Возрастной фактор

Один мой друг недавно написал, что ему трудно спорить о социализме с людьми старшего поколения, потому что на момент распада СССР ему было три года. Моя ситуация еще веселее: мне не было и одного.

На самом деле, если посмотреть объективно, здесь нет никакой разницы. Картины жизни в позднем СССР сами по себе ничего не доказывают. Критикуя любую идеологию можно найти такой пример ее практики, что жить не захочется от тоски – но идеологии никуда от этого не исчезают. 

Но вот на субъективном уровне разница есть – и очень существенная. Разный личный опыт провоцирует соответствующие политические различия.

Люди, успевшие пожить в реальном СССР, обязательно вплетают этот личный опыт в свою идеологию. Если они просоветски настроены, то в нее вплетаются откровенно консервативные ноты, если антисоветски – то наоборот. По-другому и быть не могло бы.

Но у меня другой случай. Мне нечего вплетать. СССР для меня не политика. Это история.

Мои самые ранние воспоминания – это время правления Ельцина. Ребенок воспринимает все некритически – разлитая в воздухе фрустрация казалась мне естественным состоянием общества. Президент – алкаш, чиновники – ворье, темное время суток опасно для жизни, Россия – самая худшая страна на свете, денег нет и не будет, экономика разваливается во всех местах одновременно. А разве бывает иначе?

Понятное дело, все это, ассоциировалось и ассоциируется у меня не с коммунистами. Коммунисты (даже если понимать под ними кривую-косую КПРФ) всю мою жизнь находились в оппозиции власти. Я никогда не видел, чтобы коммунисты кого-то репрессировали или лишали свободы слова. «Совок» с партийными привилегиями, геронтократией, «шестой статьей» и «пятым пунктом» для меня умозрительная абстракция. А «Роисся» с социальным неравенством, авторитаризмом, коррупцией и воробуржуями – реальность, данная в ощущениях. 

Люди, по сей день воюющие с «совком», исчезнувшим до того, как я пошел в детский сад, напоминают мне людей, которые из-за контузии потеряли возможность усваивать новый опыт. Воспринимать их всерьез я просто не могу. Как, впрочем и людей, которые вот-вот восстановят СССР. «К концу недели – точно».

Я могу облечь свои ощущения в сложные слова – но если начать разбираться, под словами все равно находятся все те же детские впечатления. Слово «либерал» по сей день заставляет меня вздрагивать и требует некоторых усилий при произнесении. Я не ощущаю его как цензурное. Мое отношение к национализму – тоже из детства. Какие-то смутно вспоминаемые бакашевы-макашевы по телевизору и ощущение их абсолютной, тотальной неуместности в реальности. Чернильная клякса на разноцветном (хотя и тускнеющем на глазах) мире. То, чего не должно быть.

Я – продукт только капиталистической реальности, и смотрю на нее трезвее, чем многие представители старшего поколения. Мне ближе и понятней опыт иностранных левых, боровшихся с капитализмом и диктатурами, чем опыт левых отечественных, занимавшихся социалистическим строительством или критиковавших слева советскую власть. И, разумеется, капитализм не ассоциируется у меня со свободой и демократией – что, по-моему, практически неизбежно для тех, кто встретил его приход в сознательном возрасте.

Это не мое «мнение» и даже не мои эмоции. 

Это базовая система координат.

Алексей Портнов