«Мы знаем, как работает неолиберализм»

Эдуардо Галеано сидит за своим обычным столиком в кафе «Бразилеро». За окнами ненастная погода зимы южного полушария. «Величие человечества кроется в том, что мы делаем ежедневно, в бытовых мелочах – во всем, что делают все те безымянные люди, которые даже сами не сознают важности своих действий» – считает выдающийся публицист и экономист, автор «Вскрытых вен Латинской Америки». Его слова перекликаются с некоторыми мыслями из последней книги «Los hijos de los días», которая содержит 366 невыдуманных историй – по одной на каждый день года.

– Политические деятели Европы, столкнувшись с кризисом, часто используют cегодня риторику жертвенности – говорят о том, что народу необходимо чем-то пожертвовать.

– Эта та же самая риторика, которую используют чиновники, приказывающие новобранцам умирать на полях сражений. В нынешних призывах к самопожертвованию еще не чувствуется запах пороха. Но, тем не менее, в них не меньше насилия.

Они действуют систематически, следуя четкому плану, который сводится к тому, чтобы выбросить на свалку результаты двухвековой борьбы рабочих; чтобы тянуть все человечество назад во имя оздоровления национальной экономики. Это мир, организованный специально ради уничтожения своих же собратьев – людей. И после этого они еще смеют осуждать насилие со стороны бедных – насилие со стороны тех, кто умирает от голода. А тем временем насилие с противоположной стороны всячески приветствуется и щедро вознаграждается.

– Действительно ли предлагаемая нынче программа «мер экономии» является единственным путем выхода из кризиса?

– Решением для кого? Для банкиров, которые и были причиной кризиса. Для тех, кто был и продолжает оставаться во главе грабящих людей банков. Для тех, кого без того вознаграждают миллионами евро различных компенсаций...

Это ложный, построенный на насилии мир. Риторику «мер экономии» уже достаточно давно используют на нашем континенте. Сегодня мы наблюдаем в глобальном масштабе постановку пьесы, премьера которой состоялась здесь – в Латинской Америке. Мы всё это уже проходили: те же формулы, «волшебные рецепты», МВФ, Всемирный Банк и т.д.

– Считаете ли вы, что доведение народа до нищеты является даже большим насилием, чем прямое насилие?

– Если бы велась подлинная война с терроризмом – настоящая война, а не предлог для достижения совсем иных целей, то по всему миру на стенах домов должны были бы висеть плакаты: «Разыскиваются те, кто ограбил целые страны; кто уничтожает рабочие места и урезает рабочим зарплату; кто, распространяет страх и ужас».

Именно такого рода деятели наиболее опасны – они парализуют вашу волю к сопротивлению. Этот мир приручает вас настолько, что вы уже не в состоянии доверять даже своему ближнему – вы повсюду видите угрозу и нигде не видите надежды. Кто-нибудь всегда может причинить вам какой-либо вред – и, стало быть, вас необходимо защитить. Именно так оправдывает свое существование военно-промышленный комплекс, который скорее следовало бы называть «криминальной индустрией». Это яркий пример насилия в чистом виде.

– Давайте вернемся к латиноамериканской политике. В Мексике все еще продолжаются уличные протесты против официально оглашенных результатов выборов…

– Разница в количестве голосов была небольшой. И, вероятно, поэтому сложно доказать, что имели место подтасовки и обман избирателей. Тем не менее, имел место обман иного рода, обман гораздо более серьезный и более тонкий – это обман избирателей политическими деятелями, которые во время избирательной кампании обещают одно, а, придя к власти, делают совсем другое. Именно такого рода обман и является величайшей угрозой демократии. Он подрывает у молодежи саму веру в нее.

– А что касается смещения с поста президента Парагвая Фернандо Луго: можно ли в данном случае говорить о перевороте, хотя и проведенном на формально законных основаниях?

– Конечно. То, что произошло в Парагвае, это и есть переворот. Прямой, непосредственный обычный переворот. И там произвели переворот не столько из-за того, что в реальности сделал «прогрессивный священник» Фернандо Луго, сколько из опасений того, что он мог бы сделать. Он ведь, в сущности, ничего особого не сделал – он только предложил провести аграрную реформу в стране, где имеет место наибольшая в Латинской Америке концентрация земли в собственности небольшого круга землевладельцев. Он лишь предложил провести реформы там, где наблюдается наивысший уровень неравенства. Продемонстрировал свою позицию по ряду важных вопросов, говоря о необходимости уважать достоинство народа, выступил против некоторых всесильных транснациональных корпораций, типа Монсанто, и запретил ввозить в страну семена трансгенных культур.

Это был, скорее, превентивный переворот, совершенный заранее – чтобы Луго однажды не сделал чего-нибудь из того, что он мог бы сделать.

– А вас не удивляет, что подобные вещи до сих пор происходят?

– Современный мир вообще очень удивляет. Взять хотя бы ряд европейских стран, которые, казалось бы, имеют прививку от военных переворотов. Однако некоторыми из них сейчас правят технократы, назначенные какими-нибудь финансовыми корпорациям, вроде Goldman Sachs – хотя за них никто не голосовал. Якобы независимые суверенные страны вынуждены делать домашнее задание, словно какие-то нашалившие дети. А правительства технократов, словно учителя, таскают их за уши.

Паула Вилелья

Monthly Review

Перевод Дмитрия Колесника