Армения: весна протеста

В апреле-мае 2018 года Армению потряс крупнейший с 1991 года социально-политический кризис. В результате продолжавшихся примерно три недели акций протеста, в которых принимали десятки тысяч человек, народными массами последовательно были отправлены в отставку два главы правительства, а правящая партия лишилась власти. Кризис имел целый ряд особенностей, характерных для постсоветского пространства, но также и ряд ключевых отличий. Что ж произошло в Армении, каковы были катализаторы и реальные причины социально-политического землетрясения 2018 года, а также его главные движущие силы? Попробуем хотя бы в общих чертах ответить на эти вопросы. 

Причины и катализаторы кризиса

Формально спусковым крючком кризиса стало решение отработавшего два срока в качестве президента Армении Сержа Саргсяна стать премьер-министром в рамках новой парламентской системы. До этого в 2015 году в Армении в результате конституционного референдума была установлена парламентская форма правления, и произошел перенос центра тяжести государственной власти от президента (получившего во многом номинальный статус) к премьер-министру.

Его кандидатуру выбирал парламент, в котором после парламентских выборов 2017 года доминировала возглавляемая Сержем Саргсяном Республиканская партия Армении (РПА). В этих условиях решение Саргсяна о выдвижении в премьеры было воспринято как стремление к установлению пожизненной диктатуры. Особое возмущение общества вызвало и то обстоятельство, что ранее Серж Саргсян заявлял обществу об отсутствии у него планов претендовать на пост премьер-министра.

При этом важно отметить, что задачи отмеченной конституционной реформы и перехода к парламентской форме правления не исчерпывалось темой личной власти Саргсяна. Активизировавшееся после серии крупных массовых движений стремление верхов к парламентской системе отражало их желание стабилизировать властную машину. По новой схеме, по сути, прекратились прямые выборы главы государства, бывшие до этого (в 1996, 2003, 2008, 2013 годах) спусковым крючком массовых протестных движений.

Однако, как показали дальнейшие события, маневр с парламентской системой не спас верхи Армении от предстоящего социального землетрясения. И его причины были связаны уже не столько с планами Сержа Саргсяна, сколько стали проявлением напряжения, копившегося в стране с 1991 года и связанного со спецификой становления в Армении зависимого капитализма.

Его система формировалась в сложных условиях 1990-х годов, которые привели к демонтажу системы советских социальных гарантий в интересах неолиберальных элит. В условиях активной военной фазы карабахского конфликта и охватившего страну энергетического кризиса, пришедшая к власти на волне карабахского движения новая элита смогла осуществить стремительную деиндустриализацию Армении и ряд радикальных неолиберальных экономических реформ.

На практике результатом этого стало то, что Армения опередила некоторые постсоветские страны по темпам реализации антисоциальной политики. В относительно небольшой стране было ликвидировано большинство компенсационных механизмов социального обеспечения, стали труднодоступными и быстро деградировали перешедшие на рельсы периферийного капитализма системы здравоохранения и образования. Большинство регионов Армении оказались обречены на медленную деградацию, в стране практически за все годы независимости не прекращалась массовая эмиграция.

На эти факторы наложились последствия мирового экономического кризиса, который начался в 2008 году и привел к резкому ухудшению социальной ситуации в стране. Президентство Сержа Саргсяна практически совпало по времени с кризисом, что обусловило высокий уровень протестной активности в период 2008-2018 годов. В числе последствий кризисного сокращения периферийной экономики Армении стал рост оппозиционных настроений среди среднего класса, ставшего одним из основных двигателей протестной активности 2010-х годов.

Дополнительно градус напряженности повысили меры правительства Карена Карапетяна, назначенного премьер-министром после острого кризиса, вызванного захватом базы полиции вооруженной группой летом 2016 года. Правительство во главе с бывшим топ-менеджером российского «Газпрома» стало одним из наиболее реакционных в новейшей истории Армении, осуществив новый радикальный виток мер «жесткой экономии».

Кабинет Карапетяна за два года осуществил массовые сокращения в госаппарате, провел дополнительное сокращение расходов на сферы здравоохранения и образования, запустил еще одну волну приватизации госсобственности. Реализуемая правительством финансовая политика привела к стабильному росту цен, что также ударило по широким слоям населения Армении.

В то же время в условиях роста протестов и обстановки военной угрозы стабильно росли расходы на оборону и силы безопасности. Возглавляемое приближенным Сержа Саргсяна Вигеном Саркисяном министерство обороны выдвинуло концепцию «Нация-Армия», нацеленную на то, чтобы в условиях роста классовых противоречий обеспечить милитаризацию общественной жизни и создание искусственного единства против внешней угрозы.

Также в этот период Минобороны без особого сопротивления удалось реализовать меру, о которой долгие годы мечтали в оборонном ведомстве – в 2017 году была отмечена отсрочка от службы для студентов вузов. На практике, однако, данная мера также способствовала росту напряженности в отношениях элиты со средним классом, для представителей которого получение высшего образования было одни из путей социализации.

Еще одним фактором, способствовавшим делегитимизации режима Серж Саргсяна, стало фактическое поражение армянских вооруженных сил в локальной апрельской войне 2016 года. Непосредственно в дни военных действий имела место консолидация всех политических сил вокруг действующего президента – однако позднее правящей группировке пришлось столкнуться с резким ростом недовольства в обществе. Для воспитанных на пропаганде о «самой боеспособной армии региона» армян стало шоком реальное положение дел в вооруженных силах, которое выявилось по итогам военных действий.

Именно недовольство итогами апрельского конфликта стало одним из ключевых факторов, которые привели к кризису июля 2016 года, когда вооруженная группа «Сасна Црер» («Сасунские храбрецы», по названию армянского эпоса) захватила базу полиции в Ереване. Данный кризис стал первым в истории Армении с 1991 года вооруженным выступлением низов против правящего класса. Последовавшие за этим массовые акции протеста в защиту группы были жестко подавлены. Однако кризис вокруг захвата полка полиции стал важным показателем ситуации в стране и соотношения классовых сил. Несмотря на то, что правящий режим вновь вышел победителем из этой схватки, массовость движения в защиту «Сасна црер» продемонстрировала практическое отсутствие у элиты массовой базы и ее опору исключительно на силовые структуры.

При этом кризис 2016 года стал всего лишь эпизодом в динамике протестной активности в Армении. С начала 2010-х годов в стране последовательно прошли крупные протестные движения против неолиберальной пенсионной реформы, повышения цен на транспорт в Ереване, мощное движение против повышения цен на электроэнергию. Крупными протестами сопровождалось переизбрание Сержа Саргсяна на пост президента в 2013 году. Практически все эти движения были подавлены властями – как за счет собственной слабости, так и благодаря мерам властей, сочетавших силовые действия с эксплуатацией слабых точек движений.

Однако, несмотря на неудачу, протесты подготовили почву для событий 2018 года. В ходе серии крупных протестов 2010-2016 годов в Армении сформировалось ядро активистов, зачастую принадлежащих к различным идеологическим течениям, однако взаимодействующих в ходе крупных массовых движений. Параллельно большие массы участников протестов постепенно приобретали опыт организации акций протестов в виде перекрытия улиц и строительства баррикад, а также близко знакомились с тактикой сил безопасности. Все это способствовало подготовке почвы для крупнейшего с 1991 года массового движения в Армении, развернувшегося я апреле-мае 2018 года.   

Ход кризиса и его динамика

В ходе кризиса апреля-мая 2018 года можно выделить два крупных этапа – первый из них развивался в период 13-23 апреля и был связан с движением по отстранению Сержа Саргсяна от власти. Второй этап имел место 25 апреля-8 мая и ознаменовался борьбой против попыток тогдашнего исполняющего обязанности премьера Карена Карапетяна консолидировать власть в своих руках, стремлением массового движения отстранить от власти правящую партию и обеспечить избрание премьер-министром лидера протестов Никола Пашиняна.

Как уже отмечалось, формально первый этап протеста начался 13 апреля – после проведения в Ереване на площади Свободы первого митинга во главе с Пашиняном. До этого он с 31 марта проводил в ряде регионов страны пешее шествие, стартовавшее во втором городе Армении Гюмри. После крупного митинга в Ереване 13 апреля Пашинян переместил акцию на центральную площадь Франции, где протестующие начали сидячую круглосуточную акцию, одновременно соорудив баррикады из скамеек и мусорных баков и заблокировав ими ряд центральных улиц Еревана (отметим, что демонстранты с первого дня акций протеста беспрепятственно пропускали машины «Скорой помощи» и других экстренных служб). Основным требованием протестов было недопущение избрания Сержа Саргсяна премьером, что обусловило на этом этапе привязку протестов к дате избрания главы правительства, намеченной на 17 апреля.

Отметим, что на данном этапе отношение к лидеру протестов при наличии поддержки его акции, было зачастую осторожным – что отражало особенности Пашиняна как системного либерального политика. Даже прохождение его предвыборного блока в парламент рассматривалось в свое время как технологический проект администрации президента по формированию системной оппозиции. Также он являлся прежде преданным сторонником первого президента Армении Левона Тер-Петросяна, который явился крестным отцом системы периферийного капитализма в нашей стране.

В то же время в условиях тотальной дискредитации и зачистки оппозиционного поля со стороны властей Пашинян оказался на тот момент наиболее способной и яркой фигурой среди оппозиционных политиков. Важным его козырем стала способность чувствовать пульс народного возмущения (чего были полностью лишены Серж Саргсян и его команда). Скорее всего, Пашиняну помог в этом опыт пешего шествия по регионам Армении, которое позволило политику реально оценить масштабы народного недовольства. В результате инициатива акции протеста сыграла роль детонатора, вызвавшего взрыв народного недовольства действующим режимом.

В период 13-15 апреля протестное движение сочетало круглосуточную сидячую акцию протеста с проведением шествий по столице Армении, которые сопровождались периодическим перекрытием улиц. Руководство движения активно проводило акции протеста у крупнейших вузов, призывая студенчество поддержать движение. Данная тактика оказалась успешной и масштабы участия студентов и школьников в протестах в дальнейшем лишь росли. Также надо отметить, что на данном этапе полиция вела себя подчеркнуто пассивно – в частности ее силы были вечером 13 апреля сконцентрированы в районе проспекта Баграмяна, близ здания парламента и резиденции премьер-министра. В то же время в районе крупных массовых акций протеста ее сотрудники часто вообще не появлялись.

15 апреля на вечернем митинге Пашинян анонсировал развитие тактики движения, призвав к забастовке, бойкоту учебных заведений и транспортному блокированию Еревана. Утро 16 апреля продемонстрировало серьезность ситуации – центр столицы был практически парализован, были перекрыты основные улицы, частично не работал метрополитен. Численность протестующих резко увеличилась – скорее всего, превысив отметку в 10 тысяч человек. Отметим, что также в этот день имели место акции протеста и в регионах.

Также 16 апреля произошло первое крупное столкновение с силами безопасности. Пашинян и группа оппозиционных депутатов во главе шествия попытались пройти к зданию парламента, подходы к которому были перекрыты полицией. В результате последовавшего столкновения полиция применила свето-шумовые гранаты, десятки человек получили ранения.

В то же время, несмотря на успешное расширение масштабов движения, на следующий день, 17 апреля, организовать намеченное Пашиняном перекрытие подходов к зданию парламента, где должны были пройти выборы премьер-министра, так и не удалось. Полиция заранее сама взяла под контроль основные подходы, сконцентрировав у здания парламента крупные силы. На заседании парламента Серж Саргсян был избран премьер-министром. В результате протестное движение оказалось перед угрозой спада – так как первоначально оно было привязано именно к задаче недопущения избрания Саргсяна на пост главы государства.

Параллельно полиция с 17 апреля перешла к более активному противодействию движению, массово задерживая участников акций протеста и препятствуя тактике перекрытия улиц. Также власти все более активно применяли меры информационного давления. В частности, с 21 апреля регулярно публиковались сообщения о передвижениях и концентрации азербайджанских войск на линии соприкосновения в Нагорном Карабахе. Данные меры были явно нацелены на обеспечение спада движения за счет использования фактора внешней угрозы.

В этих условиях лидер движения пошел на изменения тактики и стратегии протеста. Утром 17 апреля Пашинян объявил о начале ненасильственной революции и позднее перенес центр протеста с площади Франции на главную площадь Еревана – площадь Республики, в районе которой расположены здания правительства и ряда министерств. Также Пашинян отказался от проведения круглосуточного протеста, что лишило полицию возможности сделать ночную акцию мишенью разгона. Параллельно с 17 апреля демонстранты перешли к тактике блокирования не только дорог, но также ряда министерств и государственных ведомств.

Последующие два дня стали временем противоборства двух тенденций. С одной стороны наметилось некоторое понижение численности участников акций протеста. В то же время в эти дни стала заметна и обратная тенденция, в виде растущей активности жителей бедных окраин Еревана и регионов Армении, которые начали постепенно концентрироваться в столице. Данному обстоятельству способствовало проведение демонстрантами ряда крупных шествий на окраинах Еревана.

В результате после короткого периода неопределенности обозначился переход к новому этапу развития движения. Протестная волна начала нарастать и децентрализовываться. Уже утром 20 апреля организованные на низовом уровне протесты начали охватывать окраины Еревана, жители которых ранее на протяжении последних почти 30 лет были участниками протестов, разворачивавшихся в основном в центре города.

Уловив растущую волну народного протеста, и его радикальное настроение Пашинян пошел на радикализацию требований. На митинге вечером 20 апреля он выдвинул четыре требования, по сути нацеленных на смену власти и отстранение от нее не только Сержа Саргсяна, но и правящей партии в целом. Также с этого момента лидер протестов поставил задачу захвата власти, выдвинув требование избрания премьером народного кандидата. Примерно в это же время наметился и резкий рост популярности самого Пашиняна – он начал восприниматься уже не как один из оппозиционных политиков, а как лидер народного движения.

Протесты и перекрытие улиц начали быстро охватывать и регионы Армении – а власти, несмотря на периодические локальные действия полиции против демонстрантов и быстрый рост числа задержанных, начали стремительно терять контроль над ситуацией. Полиция, по сути, оказалась не готовой противостоять децентрализованной и гибкой тактике митингующих. Тенденция роста движения продолжилась и 21 апреля, сопровождаясь стремительным увеличением численности участников вечерних митингов на площади Республики и последующих шествий, количество участников которых начало составлять десятки тысяч человек.

В целом сложившаяся ситуация толкала Сержа Саргсяна на решительные действия, особенно с учетом приближения даты 24 апреля – дня поминовения жертв Геноцида армян 1915 года. Сохранение протестной волны и в этот день могло привести к выходу движения на еще более массовый уровень. Вечером 21 апреля на площадь Республики прибыл президент Армении Армен Саркисян, предложивший Пашиняну диалог с властями. Последний уже озвучил свою готовность вести переговоры – но только для обсуждения условий отставки премьер-министра. Вечером 21 апреля стало известно, что на следующий день состоятся переговоры Пашиняна и Сержа Саргсяна.

Однако, как выяснилось, проведение переговоров было скорее отвлекающим маневром. Утром 22 апреля в Ереван перебросили дополнительные силы полиции, а вечером накануне был задержан ряд лидеров движения. Сами переговоры утром 22 апреля продлились несколько минут и были сорваны Сержем Саргсяном. Сразу после этого он предпринял слабую и плохо продуманную попытку силового решения ситуации.

Примерно через час после срыва переговоров шествие во главе с Пашиняном было атаковано в ереванском районе Эребуни силами безопасности, которые задержали Пашиняна и двух его коллег по парламентской фракции. Параллельно полиция сконцентрировала крупные силы – в том числе бронетехнику – в районе площади Республики и попыталась зачистить центр Еревана от протестующих.

Однако попытка силового решения кризиса, рассчитанная на то, что после того как движение будет обезглавлено, оно пойдет на спад, быстро провалилась. Захват лидеров движения вызвал не страх и его паралич, а обеспечил обратный эффект, выведя на улицы десятки тысяч людей. Особое возмущение вызвало упоминание Сержем Саргсяном событий 1-2 марта 2008 года, что было воспринято обществом как угроза повторения имевшего тогда место кровавого подавления протестного движения.     

В результате уже днем 22 апреля в Ереване проходило сразу несколько шествий, в которых принимали участие тысячи человек и количество демонстрантов быстро росло. Возникла концентрация митингующих у полицейского участка ереванского района Шенгавит, куда предположительно доставили часть задержанных (местонахождение Пашиняна власти скрывали). К концу дня эти шествия слились в огромную демонстрацию, в которой принимали участие десятки тысяч человек. Участники шествия по проспекту Аршакуняц подошли к полицейскому участку Шенгавита, заблокировав подходы к нему на многие километры. Позднее вечером того же дня на площади Республики состоялся крупнейший митинг, в котором также приняли участие десятки тысяч человек. (Относительно численности участников акций протеста на разных этапах движения существуют различные оценки, однако очевидно, что в период 22-23 апреля количество участников протестов вышло на новый, более высокий уровень).

Оставшееся без лидеров движение продемонстрировало высокую способность к самостоятельным действиям и самоорганизации. Акции протеста с новым размахом продолжились с утра 23 апреля, и в них также принимали участие десяти тысяч человек. Днем 23 апреля к демонстрантам присоединилась группа военнослужащих, что стало важным психологическим ударом по режиму (отметим, что вышедшие на улицу военные были военнослужащими миротворческой бригады, расположенной в центре Еревана, и в силу этого оказались более восприимчивыми к воздействию протестов). В целом масштабы протестов практически исключили силовое подавление движения – поскольку такой вариант событий привел бы к массовому кровопролитию, которое, тем не менее, не гарантировало бы прекращения протестов.

В этих условиях режим был вынужден сдаться. Утром 23 апреля стало известно о встрече главы парламента Ара Баблояна с задержанными депутатами. Позднее с Пашиняном встретился и первый вице-премьер Карен Карапетян, после чего лидер протестов и остальные задержанные депутаты были освобождены. Вслед за тем, днем 23 апреля Серж Саргсян ушел в отставку с поста премьер-министра Армении.

Практически сразу после этого кризис вступил во второй этап – стремление не доустить перехода власти в руки Карена Карапетяна, борьбу за отстранение от власти РПА и избрание на пост премьера Никола Пашиняна. После отставки Сержа Саргсяна в стране возникло двоевластие. Одним центром силы стала улица во главе с Пашиняном. Параллельно часть правящей элиты во главе со ставшим исполняющим обязанности премьера Кареном Карапетяном попыталась консолидировать власть в своих руках. Данная группа в частности рассчитывала сохранить режим, пожертвовав Сержем Саргсяном – считая, что после отставки последнего протесты пойдут на спад.

Однако на практике движение лишь вышло на новый уровень. Мысль о том, что протесты, по сути, приведут к власти непопулярного Карапетяна, была неприемлема для улицы. В результате движение выдвинуло лозунги смены власти, ликвидации режима РПА и избрания на пост премьера Никола Пашиняна. Уже 25 апреля протесты, шествия, перекрытие улиц возобновились с новой силой, охватив столицу Армении и ряд регионов.

Параллельно в условиях продолжения и роста протестов стал очевидным раскол в элите. Движение во главе с Пашиняном открыто поддержали ряд крупнейших бизнесменов, а также партия «Процветающая Армения» олигарха Гагика Царукяна, по некоторым данным тесно связанная с экс-президентом Армении Робертом Кочаряном. Кроме того у Карена Карапетяна обнаружилось отсутствие сильной поддержки и в РПА, верхушка которой сохраняла лояльность Сержу Саргсяну. В то же время после короткой попытки новой концентрации сил в центре Еревана 25 апреля о своем фактическом нейтралитете заявила и полиция Армении.

В сложившейся ситуации Карен Карапетян быстро исчерпал все свои ресурсы (отметим, что на определенном этапе он попытался обратиться за помощью к России, отправив в Москву ряд высокопоставленных чиновников) и фактически отказался от борьбы за власть. Такая обстановка сделала реальной смену власти в Армении и избрание Пашиняна премьер-министром.

Последний уже располагал на тот момент в парламенте голосами своей фракции, националистов из «Дашнакцутюн» (которые находились в коалиции с РПА и перебежали к Пашиняну в день отставки Сержа Саргсяна) и «Процветающей Армении». Однако для получения необходимого числа голосов ему нужно было обеспечить поддержку части депутатов правящей партии, сохранявшей большинство в парламенте. В предшествующие голосованию дни казалось, что РПА вынужденно пойдет на такую уступку. Однако в ходе состоявшегося 1 мая голосования правящая партия в последний раз попыталась заблокировать смену власти.

Решение об этом было вероятно принято на состоявшейся в ночь на 1 мая встрече руководства РПА с участием Сержа Саргсяна. В результате, в ходе длившегося около 10 часов напряженного заседания парламента, за которым без преувеличения следила вся страна и десятки тысяч демонстрантов на улицах Еревана, правящая партия проголосовала против кандидатуры Пашиняна. Последний призвал в ответ к проведению тотальной забастовки и перекрытию улиц, метро, аэропорта, межгосударственных и межобластных трасс.

Следующий день, 2 мая вошел в новейшую историю Армении как день первой после 1991 года всеобщей забастовки. Уже с утра Ереван был парализован. Были заблокированы большинство дорог, не работал транспорт, бастовал метрополитен, большинство учебных заведений, была закрыта трасса в международный аэропорт «Звартноц», перекрыта железная дорога, связывающая Ереван с Гюмри.

Ключевые трассы были заблокированы и в регионах. Активно принимал участие в забастовке средний и мелкий бизнес, массово закрывший в этот день небольшие магазины и предприятия сферы обслуживания. После этой демонстрации силы движения правящая партия больше не имела возможности сопротивляться. На заседании парламента 8 мая при поддержке части депутатов от РПА Никол Пашинян был избран премьер-министром, что стало фактическим завершением кризиса. 

Кризис в верхах

Протестное движение апреля-мая сопровождалось полноценным кризисом в рамках правящего класса. Расколу верхов во многом способствовала тенденция к фрагментации элиты, которая была характерна для 10 лет президентства Сержа Саргсяна. Особенностью стиля руководства последнего было провоцирование борьбы кланов внутри бюрократического аппарата, с целью получения выгоды от столкновения различных группировок. В то же время данная тактика вызвала в итоге растущее напряжение и неуверенность внутри госаппарата.

Параллельно после кризиса лета 2016 года наметился новый этап фрагментации элиты. По итогам протестов лета 2016 года Серж Саргсян назначил премьер-министром Карена Карапетяна, что привело к формированию новой группировки во власти. При этом, скорее всего, на начальном этапе рассматривался сценарий, в рамках которого предусматривалась передача власти Карапетяну после истечения сроков полномочий Сержа Саргсяна в качестве президента. Однако на определенном этапе Саргсян переиграл эту договоренность, решив стать премьером – а Карапетяну «выделили» пост первого вице-премьера.

Данные обстоятельства делают вполне вероятным наличие высокопоставленной группы, которая пыталась использовать протестное движение против Сержа Саргсяна. При этом основным выгодополучателем этого вероятно должен был стать именно Карен Карапетян. Косвенным признаком наличия подобного сценария также является фактически полное исчезновение из публичного пространства в период с начала протестов и до отставки Сержа Саргсяна главы полиции Армении Владимира Гаспаряна, считавшегося ключевой фигурой в администрации Саргсяна.

Однако, эти планы верхов не были реализованы в силу масштабов и радикализма массового движения. Ставший исполняющим обязанности премьера после отставки Саргсяна Карапетян не смог консолидировать власть в своих руках из-за продолжения протестного движения, выдвинувшего новые требования. В то же время он столкнулся и с новым более сложным витком раскола в элите. Как уже отмечалось выше, против него выступил ряд представителей крупного бизнеса – а также, скорее всего, имело место и противодействие со стороны Сержа Саргсяна, который не позволил Карапетяну усилить свои позиции в верхушке правящей партии. 

Империалистическое вмешательство: майдан или не майдан?

Протесты в Армении сразу же спровоцировали дискуссию о внешнем вмешательстве в события и схожести событий с украинским кризисом 2013-14 годов. При этом процесс рассматривался зачастую в контексте черно-белой схемы: пророссийские власти – прозападная оппозиция. Между тем реальность была гораздо сложнее, и важным отличием кризиса весны 2018 года в Армении от спонсируемых Западом переворотов в постсоветских странах стало именно отсутствие в происходящем внешнего заказа.

Важным показателем этого стала реакция внешних центров силы на кризис. Если в случае с Украиной имело место последовательное давление со стороны США и ЕС на тогдашние власти страны с тем, чтобы не допустить применения силы в отношении оппозиции, а затем и для обеспечения выполнения ее требований, то в Армении Запад и Россия занимали подчеркнуто нейтральную позицию.

Практически все заявления официального Вашингтона носили сбалансированный характер и настаивали на неприменении силы, как со стороны полиции, так и демонстрантов. Также важным показателем был уровень, на котором были озвучены данные заявления – в частности реакция на кризис в Армении не поднималась выше заявлений посольства США в Армении и представителя Госдепа. Напомним, что в ходе протестов против режима Януковича в Украине давление на Киев осуществлялось на уровне вице-президента США и главы Госдепа.

В то же время, при наличии этой сдержанной позиции, как российская сторона, так и Запад внимательно отслеживали происходящее в Армении и на определенном этапе вступили в контакт с руководством массового движения. Его лидеры, в свою очередь, последовательно подчеркивали отсутствие у них стремления к каким-либо изменениям во внешней пророссийской ориентации страны.

Данная позиция Запада, а также спокойная реакция Москвы на смену власти в Армении отражают сложную специфику империалистического вмешательства в государственную политику Армении. После распада СССР перед Арменией возникла перспектива превращения в зависимую от соседней Турции территорию, на фоне войны с окружающим Армению с двух сторон Азербайджаном. При этом данная проблема носила не только политико-экономический, но и военный характер – особенно на фоне регулярно проводимых Турцией трансграничных операций в Ираке, а также последующей военной активизации Анкары в Сирии.

В условиях постепенного становления Турции как субимпериалистического центра силы, выстраивающего собственную сферу влияния – на фоне прежнего трагического опыта армяно-турецких конфликтов, которые привели к этническим чисткам армян – единственной барьером от подобной зависимости для Армении стало иностранное военное присутствие. Данную роль стала играть российская военная база в Армении.

Это обстоятельство предопределило ограниченность последующих попыток пересмотра пророссийской ориентации Армении. Любой другой центр силы, пытающийся изменить внешний курс Армении, неизбежно должен был столкнуться с необходимостью обеспечения военных гарантий безопасности страны. На данный момент ни США, ни ЕС явно не готовы и не заинтересованы в несении подобных расходов и обязательств. При этом, в существующих реалиях для самой Армении потенциальный отказ от военно-политической зависимости от России на практике означала бы не ликвидацию этой зависимости, а лишь смену ее субъекта.

Результатом этой ситуации стало своеобразное разграничение сфер влияния империалистических центров силы в Армении. Российская сторона обеспечивает гарантии от турецкого вмешательства и зависимость Армении в военно-политической сфере. В свою очередь российский капитал занимает сильные позиции в экономике страны. В то же время это не исключает параллельной экономической эксплуатации Армении со стороны Запада, который, передоверив Москве обеспечение задач в военной сфере, одновременно занимает серьезные позиции в экономике – в частности в сфере горнодобывающей промышленности, энергетики, банковской сферы и т. д.

На политическом уровне проявлением этого разделения сфер влияния стала способность руководства Армении к маневрированию между Россией и Западом в условиях ужесточения конкуренции между империалистами. Так, примечательно, что непосредственно до событий весны 2018 года администрация «пророссийского» Сержа Саргсяна заключила Соглашение о всеобъемлющем и расширенном партнерстве между ЕС и Арменией. Также стоит отметить, что в условиях апрельского кризиса, за день до попытки силового разгона протестов, Серж Саргсян получил поздравления в связи с избранием премьером от председателя Европейского совета и главы Еврокомиссии.

Конечно, при отсутствии выраженного западного вмешательства в ход кризиса, значительная часть оппозиционных армянских политиков подпадает под классическое определение «прозападных» деятелей. Однако в случае с Арменией это обстоятельство нейтрализуется описанным выше механизмом военно-политической зависимости Армении от России. В результате кризиса нельзя исключать расширения поля для маневров между Западом и Россией для нового руководства страны – однако, скорее всего, эти маневры будут происходить, не затрагивая основ военно-политического влияния Москвы на Армению.  

Выводы и перспективы

Так что же все-таки произошло в Армении в апреле-мае 2018 года? Итоги кризиса выглядят противоречивыми. С одной стороны протестное движение носило низовой, самоорганизующийся и общенародный характер. В то же время трагедией армянского движения стало доминирование в руководстве протеста комбинации либеральных и националистических сил и деятелей – что в целом характерно для постсоветского периферийного капитализма.

Также на природу и повестку протеста влияли особенности классовой структуры Армении – в частности, наличие специфического среднего класса, который в основном сконцентрирован в Ереване и принял активное участие в протестах. Данная социальная группа, в основном занятая в сфере обслуживания и торговли, по своей классовому сознанию во многом соответствует классическому определению мелкой буржуазии.

Сочетание либерального руководства протестов и активности среднего класса, при отсутствии выраженной классовой программы у бедноты, привело к доминированию в ходе протестов либеральной и мелкобуржуазной повестки – со всеми ее мифами в виде требований о предоставлении равенства возможностей в бизнесе, искоренения коррупции, отделения бизнеса от государственной власти и т.п.

При этом либеральная верхушка протестного движения неоднократно направляла крупному бизнесу сигналы об отсутствии угрозы интересам капиталистов. Как следствие, в результате кризиса весны 2018 года экономические основы сложившейся в Армении системы периферийного капитализма, скорее всего, не пострадают.

В то же время важной особенностью кризиса в Армении стала глубина произошедших политических  изменений – протест не ограничился сменой одного главы государства на другого, власть потеряла вся группировка, правившая Арменией на протяжении почти 20 лет. Данное обстоятельство объективно ведет к большей демократизации общества и более широким возможностям для классовой борьбы в дальнейшем. Важным показателем этого стала волна забастовок и локальных акций протеста, захлестнувших Армению в мае – то есть, уже после смены власти.

Новые власти стремятся мягко притушить эти протесты, которые, как правило, связаны с трудовыми, социальными и экологическими проблемами и носят объективно антикапиталистический характер. Они отражают более радикальные ожидания низов и пробуждение классовой борьбы в Армении в условиях падения авторитарного режима. Здесь наблюдается важнейший сдвиг, произошедший в Армении в результате событий апреля-мая 2018 года.

В результате протестной волны огромные массы людей получили опыт политического протеста, самоорганизации, самостоятельного анализа и понимания политического процесса. Народные массы в большой степени поверили в свои силы и в свою способность воздействовать на элиты путем протестных акций – ведь практически впервые с 1991 года власть в Армении оказалась сформирована под давлением улицы, заставившей буржуазную элиту согнуться перед своими требованиями. В результате в стране был сделан шаг к обратному изменению баланса классовых сил, нарушенный в 1991 году в интересах верхов. И именно это, пожалуй, является важнейшим итогом протестной весны 2018 года в Армении.  

Давид Арутюнов

Читайте по теме:

Давид Арутюнов. Армения: хроника социального протеста

Мурад Гаттал. Куда шагает Азербайджан?

Андрей Манчук. Армения и Азербайджан: кризис – это война

Егор Воронов. Это не Майдан – это Баграмян

Мамед Сулейманов. Бакинская весна

Фарух Кузиев. Забытая страна

Эвальдас Бальчунас. «Литва. Лопнувший миф о рае»

Олжас Кожахмет. Письмо киевскому товарищу

Андрей Манчук. Батуми. Кавказская витрина неолиберализма

Илья Матвеев. Пять дней в горах

Владимир Веретенников. Латвия: провал неолиберального эксперимента

Марк Вайсброт, Ребекка Рей. «Латвия. Кризис убивает страну»

Светлана Циберганова. Интервью с Альгирдасом Палецкисом

Артем Кирпиченок. Крошечная страна

Андрей Манчук. Площадь Ынтымак

Алиса Блинцова. Либо есть, либо греться