Как и почему я пошла «налево»

Когда твои детство и юность проходят в райцентре, среди скелетной застройки начала 80-х, за игрой «в резинку», ловлей тритонов в ближайших канавах,  собиранием окурков (чтобы скурить их в нычке за соседскими гаражами), обменом кассетами с записями Алсу и «Иванушек» на Рики Мартина (именно так, две на одну), подглядыванием программы «Про это» через щель в двери родительской спальни, тайным просмотром газеты «Speed Info», менее тайным «Невероятно, но факт» и совсем открытым – журнала «Кул Гёрл» с голографической картинкой на последней странице, с силовым переделом дворовой территории с детьми других подъездов, с первым алкогольным отравлением в день собственного 15-летия, шансов, что ты заинтересуешься , как на самом деле устроен этот свет не так много.

Но мне повезло: повезло родиться в семье, где читали книги, в 1991-м проголосовали за Независимость и могли себе позволить каждый год отдых в Ялте, так что «бычки» я не собирала, зато поддерживала экономику Молдовы, поштучно покупая сигареты , привезенные бабушками в специальных карманах контрабандиста, нашитых на рейтузы.

Для любого ребенка отец - абсолютный моральный авторитет, и уже в 3 года я пела гимн Украины, а в 6 знала, кто такой Степан Бандера (хотя все еще путала его с Остапом Бендером), в 9 - встречала с караваем в руках и венком на голове Славу Стецько на сцене городского дома культуры. В 6-м классе туманным осенним днем испортила ветеранам ВОВ митинг, продравшись на сцену и прочитав собственноручно написанный патриотический стих, ( за что была высмеяна в городском еженедельнике ), в 14 я была абсолютно уверенна , что страна в какой я живу – колыбель европейской цивилизации ( как минимум !), знала наизусть Декалог украинского националиста, читала «Сумерки Богов» и «Майн Кампф», в 15 – возглавила молодежную референтуру «Конгресса украинских националистов», где руководила ватагой старших ребят. Этим фактом я очень гордилась, но сейчас , правда, не уверена, была ли это гордость за собственные организаторские способности, или возможность утереть нос более красивым и популярным среди противоположного пола одноклассницам).

В то время я мечтала стать журналистом, и время от времени пописывала колонки для областной газеты (до сих пор не знаю, взяли меня, потому что узрели талант, или все же из-за отцовской дружбы с главным редактором). Первый гонорар в 22 гривны был потрачен на партийные взносы.

В юности я не сомневалась, что гомосексуализм – это извращение, что евреи – злодеи и «палачи» украинской нации и вообще это они (ну а кто же еще?), сидят на верхушке мира , что чернокожие ( доказано!), уступают в интеллектуальном уровнем европеоидам, что армяне и грузины целыми днями только и думают про то, как бы слиться в экстазе с какой-нибудь славянкой (только обязательно, что бы была блондинка!).

Вместе с тем мне никогда не была присуща склонность к насилию, хотя в 16 я уже мечтала, что по завершению журналистской карьеры стану диктатором ( правда мое представление о себе в этой роли ограничивалось исключительно диктаторским нарядом – гламурным камуфляжем, ботинками Dr.Martins’s и лихо заломленным беретом цвета морской волны). В том возрасте я была физически и эмоционально слабой, хилой, а,  как известно, в диктаторы только таких и берут.

Работа диктатором в моих мечтах никак не противоречила счастливому браку, рождению как минимум 4-х детей, и вышиванием икон крестиком – вечерами подле родного очага.

Мой мир начал изменяться, когда я поступила в университет и уехала от родителей. Внезапно я, как головастик вылупилась из своего маленького тельца и увидела большой мир вокруг.

***

Я никогда не была гопницей. По крайней мере, такой не казалась: слушала «каноничную» музыку, не щелкала семечки, не бросала под ноги окурки, не хамила старшим, уступала место в транспорте бабушкам и беременным. Я никогда открыто не «гнобила» тех, кто казался мне идеологическим, классовым или национальным врагом. Однако, ни одного раза не села в маршрутке рядом с темнокожим, мысленно кривилась, когда видела азиата и думала , что их слишком много расплодилось: неплохо бы учинить небольшой геноцид где-нибудь на берегах Хуанхе. В моей голове начинала звучать «Хава-нагила», когда я наблюдала, как субботними утрами из синагоги выходят евреи, и я желала палестинцам победы. Когда в поле моего зрения появлялся гомосексуал, сразу же в памяти всплывали пасторальные пейзажи Нордгаузена , увиденные в интернете. При слове «феминизм» я посмеивалась, понимая , что «такими» становятся либо лесбиянки, либо те кому в жизни не повстречался хороший мужчина.

И парадокс заключался в том, что в то же время в моем окружении появлялось все больше гомосексуалов, евреев, феминисток, «леваков», буддистов, растаманов, людей различных религий и людей без религии… но они не были чужаками – они были моими друзьями! Нет, мне не приходилось лицемерить, думать или говорить про них что-то плохое за спиной – я всех их любила.

Вскоре у меня начали возникать проблемы с идентичностью: воспитание, традиция и окружение в которых я выросла, требовали от меня стойкости и отстаивания вечных ценностей, новый же мир манил своей свободой.

Окончательно старая идентичность разрушилась секунд за 40: именно столько хватило времени скинхедам, чтобы навалять мне и двум моим друзьям за то, что мы показались «иными». Разбитая губа, оторванный ворот рубашки и растоптанное берцами достоинство положили конец моему национализму.

Последующие несколько лет прошли без окончательной самоактуализации: перевелась в другой университет, чтобы на третьем курсе оставить и его, работала в вожделенной журналистике, время от времени выходила замуж, время от времени разводилась, а самое главное – наблюдала за миром. Я видела, как фармацевтические гиганты уничтожают здоровье людей, забирая последние сбережения, как люди за 1200 гривен по 14 часов работают в смраде рыбзавода, как дети издеваются над одноклассником, одетого в короткие штанишки, как месяцами не выплачивают заработную плату работникам государственных телекомпаний, видела каким преступным методом проводят тендеры и госзакупки, как бабушка-пенсионерка трясущимися пальцами пересчитывает монеты , чтобы купить собаке ливерной колбасы, видела, как подростки бегают вокруг влюбленных африканцев и строят из себя обезьян во время полового акта. Как 3-летних малышей учат не только народным песням но и «ненавидеть москаля», как транснациональны корпорации уничтожают окружающую среду, как расстреливают жанаозенских нефтяников.

Я видела несправедливость, неуклюжесть существующего порядка, но не видела ему альтернативы. Однако, как часто случается в моей жизни, все решил случай. В какой-то момент я решила восстановиться в своем ВУЗе и прослушала судьбоносный курс политической философии. Основы знаний о мультикультурализме , неомарксизме, либертарианстве, альтерглобализме, естественно не сделали из меня левую интеллектуалку, однако помогли лучше понять причины своего дискомфорта от существования в старой парадигме, и понять, каким образом я должна менять мир.

Думаю, изменения случатся лишь тогда , когда человечество начнет разрушать традиции, А именно традиции защищает национализм. И именно из-за них в Казахстане до сих пор крадут невест, в Индии до сих пор проводят ритуалы сжигания вдов, 60 миллионов женщин в современном мире продолжают жизнь после процедуры инфибуляции и продолжают подвергать этому ужасу своих дочерей. Из-за традиций в Украине не карается sexual harassment, правоохранительные органы закрывают глаза на насилие в семье, а геи вынуждены убегать в большие города, потому что дома с большой вероятностью могут просто не выжить.

Эти же традиции заставляют в школах преподавать дисциплины по изучению лишь одной из религий вместо уроков толерантности, и воспитанные в подобных традициях дети продолжают идти по проторенному пути. В детстве меня не учили фашизму, но позже юношеский максимализм все исказил и гипертрофировал. Более того, до недавнего времени, уже имея «левое сознание», я, в определенной мере, была адвокатом этой идеологии, все еще надеясь, что это не «ненависть к чужому», но (пусть и слепая) «любовь к своему». Однако, последние события в Украине, во время которых национализм стал главным общественным трендом, доказали мне: «быть националистом» может означать еще и «ненавидеть своих». 

Меня никто не «воспитывал» левой, на меня не влияла ни одна тусовка, я не могу отнести себя ни к одному «крылу» левых, у меня слабая теоретическая база и много вопросов. Но в то же время, во мне много веры и абсолютной уверенности, что я двигаюсь в правильном направлении.

Юлия Малькина

Авторизованный перевод с украинского Николая Макарова

Оригинал публикации