Состояние украинской демократии непрочно

Американское издание Jacobin рассказывает о положении политических диссидентов и преследованиях инакомыслящих в Украине. 

Мало кто из украинцев потратил столько лет своей жизни на борьбу с авторитаризмом, как Владимир Чемерис.

Послужной список шестидесятилетнего украинского правозащитника похож на историю протестов на Украине: «Революция на граните» 1990 года против советского господства в стране, которую сегодня называют «первым Майданом»; протесты 2000-2001 годов под названием «Украина без Кучмы», направленные против правившего позже и столь же репрессивного президента независимой Украины; создание правозащитных организаций, наблюдавших за участниками акций протеста «Евромайдан» в 2014 году и оказывавших им юридическую помощь; резкая критика пост-майданного украинского истеблишмента и растущей угрозы ультраправых, появившейся вместе с ним.

После начала российского вторжения, положение [в Украине] на порядок ухудшилось. В июле 2022 года сотрудники Службы безопасности Украины, главного ведомства по охране правопорядка и внутренней разведке, вошли в дом Чемериса, сломали ему ребро и изъяли его электронные гаджеты (Чемерис предоставил Jacobin медицинские документы за июль 2022 года, подтверждающие перелом десятого ребра).

Его преступления, согласно официальному сообщению, которое он получил после визита, включают его «открыто пророссийскую позицию», «критику деятельности украинских властей» во время войны и отрицание российской агрессии против Украины, поскольку он рассматривает войну, идущую с 2014 года, «как внутренний гражданский конфликт».

«Политические преследования левых и других диссидентов не стали чем-то новым после 24 февраля 2022 года», – говорит Чемерис. «Просто с 24 февраля они стали масштабнее».

История Чемериса является частью почти не освещаемых фактов о сегодняшней разорённой войной Украине. Хотя авторитаризм в стране не является чем-то новым, он серьезно усугубился после вторжения, которое привело к централизации власти правительством Владимира Зеленского и подавлению диссидентов и всего «пророссийского».

Проблема усугубляется отсутствием внимания со стороны западных СМИ и общественности, а также политикой США и Европы, активно обостряющей ситуацию.

Тюрьма за политику

История Чемериса не уникальна. 10 марта 2022 года поэт, сатирик и телеведущий Ян Таксюр исчез после того, как вооружённые люди, представившиеся сотрудниками СБУ, обыскали его квартиру, перевернув её вверх дном и забрав его сбережения, о чём рассказала местным новостным изданиям и Jacobin его семья.

Его жене и детям потребовалось два дня, чтобы узнать, где он находится: в следственном изоляторе, где его держали более пяти месяцев по обвинению в государственной измене, и где он не мог получить медицинскую помощь, несмотря на то, что у него был диагностирован рак - не такая уж редкая ситуация, по словам врача, который ранее его лечил.

«Он критиковал власти при всех наших президентах. Он же сатирик, это его профессия», – говорит его дочь Мария.

На протяжении многих лет сатира Таксюра била и по Владимиру Путину, и по России, но также попадала и по более политически неудобным мишеням: от Байдена, олигархов и украинской элиты до ультранационалистов и революции на Майдане. В одном стихотворении говорится об Украине после того, как Путин исчез, однако внутренние проблемы страны так и остались нерешёнными. В другом высмеивается стремление объявить любое несогласие или недовольство жизнью на Украине подрывной деятельностью Кремля - то самое, жертвой которого потом станет сам Таксюр.

Пацифист Руслан Коцаба, которого Amnesty International объявила узником совести в 2015 году, тоже прошёл через похожее испытание. Судебное преследование Коцабы за «государственную измену» началось ещё до российского вторжения, после того, как в видео 2015 года он назвал войну в Донбассе «братоубийственной гражданской войной» и призвал сопротивляться призыву в армию.

Его объявили предателем, возбудили уголовное дело и посадили в тюрьму на шестнадцать месяцев.

Коцаба говорит, что сразу после вторжения Москвы в феврале прошлого года ситуация изменилась, судьи, рассматривающие его дело, заняли «более агрессивную и бескомпромиссную позицию». По его словам, чувствуя, что теперь суд скорее примет их сторону, прокуроры отозвали десятки свидетелей, неявка которых ранее тормозила ход процесса, и продолжили дело без них. Коцаба считает, что решение о его осуждении уже принято.

«Этот инсценированный процесс проводился в пропагандистских целях, чтобы приписать популярные антивоенные настроения предателям и обвинить пацифистов в нежелании людей идти в армию», – говорит он сегодня из Бруклина, где ему удалось получить временное политическое убежище.

Репрессии усиливаются

Как антивоенные активисты, такие как Коцаба, так и эксперты по украинской политике говорят, что политические репрессии в стране усилились с началом войны.

«Зеленский использовал российское вторжение и войну как предлог для устранения большей части политической оппозиции и потенциальных соперников за власть и укрепления своего, в значительной степени недемократического, правления», – говорит политолог из Университета Оттавы Иван Качановский.

3 марта 2022 года в Уголовный кодекс Украины были внесены изменения, предусматривающие значительно более суровое наказание за государственную измену, совершённую в условиях военного положения, введённого в день вторжения; туда были также добавлены новые преступления – «коллаборационизм» и «помощь государству-агрессору» – с целью упростить закон, ускорить расследования и судебные процессы.

Согласно новому закону, «коллаборационизм» включает широкий спектр действий, от поддержки агрессии против Украины и распространения пропаганды в сфере образования до участия в протесте или такого обращения с информацией, которое помогает врагу. Никита Петровец, юрист Киевского регионального центра по правам человека, признал, что разумность применения новых законов зависит от того, как власти будут их интерпретировать.

После принятия закона количество дел о государственной измене и коллаборационизме резко возросло. По данным Генеральной прокуратуры, если в период 2014-2021 годов было зарегистрировано 663 уголовных дела о государственной измене, то только за 2022 год их число выросло до 1062.

С февраля по март того же года этот показатель вырос более чем в пять раз – до 278. В то же время число преступлений по статье «коллаборационизм», впервые зарегистрированных в июне, составило 3 851 до конца года, причём более шестисот из них были переданы в суд.

Для Чемериса эти изменения – способ заставить замолчать украинцев с «неправильными» взглядами и сделать «произнесение на Украине чего-либо, кроме официальной пропаганды», уголовно наказуемым преступлением.

Коцаба утверждает, что это способ держать общество в страхе и повиновении, отвлекающий внимание от внутренних проблем Украины. Другие указывают на заметно ослабевший рейтинг одобрения Зеленского.

В то время, как в начале войны начали распространяться сообщения об арестах диссидентов, Зеленский и его партия сначала приостановили, а затем запретили одиннадцать оппозиционных партий из-за «связей с Россией».

Наряду с приостановкой деятельности двух партий, набравших наибольшее количество голосов на выборах 2019 года, наиболее заметным был запрет второго по величине блока Украины – пророссийской «Оппозиционной платформы – За жизнь» (ОПЗЖ). Это произошло несмотря на то, что большинство её основных деятелей заняли проукраинскую позицию во время войны и стали надёжными сторонниками политики Зеленского в парламенте.

ОПЗЖ занимала почти 10 процентов мест в парламенте, а в 2020 году добилась значительного успеха, когда ее кандидат победил члена партии Зеленского на выборах мэра его родного города (Кривой Рог – прим. пер.).

Через несколько месяцев обе партии шли вровень в опросах, но вскоре Зеленский начал вводить санкции против ОПЗЖ и запретил несколько её СМИ на том основании, что они распространяли российскую пропаганду. При этом он нарушил данное ранее недвусмысленное обещание никогда не делать ничего подобного и заслужил выговор от ЕС.

«Мы никогда не узнаем, на чем основаны эти обвинения, в чём состоят пророссийские связи, потому что нет никаких доказательств того, что кто-либо из работников этих телеканалов работал на российскую разведку», – говорит украинский журналист и лидер профсоюза работников прессы Сергей Гузь, добавляя, что многие ведущие закрытых телеканалов продолжили работу на проправительственных каналах.

«Это похоже на политические обвинения, а не на настоящее преступление».

С момента запрета ОПЗЖ в 2022 году ряд её руководителей – включая сопредседателя и близкого друга Путина Виктора Медведчука, а также чиновников, которые не делали пророссийских заявлений со времен войны - были арестованы, бежали из страны были и лишены её гражданства. Некоторые, включая кандидата от ОПЗЖ, который стал мэром родного города Зеленского, были убиты.

«Медведчук – одиозная фигура», – говорит Ольга Байша, автор книги «Демократия, популизм и неолиберализм в Украине». «Однако не стоит забывать, что телеканалы Медведчука представляли взгляды различных групп украинского общества, которые выступали против войны Украины против Донбасса, преследования инакомыслящих или неолиберальных реформ Зеленского».

«Опросы общественного мнения до российского вторжения показали, что пророссийские партии и политики имели сильную поддержку во многих регионах на востоке и юге Украины», – говорит Качановский. «Но пророссийские симпатии в основном были включают поддержку более тесных отношений с Россией».

Также были запрещены левые партии, такие как Союз левых сил и Социалистическая партия Украины – некогда важная сила левой оппозиции, которая к 2022 году пришла в упадок.

С тех пор – по инициативе СБУ, согласно её заявлению – суды подтвердили запрет этих и трёх других партий, а также подтвердили ранее введенный запрет Коммунистической партии Украины (КПУ). Запрет КПУ в 2015 году, ставший частью более широкой кампании по «декоммунизации», начатой после восстания на Майдане в 2014 году, был осуждён Amnesty International как «вопиющее нарушение свободы слова и ассоциаций», которое «создаёт опасный прецедент».

Между тем, Зеленский также централизовал почти все национальные телеканалы Украины на одной платформе, контролируемой правительством. В конце прошлого года он ещё больше ужесточил государственный контроль над украинскими СМИ, подписав широко критикуемый законопроект, который ранее журналисты, депутаты и медиа-эксперты считали слишком радикальным, а одна из активисток по защите свободы прессы назвала его «чрезвычайно токсичным».

Закон дает беспрецедентные полномочия государственному регулятору телерадиовещания Украины – штрафовать и отзывать лицензии у СМИ, блокировать публикации без решения суда, а также заставлять платформы социальных сетей и поисковые системы удалять контент. Заявленным обоснованием для принятия закона вновь стала борьба с российской пропагандой.

«Все оппозиционные деятели, ранее выступавшие за мирное урегулирование конфликта с Россией, либо бежали, либо находятся в тюрьме», – говорит Коцаба. «Любая мысль о мирных переговорах воспринимается как игра за Путина, как работа вражеских агентов».

«Средства массовой информации, которые могли бы представить различные точки зрения, были на Украине закрыты, и большинство западных СМИ также игнорировали информацию о политических преследованиях в стране», – говорит Чемерис. «Поэтому единственным способом сообщить о том, что происходит с правами человека на Украине, очевидно, было создание канала в Telegram».

Охота на предателей

Одним из таких Telegram-каналов был канал «Репрессии в Украине», который с момента своего создания 15 марта документировал ухудшение состояния политических свобод и прав человека в воюющей Украине.

«Обвинения в государственной измене и коллаборационизме часто сфабрикованы и используются как форма политических репрессий без каких-либо доказательств измены и коллаборационизма», – говорит Качановский.

Некоторые из случаев, о которых писал канал, подтверждают это. 14 апреля Государственное бюро расследований Украины объявило о взятии под стражу депутата городского совета Мариуполя и лидера местного отделения ОПЗЖ, обвинив его в том, что до войны он высказывался «за восстановление экономических связей с Россией» и что «накануне военного вторжения коллаборационист на своей официальной странице в Facebook написал призыв к свержению действующей украинской власти».

Последнее является весьма сомнительной интерпретацией поста обвиняемого от 22 февраля, который просто написал: «Власть, которая не смогла восстановить мир на Украине и реинтегрировать Донбасс, должна уйти».

Неделю спустя СБУ объявила, что нейтрализовала Рабочий фронт Украины в Одессе, марксистскую организацию, основанную в конце 2019 года, обвинив группу в том, что она «координировалась и финансировалась оккупантами».

Не приводя никаких доказательств, СБУ назвала среди подрывных действий группы печать «антиукраинских материалов», попытки «распространения запрещённой коммунистической символики с призывами к возрождению Советского Союза» и планирование массовых митингов.

Издания, перепечатавшие обвинения СБУ, добавили, что группа также писала «антикапиталистические посты».

 Они указали на один из них, опубликованный на второй неделе войны, в котором выражалось сожаление по поводу того, что война реабилитировала олигархов и политическую элиту Украины и усилила реакционных экстремистов, и что этого не произошло бы без «усердных усилий отечественного и иностранного крупного капитала».

Организация сообщила Jacobin, что задержанный в Одессе член организации был освобождён, и что обвинения в связях с Кремлём являются «способом дискредитации организации», который «использовался до войны» и вызывал всеобщий смех, но стал более эффективным после вторжения.

Особое внимание международной общественности привлекли арест и судебное преследование коммунистов Михаила Кононовича, лидера молодежного крыла КПУ, и его брата-близнеца Александра.

Братья, этнические белорусы с украинским гражданством, были обвинены СБУ в работе на российскую и белорусскую разведки и в том, что они придерживаются «пророссийских и пробелорусских взглядов». Кононовичи утверждают, что обвинения были сфабрикованными и политически мотивированными; недавно они заявили, что их избивали и пытали в течение семи месяцев содержания под стражей, добавив, что «в Украине слово «коммунист» означает сейчас гибель».

До войны они вели кампанию против того, чтобы Зеленский разрешил распродажу украинских сельскохозяйственных угодий частным лицам, и вызывали споры своими взгляды, включая защиту прав русскоязычного населения и выступления против фашистских движений на Украине.

Это далеко не единственные левые, пострадавшие от репрессий. В марте новостной Telegram-канал («Днепр оперативный» – прим. пер.) одобрительно опубликовал фотографии предполагаемого «диверсанта», арестованного в Днепропетровской области.

Этот человек был идентифицирован как левый активист Александр Матюшенко. В прошлом Матюшенко заявлял, что «после Евромайдана правый консенсус полностью доминирует в Украине», и что правительство и правая оппозиция «конкурируют друг с другом в антикоммунизме и ксенофобии».

Он также критиковал ультраправые военизированные формирования, такие как полк «Азов», и финансирующих их олигархов. На одной из фотографий его ареста видна мужская рука, поднятая над окровавленным Матюшенко и держащая нацистскую эмблему Азова».

Позже жена Матюшенко рассказала немецкой левой газете Junge Welt, что сотрудники СБУ зашли в их квартиру и обыскали её, конфисковав компьютеры и другое имущество, а другой человек в военной форме – тот, что держал эмблему «Азова» – плюнул ей в лицо, порезал волосы ножом и несколько часов избивал её мужа. Она рассказала, что их доставили в штаб СБУ, сотрудники которой допрашивали их, угрожая отрезать уши.

Это перекликается с последним сообщением редактора одесской газеты Юрия Ткачёва («Они пришли за мной. Было приятно поговорить») перед его мартовским арестом СБУ.

Известный блогер, которого в прошлом критиковали за распространение «пророссийских нарративов», – например, за поддержку антимайдановских протестов в Одессе в 2014 году и расследование причастности ультраправых к смертельному пожару 2014 года, в результате которого погибли десятки людей – Ткачёв был первоначально обвинен в «государственной измене» за якобы выпуск «военной пропаганды в интересах российских оккупантов» и передачу секретной военной информации.

Однако доказательства, якобы подкрепляющие это обвинение, в лучшем случае, сомнительны: скриншоты, на которых Ткачёв просит подписчиков своего Telegram-канала сообщить информацию о том, происходят ли там, где они находятся, боевые действия, и если да, то какие.

После обыска его дома сотрудники СБУ заявили, что нашли взрывчатку. И Ткачёв, и его жена решительно отвергли это обвинение, заявив, что взрывчатка, скорее всего, была подброшена.

Среди прочего, Ткачев задал в суде вопрос, зачем ему хранить взрывчатку в корзине с бельём, где, по утверждению СБУ, она была найдена. Обвинение также заявило о ряде предметов с советской символикой, которые они нашли в квартире семьи.

«Репрессии, без сомнения, создали атмосферу страха в обществе», – говорит Чемерис. «Украинцы боятся выражать свое мнение – возможно, больше, чем во времена СССР, которые я, как диссидент того времени, помню».

«Всем украинским журналисты и блогерам, которые не хотели продвигать «правду» по Зеленскому, пришлось либо замолчать (добровольно или принудительно), либо, по возможности, эмигрировать», – говорит Байша.

Один из таких журналистов – Василий Муравицкий, который нашел убежище в Финляндии, судебное преследование которого, начавшееся ещё до войны, продолжается заочно.  

Муравицкого обвиняли, в частности, в государственной измене и нарушении территориальной целостности Украины, хотя конкретные обвинения СБУ, прессы и других источников заключаются в том, что он распространял «антиукраинские» материалы и работал по приказу Москвы.

Его дело широко критиковалось. Amnesty International назвала его необоснованным и объявила узником совести, а глава Национального союза журналистов Украины заявил, что власти не предоставили никаких доказательств. Организация «Репортёры без границ» заявила, что детали дела «указывают на то, что он был арестован, прежде всего, за работу на российские государственные СМИ».

«Сейчас многие журналисты занимаются самоцензурой», – говорит Гузь, который утверждает, что пресса держит в секрете не только военную информацию, но и вообще критику правительства. «Опасность в том, что, когда мы молчим о проблемах, мы отказываемся от поиска путей их решения».

Лихорадка «чёрных списков»

Репрессиям [в Украине] способствовало распространение частных чёрных списков предполагаемых предателей. Один из самых печально известных – «Миротворец», основанный в 2014 году сотрудником МВД и бывшим депутатом Антоном Геращенко, против которого шесть лет назад Верховный комиссар ООН по правам человека рекомендовал украинским правоохранительным органам организовать расследование.

Ещё в 2015 году журналист и бывший депутат, принимавшие участие в движении «Антимайдан», были застрелены возле своих домов, причём ответственность взяла на себя националистическая группировка.

С годами список имён на сайте разросся до более чем 130 000, в него вошли все – от активистов неправительственных организаций, иностранных политиков и пророссийских сепаратистов до священников, западных знаменитостей и даже критиков Кремля – всех, кто занимал «неправильную» позицию в глазах националистов страны.

Однажды в него попали более двухсот человек, выживших после крушения в 2019 году российского пассажирского самолета, направлявшегося в незаконно аннексированный Крым.

Эти имена добавляются секретной группой неизвестных администраторов, а использование «чёрного списка» в качестве ресурса для правоохранительных органов – наряду с участием бывшего сотрудника СБУ и указанием в качестве адреса штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния – вызвало множество спекуляций.

Печальнее всего сайт, возможно, прославился тем, что в 2016 году он назвал «пособниками террористов» и опубликовал личную информацию более пяти тысяч журналистов и других лиц, подавших заявки на аккредитацию для работы в контролируемых сепаратистами районах, что вызвало угрозы в их адрес и в адрес их семей.

Несмотря на это, при Зеленском Геращенко был назначен руководителем, отвечающим за все вопросы безопасности журналистов в министерстве внутренних дел. После вторжения он стал заметным украинским голосом на Западе.

В то время как скандалы вокруг «Миротворца» ухудшили его репутацию, появилась либеральная альтернатива в виде «Честно» – известной неправительственной организации, изначально ориентированной на честные выборы и достойное управление государством, которая сыграла важную роль в революции Евромайдана.

17 марта она объявила о запуске «Реестра лиц, совершивших государственную измену», в который вошли политики, судьи, представители СМИ и сотрудники правоохранительных органов.

На момент написания статьи в нем значилось 1118 имён, а правонарушения многих из них были столь же сомнительными, как и у некоторых из тех, кого арестовывала СБУ.

Чемерис входит в их число как «пропагандист левых взглядов». Среди его предполагаемых преступлений – «осуждение борьбы с коллаборационистами», ведение телеграм-канала, «где оправдывался марксизм», требование распустить ультраправый полк «Азов» и поддержка выполнения Минских соглашений.

«Честно» позволяет украинцам анонимно обвинять «потенциальных предателей» через веб-форму и предоставлять доказательства (при этом у них также есть возможность не предоставлять их).

Заявляя, что «предательство стало семейным делом», сайт призывает украинцев присылать информацию о членах семей людей, обвиняемых в предательстве, а также пропагандирует и восхваляет «партизанскую славу» в виде успешных убийств предполагаемых коллаборационистов на таких территориях, как Херсон, отбитый украинскими военными.

Однако в условиях иностранной оккупации грань между коллаборационистом и человеком, пытающимся выжить, может стать очень размытой. Когда адвоката Никиту Петровца спросили, какие варианты есть у украинцев на оккупированных территориях, с учётом новых законов о коллаборационизме, он объяснил, что они должны либо собрать доказательства того, что их заставили сотрудничать с российскими войсками – опасное действие, признал он, – либо выбрать «лучший вариант» и бежать, что, как он признал, «не каждый может сделать».

И действительно, херсонский раввин, который, в соответствии со своими религиозными убеждениями остался на месте, когда российские войска вошли в город, чтобы продолжать снабжать жителей продуктами и лекарствами, позже оказался под подозрением в коллаборационизме, когда украинские войска отбили город.

Это был лишь один из нескольких подобных случаев, задокументированных газетой New York Times.

Активистки-феминистки с юга и юго-востока Украины рассказали Jacobin о подобных «чёрных списках», составляемых в оккупированных Россией городах. (Имена активисток не разглашаются в целях их защиты).

«Нет чётких правил и алгоритмов, кто должен быть в этих списках и по каким обвинениям», – говорит одна из них. «Многие из этих списков составляются на эмоциях. Обычно это делается неизвестно где местным чиновником или через общественные группы и социальные сети».

Существуют многочисленные Telegram-каналы, поимённо называющие украинцев, сотрудничающих с оккупационными войсками. Часто сообщения не содержат конкретных обвинений. Если они есть, то большинство из них не обоснованы и могут принимать зловещие формы.

В одном из сообщений несколько женщин, одной из которых всего девятнадцать лет, обвиняются в «интимных» отношениях с российскими военными. Списки содержат полные имена, фотографии, аккаунты в социальных сетях и даже номера телефонов и адреса обвиняемых. Для канала «Репрессии в Украине», который задокументировал многие такие случаи, они являются были зловещими признаками дрейфа страны к тоталитаризму.

Подобные списки поступали и от официальных лиц: мэр юго-восточного города Мелитополя опубликовал список из девяноста человек, большинство из них женщины, рассказали Jacobin активисты.

Хотя некоторые жители [из списка] действительно пытались помочь российским войскам, многие из обвиняемых «были просто случайными людьми», – как рассказывает один из активистов, – например, те, кого назначили директорами и администраторами школ.

И действительно, к октябрю прошлого года в Харьковской области было открыто двенадцать уголовных дел о коллаборационизме против учителей, которых привлекли к уголовной ответственности за то, что они продолжали работать в условиях российской оккупации и проводить российскую образовательную политику, или за то, что они приняли должности, на которые их назначили оккупационные войска.

Один из списков Telegram полон именами педагогов, работающих в школах и детских садиках, которых объявили коллаборационистами. В одном из таких списков учитель младших классов обвиняется в том, что «пошёл работать к оркам директором школы», а в качестве доказательства приводится сообщение в Facebook, информирующее людей о предстоящем медицинском осмотре в местной больнице.

Речь идёт не только об учителях. Один пожилой житель Купянска, директор местного футбольного стадиона во время российской оккупации города, был обвинен в оказании «помощи государству-агрессору», и ему грозит до двенадцати лет лишения свободы.

Каково его преступление? По данным полиции, «злоумышленник организовывал и контролировал проведение футбольных матчей и соревнований», «нанимал работников для комплексного обслуживания учреждения» и «проводил культурно-массовые мероприятия с элементами пропаганды».

Аналогичное обвинение в государственной измене было предъявлено железнодорожному служащему за то, что в условиях оккупации он руководил ремонтом станции, пострадавшей в ходе боевых действий.

Также в «коллаборационизме» обвиняется человек, назначенный российскими войсками руководителем Изюмской центральной больницы (которая продолжала работать и спасать людей во время оккупации, несмотря на бомбёжки и обстрелы), который в какой-то момент якобы призвал жителей сотрудничать с оккупационными войсками.

В официальном уголовном заявлении против него в качестве преступления указано, что он «добровольно занял должность, связанную с выполнением организационно-административных задач… в оккупационной администрации государства-агрессора».

Для некоторых [обвинённых] украинцев «коллаборационизм» не означал, что они оказывали какую-либо реальную помощь силам вторжения; они просто придерживались неправильных взглядов, зачастую выражая пророссийские настроения или поддержку вторжению Москвы.

Так было с пятью обвиняемыми в коллаборационизме в Житомире, большинству из которых было за пятьдесят и шестьдесят, чьи преступления, подробно описанные полицией, заключались в высказывании подобных вещей в социальных сетях и в общественных местах.

Еще одной пожилой женщине было предъявлено обвинение за то, что она говорила покупателям, что Россия просто вторглась в страну, чтобы «победить нацизм». В одном из отчётов с места событий семидесятипятилетнюю женщину из освобождённого Херсона сдали в полицию как потенциальную коллаборационистку за слова о том, что «когда здесь были русские, было лучше» и что Крым принадлежит Москве.

В то же время на контролируемых Россией территориях Украины произошла целая серия убийств чиновников, назначенных оккупационными силами. Это произошло после того, как в апреле Геращенко заявил, что был создан «украинский Моссад» (имея в виду израильскую службу безопасности), который «работает на оккупированных территориях», так что «когда вы слышите, что кто-то на [оккупированных территориях] внезапно умер, это работа наших спецслужб».

Борьба с авторитаризмом

«Война подталкивает общество к более авторитарной жизни», – говорит Гузь. В качестве одного из примеров он указывает на недавно появившийся и одобряемый обществом обычай связывания нарушителей закона на улице на морозе.

Но есть и другие. Подозревая «пророссийские» взгляды и даже сотрудничество с Москвой, СБУ проводит рейды в сотнях церквей и монастырей, принадлежащих Украинской православной церкви (УПЦ), которая подчиняется патриархату её поддерживающего войну российского крыла (хотя около трёхсот священнослужителей Русской православной церкви осудили войну).

Десятки священнослужителей УПЦ были подвергнуты санкциям или находятся под уголовным преследованием, несмотря на то, что церковь провозгласила независимость от Москвы, осудила войну и поддержала украинские войска. Представленный в декабре законопроект о запрете УПЦ и обеспечении, по словам Зеленского, «духовной независимости» Украины, вызвал бурную реакцию.

Усилились репрессии в отношении русского культурного наследия – одна из мер, разжигавших гражданскую вражду в стране, где многие говорят на русском языке и идентифицируют себя как этнических русских.

Война привела к многочисленным региональным и местным запретам на российские товары, разговоры на русском языке и даже на его изучение, так что к ноябрю почти не осталось школ с преподаванием на нём.

В июне правительство Зеленского создало специальный совет для координации «движения за де-русификацию страны»; парламент принял несколько законов, запрещающих русские книги и музыку. Есть случаи штрафов за разговор на русском языке даже для мэра русскоязычного города, а один из ведущих университетов полностью запретил русский язык в своём кампусе.

В феврале этого года правительство отпраздновало очистку библиотек страны от девятнадцати миллионов книг, некоторые из которых – на украинском языке, но относятся к советской эпохе, а одиннадцать миллионов напечатаны на русском языке.

«Проблема борьбы Украины против так называемой «пророссийской повестки дня» заключается в том, что это была повестка дня миллионов украинских граждан, мнение которых полностью игнорировалось», – говорит Байша.

«То, что называется «дерусификацией», на самом деле является войной Украины против своих собственных граждан, для которых русский язык является родным, а Русская православная церковь – религией их предков».

Многое из этого является печальным порождением шовинизма военного времени, всплеск которого, как правило, происходит в странах, подвергшихся нападению. Но кое-что из вышеупомянутого также является результатом политики США и Европы.

Финансовые показатели за 2022 год ещё не опубликованы, но в 2021 году «Честно» (либеральная неправительственная организация, которая сейчас ведёт свой собственный чёрный список предполагаемых предателей) получила 42% своих средств от финансируемого правительством США Национального фонда в поддержку демократии (NED) и Национального демократического института международных отношений (NDI), который внёс львиную долю этих средств.

NDI является одной из частных неправительственных организаций, ассоциированных с одной из двух [основных] партий США, и сама получает финансирование от NED, Агентства США по международному развитию (USAID), Государственного департамента США, и т.д.

Между тем, драконовский закон Зеленского о СМИ был принят не вопреки возражениям Европы, а по её настоянию.

Когда он был впервые представлен в 2020 году, это было сделано при прямой поддержке учреждений ЕС, и его принятие было связано с возможным вступлением Украины в Евросоюз. Несмотря на то, что в конечном итоге принятие закона было приостановлено из-за шквала критики – и несмотря на явное нарушение положения соглашения об ассоциации между ЕС и Украиной об «уважении прав человека и основных свобод в стране, особенно свободы СМИ» – Совет Европы и делегация ЕС на Украине ранее призвали к его немедленному принятию.

Делегация ЕС также одобрила законопроект в прошлом году, несмотря на то, что он был осуждён группами по защите свободы прессы как на Украине, так и в Европе.

Другими словами, американских и европейских налогоплательщиков делают невольными соучастниками отхода Украины от демократических свобод и либерального плюрализма. Но этого вполне можно избежать.

«Западные правительства имеют сильное влияние на украинское правительство и его политику, поскольку Украина является государством-клиентом США и стала почти полностью зависимой от поддержки Запада во время войны с Россией», – говорит Качановский.

«Они могут заставить правительство Зеленского следовать политике демократии и верховенства закона».

Действительно, на протяжении многих лет Соединённые Штаты и ЕС использовали сочетание финансовой помощи, [обещаний] будущего членства в ЕС и политического давления, чтобы подтолкнуть украинское руководство к проведению различных реформ.

Американские аналитики и комментаторы уже предлагали использовать такую помощь для чего угодно, начиная от подталкивания украинского правительства к столу переговоров и заканчивая продвижением усилий по борьбе с коррупцией и ответственному государственному управлению.

Почему бы не добавить в этот список и отказ страны от нелиберального, авторитарного курса, который она выбрала во время войны?

«К этому следует относиться серьёзно, так же серьёзно, как и к военной помощи, поскольку речь идет о защите демократических институтов», – говорит Гузь. «Война делает правительство гораздо более авторитарным, потому что это инстинкт самозащиты общества. Роль Запада как раз и заключается в том, чтобы помочь Украине не дойти до такого же уровня авторитаризма, как в России. А Запад не реагирует на риски, которые существуют сегодня», – добавляет он.

Но этого не может произойти, если западная общественность даже не знает об авторитарном крене страны. Довести это до её сведения и должно быть задачей [западной] прессы, чьё некритичное изображение Зеленского приводит украинских правозащитников в отчаяние.

«Западные СМИ не предоставляют своим читателям и зрителям содержательных рассказов о том, что происходит», – говорит Байша. «Западные журналисты в подавляющем большинстве случаев принимают слова Зеленского за чистую монету».

Тем временем Чемерис продолжает выступать против авторитаризма в Украине, несмотря на диагноз «лейкемия», из-за которого он на несколько месяцев попал в больницу.

Хотя растущие репрессии загнали украинских левых в подполье, по его словам, он уверен, что левые движения в конечном итоге вернутся и станут сильнее, чем прежде – поскольку, по его мнению, только они могут предложить Украине лучшую послевоенную модель.

Чемерис продолжает подвергаться нападкам за свои действия. В декабре, после того как центральный банк Украины отозвал неоднозначное распоряжение, обязывающее банки проверять финансовую деятельность лиц, внесённых в чёрный список «Миротворца», венский банк «Райффайзен» предложил сделать это вместо него на добровольной основе – используя вместо этого список либеральной организации «Честно», финансируемой США.

Вдобавок ко всему, Чемерис вскоре получил [из банка] распоряжение, требующее от него объяснить происхождение средств, зачисленных на его счет. Он опубликовал заявление, в котором выступил против необходимости особого оправдания для людей марксистских взглядов, и осудил «грантоедов вроде «Честно» вместе с киевскими властями и ультраправыми» за превращение Украины «в страну, где каждый должен думать, говорить и молиться только так, как хотят они и их западные хозяева».

«Марксизм не нуждается в оправдании», – написал он в заявлении.

Бранко Марцетич

Jacobin

Перевод Дмитрия Штрауса

Читайте по теме:

Володимир Чемерис. Права людини після «Євромайдану»

Руслан Коцаба. Закликаю вас не мовчати

Cергей Гузь. Свобод станет меньше, а цензура усилится

Ґжеґож Россолінські-Лібе. Суспільство не бачить проблеми у неофашистських рухах

Вячеслав Азаров. К ночи длинных ножей

Илья Деревянко. Имя Розы: актуальность левой политики

Володимир Чемерис. Атмосфера для эскадронiв

Артем Кирпиченок. Страна, где любят мобилизацию

Спенсер Рапоне. Мы можем остановить военную машину

Пелле Сунвіссон. «Кожен має боротися за мир у своїй країні»