию дикой природы. Одно из наиболее успешных достижений недавней военной диктатуры – совершенно виртуозное владение искусством социального маркетинга. Вся неэстетичная бедность и человеческая реальность напрочь убраны со смотровых площадок и лубочных ландшафтов. Для того, чтобы увидеть бедность надо притормозить, свернуть с автострады, отклониться от начерченного урбанистами маршрута и написанного политическими драматургами сценария. Придумавшая все это власть сама давно поверила в собственное изобретение. Как воспитанный ею карабинер не в состоянии отличить средь бела дня бутфорский реквизит уличного артиста от холодного оружия преступника, власть, привыкшая жонглировать реальностью, не понимает причин копящегося социального взрыва и бывает искренне поражена появлению вдруг и ниоткуда десятков и сотен тысяч граждан второго сорта, для которых жизнь их товарища важнее витрин и административных зданий, пламенем освещающих чилийскую ночь.

18 октября позапрошлого года в стране началось народное восстание против знаменитого мифа, известного как «чилийское экономическое чудо». Сначала военной диктатурой, а потом ложной «демократией» здесь построено одно из самых несправедливых и фальшивых в мире обществ. Против мирного гражданского восстания – на чилийских улицах с октября позапрошлого года армия и полиция. Кроме десятков убитых, и тысяч политзаключенных, чилийская полиция покалечила сотни людей, сознательно стреляя по глазам демонстрантов, «из-за того, что мы прозрели», мрачно шутят жертвы. Если бы у этого правительства было чувство благодарности – оно бы поставило коронавирусу памятник; именно пандемия и карантинные ограничения спасли власть от неминуемого свержения. Но судя по сегодняшним настроениям в обществе – это остается вопросом ближайшего времени.

Я только не люблю сравнения чилийского восстания с украинским майданом. Майдан боролся за безумную идею «правильного и честного капитализма». Чилийцы, как жители самой капиталистической страны мира, «Северной Кореи капитализма», восстали как раз против вранья об этом.

Олег Ясинский

Читайте по теме:

Олег Ясинский. Чили: плебисцит открывает путь переменам

Андрей Манчук. Восстание в Чили. Уроки достоинства для Украины

Камила Вальехо. «Эта борьба не только чилийцев, но всей молодежи мира»

Олег Ясинский. Сальвадор Альенде. 11 сентября 1973 года

Андрей Манчук. Почему Украина – не Латинская Америка 

Нил Никандров. Треснувшая витрина «чилийского чуда»

Олег Ясинский. Пиночетизм жив, как никогда

Джонатан Франклин, Оскар Гуардиола-Ривера. Чили: поворот влево

Хью О`Шонесси. Как ломали Чили

Сол Ландау. Дело судьи Гарсона

Олег Ясинский. «Восстание пингвинов-2. И не только»