Путешествие в кибуц

Первый раз я попал в кибуц более двадцати лет тому назад, в далеком, трагическом 1991 году.

Мы покинули Россию в декабре, как раз накануне гайдаровского «великого перелома».  Как в старом американском фильме «Доктор Живаго» наш поезд шел сквозь снега, через оцепеневшую в ожидании катастрофы страну.

Затем была Польша, залитый огнями центр Варшавы, где каждый чем-то торговал; пересылочный лагерь Еврейского Агентства «Сохнут», охраняемый полицией.

Еще через день мы прилетели в Израиль и после нескольких дней в Иерусалиме, по приглашению родственников, приехали в кибуц Ган Шмуэль, расположенный около городка Хадера.

Наверное, это было самое лучшее место, где мы могли оказаться после нелегкого пути. Оставив за спиной  снега, мы попали в цветущий сад, в маленький домик из двух комнат посередине парка и мандариновых плантаций. Горбачевский дефицит сменился «шведским столом» кибуцной столовой. Почти месяц мы наслаждались покоем в почти санаторных условиях. Я был настроен остаться в Ган Шмуэле насовсем, но у моих пожилых родителей не было там никаких перспектив – да и возможности получения университетского образования под Хадерой были весьма туманны. К середине января 1992 года мы вернулись в Иерусалим.

***

…Две недели тому назад я вернулся в Ган-Шмуэль снова. Раньше у съезда на кибуц стоял скромный магазин, торговавший продуктами, изготовленными в Ган-Шмуэле. Теперь на его месте был построен большой торговый комплекс. Там я припарковал свою машину и пошел пешком по дороге, ведущей в кибуц.

Удивительно, как мало там все изменилось за эти годы! Пройдя мимо кибуцного завода по производству соков и концентратов, я пересек никем не охраняемый КПП со шлагбаумом  и очутился на территории кибуца. 

Жилая территория кибуца это парк, в котором раскиданы одноэтажные и двухэтажные коттеджи на две-три семьи. Автотранспорт остается на парковке у въезда в Ган-Шмуэль.   У себя дома кибуцники предпочитают передвигаться на велосипедах, пожилые члены коммуны ездят на электромобилях. Без преувеличения, можно сказать, что все это напоминает кадры из советских фантастических фильмов про светлое будущие Земли.  Только в кибуцах все это выглядит более реально – может быть, из-за детских качелей и игрушек оставленных около домов. В фильмах коммунистическое завтра казалось уж больно стерильным и  лакированным.

Сразу заметим, что Ган-Шмуэль – это один из самых успешных и богатых кибуцов Израиля. Основанный в 1921 году, он преуспел за счет своего завода по производству соковых концентратов. Сегодня он обрабатывает до 100 тыс. тонн цитрусовых и 80 тыс. тонн томатов ежегодно. Продукция компании «Ган Шмуэль Мазон» поставляется в Восточную Европу, Латинскую Америку, Испанию, Европу и Россию.

Как и в большинстве других кибуцев, сельское хозяйство обеспечивает только незначительную часть дохода коммуны – до 25 млн. шекелей или 10% общей прибыли. В Ган-Шмуэле есть молочная ферма на 300 коров и садки для разведения прудовой и аквариумной рыбы. В начале 1990-х мне рассказывали, что в кибуце есть и крокодилья ферма – но я ее не видел.

В Ганн-Шмуэль я приехал без предупреждения, в будний день. Шанс, что мне удастся повидать с родственниками, был невелик. На удачу, я спросил одну из велосипедисток:

– Прости, ты член кибуца?

– Да, конечно.

– А ты знаешь Тессию Гордон?

– Конечно, знаю.

Кибуц – это маленькая община, в ней живет несколько сот человек, которые прекрасно знают друг-друг друга. Не успел я дойти до кибуцной столовой, как, наверное, уже весь Ган-Шмуэль был в курсе, что некто разыскивает Тессию Гордон. На входе в столовую, меня встретила еще одна женщина, которая устроила мне допрос с пристрастием: «Кто ты? Как тебя зовут? Кого ты ищешь? Как зовут твою маму? Когда ты был в кибуце последний раз?». Все эти данные сразу же передавались по телефону то ли самой Тессии Гордон, то ли в секретариат кибуца, то ли в ШАБАК («Шерут Битахон» – израильская служба безопасности).

В конечном итоге, меня попросили пойти в кибуцную галерею и посмотреть выставку. Моя родственница была занята, но обещала подойти чуть попозже.

Надо сказать, что открытость и дружелюбие не относится к достоинствам кибуцного общества.  Почти каждая такая коммуна делится на множество кланов и группировок, отношения между которыми никак нельзя назвать простыми. По отношению к внешнему миру кибуцы замкнуты как монастырские общины – что сказывается на образе кибуцника в глазах израильтян. Заранее отмечу, что этот образ не слишком привлекателен.

***

Экономической и социальной истории кибуцного движения посвящена отличная монография израильского ученого Бориса Дубсона: «Кибуцы. Путешествие в светлое будущие и обратно».  Здесь я постараюсь кратко изложить некоторые тезисы этой работы, чтобы читатели получили некоторое представление об этом любопытном историческом феномене.

Кибуцы не были попыткой построить утопию или прихотью группы идеалистов. Это был инструмент колонизации Палестины, в ходе которой колонистам приходилось осушать болота, орошать засушливые земли, бороться с болезнями, подавлять сопротивление коренного населения. Никакие индивидуальные фермеры не были способны справиться с такой задачей. Это признавали даже израильские правые. Владимир (Зеев) Жаботинский, вождь фашистского крыла сионистского движения, писал, что «при всех органических пороках кооперативных поселений, они, вероятно, будут еще долго преобладать в наших сельских начинаниях просто в силу необходимости, то есть земледельческая колонизация будет и впредь развиваться на плечах «левых».

Всемирная Сионистская Организация (ВСО), всецело контролируемая буржуазией, оказывала кибуцам материальную помощь. Правда, эта поддержка была оговорена рядом условий. К примеру, на землях приобретаемых кибуцами на средства ВСО не могли селиться арабы.

Идеология первых кибуцников была весьма эклектична. В ней причудливо смешались идеи Льва Толстого, Арона Гордона – еврейского мыслителя начала XX века, марксистов и народников. В Израиле есть и религиозные кибуцы. До середины 50-х годов в кибуцах бушевали яростные идеологические споры, сопровождавшиеся драками «стенка на стенку», расколами и изгнаниями несогласных. С начала 1960-х годов идейные страсти поутихли, и началась деидеологизация кибуцов, которая подошла к своему логическому концу в 90-х годах.

На характер первых кибуцев, возникших в начале 1920-х годов, наложили свой отпечаток, как указанные выше трудности колонизации, так и общая нищета подмандантной Палестины 1920-х – 1930-х годов. Ведь до Второй мировой войны «процветающий Запад» (за исключением США, Австралии и Канады) существовал главным образом в фантазиях современных либеральных публицистов. Читая описания жизни киббуцников той эпохи, невольно вспоминаешь Анаресс Урсулы Ле Гуин: «В кибуце «Мерхавия»… рацион питания состоял из прокисших каш, неочищенного растительного масла, небольшого количества овощей с бесценного кибуцного огородика и мясных консервов, оставшихся от британской армии.  Не хватало даже посуды – не у каждого была вилка, ложка и нож, – у кого-то была только вилка, у кого-то только ложка или нож. Для рабочей одежды приспосабливали купленную в арабской деревне мешковину, в которой прорезали три дырки – одна для головы и две для рук. В результате получалась платье которое оставалось только подпоясать веревкой». Трудно сказать, насколько коллективизм первых кибуцев отражал настроения его членов, а насколько был вынужденной мерой. Так, коллективное воспитание детей, помогало освободить дополнительные рабочие руки необходимые для работы в поле.

В фантастическом романе «Обездоленный», анархистское поселение Анаресс де-факто было местом ссылки повстанцев, каторгой и сырьевым придатком  Урраса. В подмандатной Палестине коммуны-киббуцы были важнейшими форпостами колонизаторов.  Кибуцы создавались в спорных районах Палестины, чтобы «застолбить» территорию за еврейскими колонистами. Кибуцы давали жилье и кров новым эмигрантам, только сходившим с палубы корабля. Наконец, важно отметить, что кибуцы поставляли первоклассный человеческий материал для армии. Еще Франц Меринг отмечал, что лучшие милиционные армии возникали на базе коллективизма сельских общин. Спайка, выработанная на общих собраниях и в ходе совместной работе на поле, стала тем стержнем, вокруг которого, как вокруг знамени, сплотились милицейские полки буров и южан в США. В Палестине, а затем и в Израиле кибуцы давали лучших солдат – сначала для батальонов «ПАЛЬМАХА» («Плугот махац» – ударные отряды «Хаганы», нелегальной армии еврейских колонистов в подмандатной Палестине), а затем и для парашютных бригад ЦАХАЛя.

После создания  Израиля особый статус кибуцев нашел свое отражение в жизни новой страны. Хотя к 1950-му году в кибуцах жило только 66 тысяч человек (все население Израиля немногим превышало 1 миллион) из 120 членов Кнессета первого созыва 26 были выходцами из кибуцев. Необходимость осваивать целину отпала – кибуцы неплохо поживились за счет земель и имущества изгнанного арабского населения. К 1952 году, площадь обрабатываемой кибуцами земли выросла на 82%. Правительство выделило кибуцам значительные кредиты, многие из которых были инвестированы в кибуцную промышленность. Сельское хозяйство перестало быть основным источником дохода колонистов и отошло на второй план. Уровень жизни коммун стал стремительно расти. Кибуцники перебрались из палаток и бараков в дома, затем около домов появились бассейны и теннисные корты.

Все решения в кибуцах принимались на общем собрании членов коммуны. До 1950-х годов действовал принцип ротации выполняемых кибуцниками работ – сегодня ты тракторист, завтра работаешь в коровнике, а послезавтра становишься секретарем кибуца. Девочки и мальчики в ряде кибуцев воспитывались вместе, носили одинаковую одежду, играли в похожие игры и даже вместе мылись в душе. Считалось, что гендерные различия вторичны, а мужчины и женщины должны уметь выполнять одинаковую работу. 

Сразу спешу успокоить любителей совместных помывок, – все эти суровые нравы к началу 1960-х годов полностью исчезли. В результате усложнения производственных процессов ушла в прошлое и практика ротации кадров. Отныне каждый кибуцник имел свою рабочую специальность. Единственным исключением были руководящие и выборные должности. На них люди менялись каждые два года.

Питание и снабжение кибуцников всем необходимым для жизни было строго централизовано. Столовые, где проходили обеды, завтраки и ужины до сих пор являются сакральным местом в большинстве кибуцев. Это территория совместных собраний, праздников и прочих общественных мероприятий. Одежда, мебель, белье, предметы личной гигиены закупались централизовано через кооперативные торговые сети, а затем распределялись среди членов кибуца. Одна рубашка, одни шорты, два рулона туалетной бумаги… Понятно, что при такой системе, кибуцники не могли похвастаться изысканными туалетами. В Израиле даже появилось выражение – «одет как кибуцник». Но для страны, где только в 1959 году отменили карточки, это было не так уж и плохо. Жители периферийных израильских «городов развития» в сравнение с кибуцниками жили в полной нищете.    

По мере роста благосостояния  израильского общества менялась и жизнь членов кибуцев. Система снабжения становилась более гибкой. На приобретение ряда товаров кибуцники стали получать «живые деньги». Но коммунистический принцип «от каждого по способностям, каждому по труду» продолжал оставаться неизменным. 

Хотя кибуцы являлись неотъемлемой частью  витрины «бесклассового» и «социалистического» Израиля, среди самих израильтян кибуцы и кибуцники не сыскали любви и симпатии. Буржуазия рассматривала их «как опасные большевистские ячейки, где процветают анархизм и нигилизм, где все дозволено, откуда распространяются распущенность и произвол. Их считали осквернителями национальных святынь, а так же паразитами, жиреющими на общественных деньгах, эксплуататорами, грабящими земельные фонды». Для бедняков, жителей периферийных городов развития, кибуцы были работодателями и жестокими коллективными эксплуататорами, чем-то вроде монастырей-землевладельцев для средневекового крестьянина. Свойственная кибуцникам закрытость и спесь «истинных колонизаторов Палестины» также не способствовала зарождению теплых чувств к коммунарам, любивших порассуждать о сортах мыла, которое можно сварить из европейских евреев, и о том к какому подвиду обезьян относятся евреи восточные.

Доступ в кибуц новых членов всегда был ограничен. Как правило, новичку предстояло пройти немалый испытательный срок, прежде чем он становился полноправным членом общины. Разумеется, в кибуцы не принимались не-евреи (исключения делались только для некоторых американцев и западноевропейцев). Кибуцники также не слишком стремились видеть в своих  рядах евреев из арабских стран, России и Эфиопии.

В середине 1980-х годов начатые правым правительством Менахема Бегина рыночные реформы и Первая Ливанская война привели Израиль на грань банкротства.

Страну спасла лишь экстренная американская финансовая помощь в размере 3.9 миллиардов долларов. В тяжелом положении оказались и кибуцы, взявшие в 1970-е годы дешевые кредиты и баловавшиеся в начале 1980-х годов игрой на бирже. В отличие от государства Израиль и банкротившихся «эффективных собственников» спасать кибуцы никто не собирался. У власти было правое правительство «Ликуда», которое видело в коммунах «ошибку природы» – «то чего не может быть».

Почти десять лет буржуазные экономисты и СМИ с энтузиазмом обсуждали неизбежный крах кибуцного движения. «…Для тех, кто изучает экономику и менеджмент, конец кибуцев – объективная реальность. В капиталистическом мире с его упором на конкуренцию, специализацию и эффективность у  социалистической системы хозяйствования нет шансов. Социализм потерпел неудачу во всем мире и наверное все, что останется от кибуцев в рамках жизни одного поколения – это несколько сельских поселений».

Банки-кредиторы кибуцев требовали реформирования коммун. Они нашли немало сторонников и среди самих кибуцников. Прежде всего, это были «отходники» – кибуцники  работавшие на стороне. Эти люди вкладывали свои порой весьма высокие зарплаты в общий фонд кибуца, и постепенно многие из них стали выступать за дифференцированную оплату труда. Об этом заговорило и руководство кибуцев – так называемые «хозяйственники». Несмотря на принцип ротации кадров, в ряде кибуцев руководящие работники на практике только переходили с одного ответственного поста на другой не менее ответственный пост. Под угрозой оказался и институт прямой демократии – в более крупных кибуцах, насчитывавших сотни членов, все больше кибуцников избегали участия в жизни коммуны.

С начала 1990-х многие кибуцы пошли по пути буржуазных реформ. Их члены стали получать дифференцированную зарплату, акции кибуцных предприятий были выставлены на бирже (хотя кибуцы всегда стремились сохранить за собой контрольный пакет), для управления заводами и плантациями были приглашены внешние управляющие.  Но отметим еще раз – по этому пути пошли далеко не все коммуны. Многие кибуцы благополучно обанкротились после рыночных реформ, в то время как другие кибуцы сохранили свой традиционные уклад и продемонстрировали высокие экономические показатели. Абсолютное большинство кибуцев, также сохранило коллективную собственность на средства производства.  

***

…Я сижу в салоне ган-шмуэльского домика своей родственницы, пью холодную воду и наслаждаюсь кибуцным гостеприимством. Внутренняя обстановка жилья  в Утопии ничем не отличается от обычной израильской трехкомнатной квартиры – салон совмещенный с кухней, две спальни, стандартная мебель, обычные электроприборы, плазма на стене. Мокй родственнице Тессии Гордон уже 67 лет, но она продолжает работать. В кибуцах можно выходить на пенсию – но большинство ветеранов, с возрастом предпочитает переходить на более легкую работу, по 2-3 часа в день. Недавно она летала к своим родителям в Южную Африку. Билет на самолет был оплачен из кибуцных фондов. Каждый член Ган-Шмуэля имеет право на фиксированное число полетов за границу. К услугам членов кибуца: гараж на 50 машин, конюшня, библиотека, бассейн. Я уже не говорю о бесплатной столовой, прачечной и детском саде.

В Ган-Шмуэле, как и в ранних кибуцах, нет дифференциации зарплаты по труду. Каждый член коммуны получат «на руки» несколько сот шекелей наличными «на карманные расходы».  Также ему зачисляются на карточку специальные баллы – «йхидот», по которой он может брать предметы первой необходимости в кибуцном магазине. Остальные заработанные деньги идут в фонд кибуца. Вопреки представлениям обывателей, равная оплата труда не ведет к возникновению иждивенчества. Кибуцники внимательно следят за тем, кто сколько работает, и лентяй незамедлительно подвергнется общественному остракизму. После пары дней бойкота он уедет из кибуца сам.

Большинство членов Ган-Шмуэля работают на принадлежащих кибуцу предприятиях. Но если человек хочет реализовать себя в другой сфере – здесь нет проблем. Член кибуца может представить на общее собрание коллектива бизнес-план адвокатской конторы, салона красоты или школы йоги. Если это предприятие будет признано экономически целесообразным,  инициатор проекта получит поддержку для его экономической реализации. Но доходы от бизнеса, разумеется, пойдут в фонд кибуца. Такие проекты – это способ самореализации, а не заколачивания миллионов.

Без сомнения, кибуцная социально-экономическая модель заслуживает самого пристального интереса. Тессия с гордостью говорила мне, что в Ган-Шмуэле живет пять поколений кибуцников. Новая и Новейшая история человечества не  знает других столь продолжительных и устойчивых примеров общества, организованного на коммунистических принципах. Заметим, что эта модель продемонстрировала свою экономическую эффективность и состоятельность в условиях рыночный конкуренции. Наиболее зажиточные кибуцы обеспечивают своим членам уровень жизни гражданина развитой капиталистической страны.

Но мы не можем забывать и ту роль, которую сыграли кибуцы в реализации сионистского проекта. Колонизация, насилие, эксплуатация арабов, эмигрантов, иностранных рабочих – все это черные страницы в истории кибуцев. Их история чем-то напоминает мне биографию Вернера фон Брауна – он открыл человечеству дорогу к звездам, и вместе с тем был нацистским преступником, ушедшим от правосудия.

Артем Кирпиченок

Фоторепортаж автора