Два декабря

Декабрь 2011 года.

В России начинается волна массовых протестов против фальсификаций парламентских выборов. На улицы выходят тысячи граждан – белоленточные хипстеры, левые, правые, либералы, и многие другие. Всеобщая эйфория. Полиция с народом. Трендовые СМИ типа опенспейса трубят о надвигающейся смене элит и гадают, кто может быть президентом. «Навальный, Навальный!» – шепчет общественное мнение со всех сторон. «Я», – убеждён, как и прежде, Путин – «Потому, что никто не хочет таскать каштаны из огня».

Тогда многие даже самые скептичные активисты были воодушевлены и верили, что революция будет вот-вот, что всё будет как в цивилизованной Европе – без жертв, ну или с минимальными жертвами в виде пары убитых сотрудников полиции и случайно задавленных в толпе бабушек с православными иконами. И уж если не удастся расправиться с режимом за декабрь, то до мартовских президентских выборов они точно не досидят в Кремле.

На выходе мы имеем:

Несколько десятков уголовных дел, о которых карнавальная масса забыла или делает вид, что забыла – зачем выходить на улицы теперь, когда карнавала нет? И сегодня отчётливо видно, что нынешняя российская власть настолько уверена в занимаемых позициях, что может себе позволить революционное реалити-шоу на несколько месяцев. Абсолютно безболезненно и с пользой для режима.

Вернёмся в 16 декабря 2011 года

Интернет разрывается новостями о расстрелянных рабочих-нефтяниках в Казахстане. На видео бойцы спецназа хладнокровно убивают убегающих рабочих.

16 декабря 2012 года

В Киеве, Одессе, и многих других городах СНГ прошли акции памяти по убитым рабочим Жанаозена. Как и другие подобные акции, вроде ежегодного 19 января в память об убитых адвокате Маркелове и журналистке Бабуровой – это акции ничего не несущего контента. Контент, который выливается в сетевые СМИ и циркулирует в них, вызывает чуть меньший интерес, чем прогноз погоды, создавая повод разве что к репликам в виде вот этого материала. Но в этом материале, – в этой, с позволения сказать, заметке, – я хотел бы поднять вопрос о необходимости политически мотивированного насилия.

Вопрос о том, как реагировать на насилие со стороны власти или со стороны политического противника – дискуссионный вопрос, а стало быть – на него нет ответа. Позиция, занимаемая многими левыми, в том числе по вопросу о том, нужно применять ли насилие к правым активистам (речь не о самозащите, а именно о целевом нападении на ультраправых) – это ненасильственная позиция. Однако, если подставлять одну щёку за другой не сопротивляясь соразмерно, тогда у протестного движения не будет никакого будущего.

Но стоит только серьёзно поднять в политической дискуссии тему о необходимости сопротивляться радикальными действиями, и инициатор дискуссии получает в ответ успокоительный бессмысленный многочасовой спор. 

А теперь на абзац вернёмся к нашему Казахстану.

Вина за трагические события в Жанаозене лежит не на тоталитарном до абсурда режиме, и не на виртуальных политтехнологиях, а на каждом из нас. Это мы сами стреляли в самих себя, фиксируя самоубийство на видеокамеры из окон своих квартир.

Тем самым я хотел сказать, что:

Жить в эпоху переговоров и компромиссов хорошо – но не стоит забывать о необходимости реальных дел. Ведь, к сожалению, «дело» – это совсем не то слово, с которым ассоциируется в сознании народных масс современный революционер.

Анатолий Каплан