Кто убил Дениса Вороненкова?

Громкое убийство в Киеве бывшего депутата российского парламента Дениса Вороненкова стало обсуждаемой международной новостью, пополнив список знаковых убийств российских оппозиционеров и журналистов, таких как Анна Политковская, Станислав Маркелов, Борис Немцов и другие.

Как и следовало ожидать, оценки произошедшего оказались полярными и крайне предсказуемыми в большинстве случаев: проукраинские политики и эксперты однозначно возлагали ответственность на Москву, пророссийские – на Киев. Это событие мгновенно стало очередным объектом пропагандистской войны, развернувшейся вокруг Украины. При этом, поиск истины и объективное расследование не интересует ни одну из сторон, которые просто механически встраивают случившееся в свои идеологические дискурсы.

Так, уже через пару часов после трагедии, не дожидаясь даже предварительных итогов расследования, украинский президент Петр Порошенко назвал произошедшее «актом государственного терроризма» со стороны России. Генеральный прокурор страны Юрий Луценко написал в своем фейсбуке что случившееся с Вороненковым это «привычная для Кремля показательная казнь свидетеля». Аналогичные оценки дали и другие украинские чиновники, а за ними последовали и многие западные журналисты.

В свою очередь, российские официальные лица переложили ответственность на саму Украину. Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков назвал «абсурдными» спекуляции о «российском следе» в этом деле. Спикер верхней палаты российского парламента Валентина Матвиенко заявила, что «Россия точно была не заинтересована в этом. Он не представлял никакого интереса для России». Она сказала, что озвученные украинским президентом обвинения России делают невозможным проведение объективного расследования и скорее свидетельствуют о возможных мотивах истинных убийц, которые стремились разжечь очередной виток антироссийской истерии.

Лидер коммунистической партии России Геннадий Зюганов, во фракцию которой прежде входил Денис Вороненков, прямо обвинил в убийстве украинские спецслужбы и даже «стоящее за ними ЦРУ». «Фактически, Вороненков мог стать такой ритуальной жертвой украинского режима, украинская сторона попытается переложить ответственность на российские спецслужбы», – заявил он.

***

Убийца Вороненкова, Павел Паршов – яркий представитель неформальной «партии войны». Этот 28-летний гражданин Украины находился в розыске за отмывание денег и другие уголовные преступления, был активистом радикально-националистических организаций и более года служил в одном из ультраправых добровольческих батальонов, вошедших в состав так называемой Национальной гвардии. Официально озвучив эти данные, украинские власти заявили, однако, что он был завербован при этом российскими спецслужбами и даже якобы прошел курс обучения в «школе НКВД» – хотя официально он территорию Украины никогда не покидал.

Впрочем, и без российских спецслужб, украинские национал радикалы неоднократно угрожали Вороненкову расправой. За то, что формально он представлял в России Коммунистическую партию; за то что голосовал за присоединение Крыма к России (хотя в Украине он стал утверждать что это сделали за него его коллеги по парламенту); наконец – за то, что ему было предоставлено украинское гражданство, в то время как многие российские и западные ультраправые волонтеры вынуждены ждать этого годами.

***

В ближайшее время мы вряд ли узнаем истину об этом убийстве: ее заменят ангажированные политические интерпретации. Это вообще характерная черта нашей эпохи «постправды» (post-truth), когда объективные факты заменяются в общественной дискуссии навязчивым повторением одних и тех же пропагандистских штампов, апелляциями к эмоциям и уже сформированным личным убеждениям.

Какое бы несчастье ни произошло в мире, украинские политики и их российские и западные либеральные друзья обвинят в этом Россию, а пропагандистский аппарат Путина и его украинских и западных сторонников спишет все на козни мировой закулисы и западной либеральной элиты. Аудитории обеих сторон будут удовлетворены и откажутся воспринимать противоречащие их картине мира аргументы – какими бы убедительными они не были.

Однако, мы можем проанализировать последствия произошедшего, чтобы понять, как это убийство повлияло и еще может повлиять на международные отношения, на войну и мир в Европе.

***

Прямое и тяжкое обвинение, брошенное главой украинского государства в адрес России, не может не повлечь за собой последствий. Пожелавший остаться неизвестным депутат из «Блока Петра Порошенко» заявил в интервью газете «Коммерсантъ»: «После заявления президента Порошенко, когда он открытым текстом обвинил российские власти в терроризме, обратного пути уже нет. Представители радикальных кругов теперь будут требовать от президента конкретных шагов». Среди этих шагов в Киеве называли введение визового режима с Россией и разрыв дипломатических отношений. Но даже без таких экстремальных действий риторика украинского руководства ставит крест на мирном процессе в конфликте на востоке страны. 

А этот мирный процесс и без того переживает последние два месяца крайне сложный период. Начиная с января существенно выросла интенсивность боев между правительственными войсками и отрядами националистов, с одной стороны, и силами пророссийских сепаратистов, с другой. Число жертв среди гражданского населения заметно выросло. Миссия ОБСЕ фиксировала многочисленные нарушения перемирия, но не могла ничего сделать. Обострение ситуации на востоке Украины существенно осложнило процесс нормализации российско-американских отношений, надежды на который в Москве связывали с приходом администрации Трампа. Теперь же эти надежды, к досаде Кремля, разбились.

Кровопролитные бои конца января – начала февраля 2017 года сопровождались кампанией за торговую блокаду Донбасса – мятежного региона с несколькими миллионами населения. Все началось 25 января, когда несколько сотен националистов при поддержке рядя радикальных депутатов парламента стали физически блокировать торговлю углем, металлом и другими продуктами между Украиной и самопровозглашенными республиками. До тех пор эта торговля процветала, несмотря на войну, и оставалась главной связующей нитью между разными частями расколотой страны.

Теперь же радикалы объявили, что торговля с сепаратистами является формой «финансирования терроризма», и в числе прочего остановили отгрузку угля на котором работает украинская промышленность и ТЭС. Это был очень сильный удар по и без того слабой экономике Украины. На грани остановки оказались металлургические предприятия, на которых работает более 500 тысяч человек, а страна встала перед перспективой всеобъемлющего энергетического кризиса с отключением отопления. Несмотря на предпринятые правительством чрезвычайные меры, ситуация стремительно ухудшалась.

Власти попали в ловушку. С одной стороны, они крайне боялись вызвать раздражение со стороны националистов и радикалов, разогнав участников блокады силой и вернувшись к молчаливой торговле с сепаратистами. С другой, они боялись, что возможный крах экономики страны вызовет социальный взрыв, который сметет действующий режим. Именно этим и воспользовались их противники, стоящие за организаторами блокады. Вызывая экономический и политический кризис, они рассчитывали на роспуск парламента и новые выборы, на которых партии входящие в правящую коалицию и поддерживающие Петра Порошенко неизбежно проиграют, что приведет к перераспределению власти в пользу организаторов блокады.

Разумеется, блокада нанесла огромный урон не только Украине, но и мятежным регионам Донбасса. В начале марта сепаратисты поставили киевским властям ультиматум: если те не прекратят блокаду региона, все частные украинские предприятия на территории повстанцев будут национализированы. Разумеется, публично пойти на компромисс с сепаратистами Порошенко не мог, и Украина лишилась десятков крупных предприятий, которые все три года войны платили налоги в центральный бюджет. Ситуацию обострило и признание Россией паспортов, выданных самопровозглашенными республиками.

Тогда режим Порошенко пошел на специфический ход: лагерь участников блокады Донбасса был разогнан полицией, но в то же время сам президент провозгласил, что отныне политику блокады возьмет на себя само правительство, «до тех пор, пока Украине не будут возвращены украденные у нее предприятия», национализированные сепаратистами. Пытаясь перехватить радикальную риторику, Порошенко стремится избежать переворота, импичмента или внеочередных выборов, в ходе которых он потеряет власть в пользу своих националистических критиков.

Однако, углубляющийся кризис вызвал недовольство среди западных союзников Украины, от которых очень сильно зависит правительство страны. Официальные представители МИД Франции и Германии прямо осудили решение украинских властей о введении блокады. А МВФ отложил (до апреля) предоставление Украине очередного транша кредита. Западные политики и эксперты увидели угрозу в том, что игры в радикальную риторику не только осложнят мирный процесс, но и полностью выведут Донбасс из сферы украинского экономического влияния, сделав невозможным воссоединение страны.

Отказ от эскалации военного конфликта чреват внутриполитическим кризисом или даже переворотом. Но Украина не может позволить себе остаться без поддержки Запада, требующего умиротворения. Именно в этих обстоятельствах происходит убийство Дениса Вороненкова. И оно делает деэскалацию конфликта практически нереальной: слишком тяжкие обвинения произнесены на слишком высоком уровне. Мир становится невозможным.

Самую большую выгоду от этого, очевидно, получает «партия войны» – те, кто выступали против любых попыток закончить конфликт мирным путем. Теперь события будут развиваться в логике этой силы. И это – главное последствие громкого убийства в Киеве.

Алексей Сахнин, Пер Леандер

jacobinmag

Читать по теме:

Володимир Чемерис. Права людини після «Євромайдану»

Борис Рудь. Плохие новости для всех

Алексей Сахнин. Алексей Гаскаров. Январь 2017

Володимир Чемерис. Атмосфера для эскадронiв

Сергей Киричук. Интервью с Ильей Пономаревым

Фархад Измайлов. «Яблоко» и его программа

Алексей Этманов. «Надо заниматься политикой»

Артем Кирпиченок. Письмо Алексею Сахнину

Алексей Сахнин. Практика против фразы