Go East!

Как известно, одним из наиболее популярных аргументов отечественных расистов в пользу идеи о неполноценности африканцев, является утверждение о том, что черная раса якобы не дала миру ни великих писателей, ни философов, ни музыкантов, ни ученых. В крайнем случае, допускается, что таковые могут быть найдены среди афро-американцев или потомков эмигрантов в других странах Запада. Но только не в самой Африке – это попросту невозможно! Разумеется, человеку более-менее знакомому с африканской историей и культурой одновременно и грустно и смешно читать подобные доводы. Особенно забавно смотрятся в этом контексте упреки в «отсутствии» африканских философов: очень живо представляешь себе этих страстных любителей философии, с представлениями о мире в духе обрывков статей из дешевых газет и одиозных интернет-таблоидов.

Но наличие известной части людей, открыто признающихся в своих расистских взглядах, является лишь верхушкой айсберга. Главная же проблема заключается в том, что большинству граждански-активного населения – как в России, так и в Украине – не просто ничего не известно об Африке, но даже не интересно об этом знать. В представлении наших земляков, Африка – это земля вечного голода, кровопролитных войн, геноцида, полоумных диктаторов-людоедов и прочей малопривлекательной политической экзотики. Мы не собираемся отрицать, что Африка действительно вдоволь насмотрелась этого за прошедший век – а кое-что из вышеперечисленного остается здесь и поныне. Однако, не может не удивлять нежелание замечать социальные перемены, которые происходят во многих африканских странах.

Африка меняется – а наши о ней представления по-прежнему остаются неизменными. Помню, как накануне нашей экспедиции в Руанду в 2009 году, одна из участниц поделилась историей о том, как ее не слишком сведущие в африканских делах знакомые приходили в ужас от самого упоминания названия этого государства. И с сочувствием в глазах обещали свести с человеком, который может обеспечить фиктивными свидетельствами о посещении страны для отчета – чтобы самим не рисковать. Они бы крайне удивились, если бы узнали, с каким боем мы сами же пробивали грант на эту экспедицию. О том, что гражданская война в Руанде закончилась вот уже как пятнадцать лет назад, и о том, какие впечатляющие трансформации произошли в стране за время с момента ее окончания, у нас известно считанным единицам. Большинству же ничего толком не известно даже о самой войне – разве что из каких-то дальних недр пассивной памяти всплывают обрывки кошмарных телерепортажей середины девяностых годов.

Те новости, которые доходят из Африки до среднестатистического россиянина или украинца, обычно носят либо некий гротескно-сатирический оттенок, либо повествуют об очередной гуманитарной катастрофе. Причем, это все чаще вызывает в ответ не сострадание, а некое раздражение, и даже глумление с зубоскальством. «Прогнали большого белого брата – теперь подавитесь своей свободой! Африка – это земля бедных, голодных, диких и тупых».

Надо ли удивляться, что Африка не вызывает ни малейшего интереса даже у образованных слоев населения?  В конце нулевых годов среди студентов одного из московских гуманитарных вузов было проведено исследование на тему образа Африки в студенческой среде. Результаты впечатляют: всего 36% опрошенных оказались в состоянии назвать не менее пяти государств Африки южнее Сахары – притом, что 26% не смогли назвать ни одной страны. В ответ на просьбу перечислить известных им выдающихся африканцев некоторые студенты называли афро-американских джазменов, бразильского футболиста Пеле, топ-модель Наоми Кэмпбел, других известных людей, связанных с Африкой только лишь цветом своей кожи. А 57% вообще не смогли вспомнить ни одного имени. Только 48% респондентов знали, что европейские языки являются официальными в большинстве стран континента. И ладно бы речь шла о химиках или физиках – однако, это социологический срез гуманитарной студенческой среды.

Наверное, это удивит кое-кого из тех, кто прочтет эти строки – но Африка дала миру великих писателей, философов, и даже ученых. О влиянии африканцев на мировую музыку как-то и говорить неудобно. Более того, Африка может похвастаться выдающимися общественными активистами, включая и нобелевских лауреатов – или знаменитыми на весь мир кинорежиссерами. Их разножанровых фильмов, включая артхаус, хватает на несколько ежегодных международных кинофестивалей – не говоря уже о множестве национальных кинопоказов. В Африке имеются даже собственные дизайнеры-модельеры и топ-модели, получившие признание именитых европейских коллег.

Я специально не буду сейчас называть никаких имен – для этого в дальнейшем будут отдельные поводы. Тем паче, что этих имен много. Так что даже их простое перечисление потребует от нас отдельной колонки.      

И все же, почему тогда нам так мало известно о всех этих людях? Ведь для того, чтобы убедиться в богатстве современной африканской литературы – не говоря уже об устных легендах, сказаниях, эпосе и прочем фольклоре – достаточно заглянуть в Википедию. Однако, среди нас все равно находятся люди, которые на полном серьезе отрицают самое ее существование. Наш школьный курс зарубежной литературы, каким я его запомнил, почему-то практически полностью состоял из образцов европейской и американской литературы, разбавленных японскими трехстишьями хокку – которых, впрочем, так никто толком не понял никто из нас, включая учителя. И вы вряд ли услышите об африканской литературе на лекциях в вузах – кроме нескольких уникальных университетов, имеющих в своей структуре специализированные кафедры африканистики и востоковедения.

Кстати, о Востоке – а разве дела с ним обстоят многим лучше? Давайте признаемся – много ли мы знаем китайских, или, к примеру, иранских писателей? Конечно, Омар Хайям или Лао Цзы известны у нас куда более, чем Олауда Эквиано или Зыра Яыкоб. Но что, если перевести взгляд с глубокой истории на современность азиатской культуры?

Сказанное выше относится не только к литературе и прочей культуре стран Востока и Африки – но также к новостям их политической жизни и тенденциям социальной реальности. Даже наших левых в большинстве волнуют электоральные перспективы Марин Ле Пен или Алессандры Муссолини – но оставляют совершенно безучастными последние выборы в Нигерии, интереснейшие с точки зрения политического анализа. Мы можем долго дискутировать об успехах и провалах Евросоюза, но при этом ничего не знать о политической системе Индии. Восстания в Греции и забастовки во Франции поглощают наше внимание настолько, что народные волнения и выступления оппозиции в Уганде этой весной прошли совершенно незамеченными. Считается, что для России крайне актуальна проблема «международного терроризма» – однако мало кому что-либо известно об одной из его фронтовых зон в Восточной Африке, где группировка «Аль-Шаабаб», базирующаяся на территории Сомали, предприняла целый ряд террористических атак, включая взрывы в спортбарах Кампалы во время трансляции финального матча чемпионата мира по футболу, унесшие жизни около восьмидесяти человек. Мы внимательно следим за дискуссиями на страницах «Либерасьон» или «Гардиан» – но не слышим не менее интересную и острую полемику, разворачивающуюся в южноафриканском обществе.

Мы вспоминаем о Китае лишь в контексте общих споров о том, что именно – социализм или капитализм – строит там Коммунистическая партия, или восхищаясь темпами роста его производства. И знаем об Иране лишь то, что там правят «страшные бородатые аятоллы» и эксцентричный президент Ахмадинеджад.

О странах арабского Востока мы стали что-то узнавать лишь этой зимой, когда волна социальных восстаний и революций потрясла регион, как будто бы застав нас врасплох.

Россия и Украина хотят видеть себя частью реальной или вымышленной Европы – и вообще западной цивилизации как таковой. «Восток» и «Юг», с их ценностями, культурой или политикой столь прочно ассоциируются у нас с образами варварства, деспотизма, дикости и отсталости, что мы словно бы боимся слишком активно обращать туда свои взоры – дабы не заронить подозрения в нашей близости. Мы снисходительно называем эти страны «третьим миром», но при этом не можем четко сформулировать, каким же «миром» являемся тогда мы сами?

Это не антизападный манифест. Безусловно, нам нужно продолжать смотреть на Европу, перенимать ее передовой опыт, многому учиться и ни в коем случае не отмежевываться от общеевропейских проблем – ибо, хотя бы даже географически, мы являемся ее частью. Однако желание во что бы то ни стало видеть себя в числе «развитых европейских стран» вырабатывает социальный комплекс коллективной неполноценности – поскольку, в реалиях господства мировой капиталистической системы мы можем быть частью Европы лишь на правах ее глухой периферии. Движимые этим комплексом, мы сами изолируем себя от огромных пластов мировой культуры и лишаем себя возможности смотреть на мир во всей его многогранности и полноте – что, в итоге, и превращает многих из нас в расистов.