«Команданте Ча». Почему у Чавеса «получилось»?

По итогам президентских выборов в Венесуэле редактор LIVA.com.ua Андрей Манчук ответил на вопросы Сергея Слободчука, обозревателя украинского делового журнала «Эксперт». Он представил свой взгляд на причины массовой поддержки Уго Чавеса, а также рассказал об успехах и неудачах социально-экономических реформ, которые осуществляет боливарианское правительство, сравнив их с неолиберальными реформами проигравшего выборы Михаила Саакашвили.

– Андрей, как Вы поясните высокие результаты оппозиционера Каприлеса по итогам выборов?

– На самом деле, результат Энрике Каприлеса Радонски оказались существенно ниже того результата, который прогнозировала оппозиция. Ее задачей было обеспечить максимально низкий разрыв между Чавесом и Каприлесом – не более 1-2%, – чтобы затем попытаться оспорить результаты выборов, призвать к уличным протестам и поставить под сомнение легитимность победы действующего президента в глазах мирового сообщества.

Между тем, 54 процента голосов избирателей, поданных за Чавеса, который обошел соперника на миллион голосов, стали уверенной победой – даже более уверенной, чем рассчитывали в этой ситуации осторожные симпатики правительства. Каприлес был вынужден сразу же по итогам выборов официально признать свое поражение, поздравив Чавеса – причем, без обвинений в фальсификации выборов, так как избирательный процесс в стране обеспечен на достаточно высоком уровне, и результат выборов в целом был слишком очевиден как для ее граждан, так и для иностранных наблюдателей. К примеру, известный российский специалист в области «электоральной географии» Александр Киреев очень высоко оценил электронный проект, на котором можно ознакомиться со всеми результатами выборов и референдумов «боливарианской эпохи». Не стоит забывать и то, что когда Чавес потерпел фактическое поражение на принципиально важном для него национальном конституционном референдуме, он немедленно согласился с его результатами.

Тем не менее, уровень поддержки Энрике Каприлеса Радонски, безусловно, указывает на серьезные проблемы венесуэльского режима. Несмотря на успех социальных программ, который признает оппозиция, не удается преодолеть высокий уровень преступности – а сами реформы часто буксуют по вине новой «чавистской» бюрократии, которая, в сущности, не заинтересована в их развитии. Дает о себе знать половинчатость многих реформ Чавеса, вынужденного очень осторожно действовать в условиях внутреннего и внешнего политического давления.

Так, не завершена до конца аграрная реформа, и крупные землевладельцы в провинции терроризируют безземельных крестьян, вынужденных прибегать к мерам самообороны. Национализация базовых отраслей промышленности проводится медленно и непоследовательно. Все это происходит на фоне многолетнего острого политического противостояния в социально-поляризованной стране, где обычным делом является экономический саботаж и пропагандистская война против правительства, которое, вопреки распространенным у нас мифам, не контролирует большинство национальных СМИ.  Наконец, серьезным фактором явилась тяжелая болезнь Чавеса, и тот фактор, что многие просто устали от его фигуры – в то время, как правительство пока что не смогло представить обществу другого кандидата, равного президенту по массовой популярности и харизме.

– А кто в окружении президента теоретически мог бы выступить  качестве «преемника» Чавеса?

– В окружении Чавеса есть достаточно известные политики – например, вице-президент Николас Мадуро, бывший профсоюзный активист, и его супруга Силия Флорес, первая в истории женщина, возглавлявшая венесуэльский парламент. Элиас Хауа, министр иностранных дел Венесуэлы, университетский социолог. Али Родригес – бывший партизанский командир «Фаусто» и бывший генсек ОПЕК. Достаточно популярен Адан Чавес, который, будучи связан с леворадикальными группами, в свое время способствовал становлению политических взглядов своего младшего брата Уго, познакомив его с известным партизанским лидером Дугласом Браво, и приобщив его к подпольной работе. Кроме того, Адан Чавес преподавал физику нынешнему министру энергетики и нефти Рафаэлю Рамиресу, который и сам пришел на свой ключевой для венесуэльского правительства пост с должности преподавателя Андского университета.

Одно время возможным «преемником» президента считался отставной военный Диосдадо Кабельо, соратник Чавеса по восстанию 1992 года, который также попал после него на два года в тюрьму. Он сыграл важную роль в срыве античавистского переворота 2002 года. Но Кабельо проиграл губернаторские выборы в штате Миранда будущему сопернику Чавеса Энрике Каприлесу, став объектом жесткой критики со стороны многих «левых» чавистов, обвинивших его в коррупции. Оппозиция всячески пытается подчеркнуть противоречия между Кабельо и Чавесом, который, якобы не может отстранить его из-за недовольства военных. Накануне выборов в Каракасе появились плакаты «Диосдадо в президенты!», размещенные с явно провокационными целями.

Влиятельны также профсоюзный лидер Аристобуло Истурис, министр планирования и финансов – социалист Хорхе Джиордани, «левый» генерал Анри Ранхель Сильва, и ряд других политиков. Однако никто из них пока что не смог получить популярность, сопоставимую с популярностью Чавеса, который, по существу, является символом революционного процесса.   

– Как вы охарактеризуете политический режим в Венесуэле? Социальная база, группы влияния, аппарат принуждения?

– Сегодня это буржуазная демократия – а вовсе не «реальный социализм», как это у нас часто хотят представить. Причем, исторически сложившееся федеральное устройство страны – и, как следствие, достаточно высокий уровень децентрализации власти,– позволяют оппозиции годами контролировать целые штаты, включая столицу и «нефтяной» штат Сулия. Естественно, эта ситуация является совершенно невозможной для постсоветских «демократических» стран — будь-то Украина, Россия или Грузия, где власть жестко пресекает действия своих конкурентов. Больше того, поскольку оппозиционные местные власти контролировали местную полицию, не раз случалось так, что она действовала против участников чавистских акций. И во время переворота, и даже после него.   

«Судебная система Венесуэлы, чтобы там ни говорили международные СМИ, до сих пор остается преимущественно в руках среднего и высшего классов… Согласно данным доклада ICG, подавляющее большинство жертв политического насилия, начиная с 1999 года, являются сторонниками Чавеса. Сотни крестьян были убиты лишь за попытку реализовать политику, приоритетную для правительства Чавеса и ведущую к независимости страны от иностранного импорта продовольствия. Оппоненты Чавеса занимают высокие посты: губернаторов штатов, мэров, членов законодательных органов, судей и шефов полиции» – констатирует «Al-Jazeera». Хотя это не мешает распространению пропагандистского мифа о «чавистской диктатуре», который до сих пор является общим местом для постсоветских СМИ.

Социальная база Чавеса – это основная часть рабочего класса, большая часть крестьянства, часть среднего класса, занятая на промышленном производстве, которое активно развивает Чавес, «новая интеллигенция» – молодые педагоги, врачи, и все те выходцы из социальных низов, кто получил бесплатное образование после широкой и успешной образовательной реформы 2000-х годов, солдаты и нижние чины армии, которые традиционно рекрутируются из тех же социальных низов, и откуда пришел во власть сам Чавес. Президента поддерживают жители бедных районов-«барриос», которые впервые получили доступ к медицине, образованию и нормальное новое жилье. 

Среди прочего, многих из этих людей по-своему сплачивает эмансипативный фактор отторжения расизма креольских элит, традиционно более «белых», чем основная масса населения страны. До прихода Чавеса в богатых районах Каракаса – таких как Чакао и Альтамира – существовали заведения «только для белых», которые удалось закрыть через... комиссию по защите прав потребителей.

Политическое движение сторонников Чавеса крайне разнородно по своему составу — что является его серьезной проблемой. Тут есть представители рабочих профсоюзов и новых низовых социальных движений, получившие широкие права и государственное финансирование согласно «боливарианской» конституции Чавеса, делающей акцент на системе «партисипативной демократии», «демократии участия», призванной мобилизовать граждан к участию в самоуправлении и управлении государством. Но в нем также присутствуют и представители бюрократических и буржуазных кругов, поддержавших Чавеса в силу его массовой популярности. Активисты различных левых партий и групп (нередко с партизанским прошлым), которых приблизил к себе президент – и военная верхушка из числа его бывших соратников, сама лояльность которой давно вызывает у многих серьезные сомнения.    

– Как вы охарактеризуете экономическую модель Венесуэлы при Чавесе?

– Постсоветские обозреватели, как правило, пытаются представить ее «сырьевой моделью». Но это в корне противоречит реальному положению дел – как и любые спекулятивные попытки сравнить Венесуэлу с Россией, где доходы от продажи природных ресурсов контролируются замкнутым кругом сверхбогатых элит.

В конце прошлого года российский экономист Леонид Грук защитил диссертацию об интеграционных процессах в Латинской Америке, в контексте опыта Венесуэлы и союзных ее правительству стран. Согласно мнению Грука, их экономическая политика в целом следует разработанным для этого региона рекомендациям ООН, которая «призывает опираться на государственные доходы от товарного экспорта на мировые рынки».

Грук пишет: «За счет поступлений от экспорта в стране должны были быть созданы импортозамещающие производства, и, через механизмы перераспределения, повышена платежеспособность спроса населения.  Эта схема... привела к значительным результатам. Увеличился товарооборот между странами региона, жизненный уровень населения несколько вырос за счет роста экономики и государственных социальных программ, увеличилась доля импортозамещающего производства в общей структуре ВВП».

Можно сказать, что эта схема вполне доказала свою состоятельность на фоне кризисной европейской и американской экономики. Опираясь на полученные от продажи нефти доходы, правительство Чавеса пытается создать в стране полноценную, социально-ориентированную индустриальную экономику, покончив с прежним «сырьевым статусом» Венесуэлы, которая перестала быть колонией не только в политическом, но и в экономическом смысле этого понятия.

– В чем заключаются факторы популярности президента Чавеса?

– Эта популярность – следствие социальных реформ, которые реальным образом изменили к лучшему жизнь миллионов венесуэльцев. Одни из них были достаточно успешными (ликвидация безграмотности, развитие сети бесплатных медпунктов, строительство социального жилья, создание  государственных магазинов-меркалей с фиксированными ценами на товары первой необходимости, земельная реформа, которая, несмотря на ее непоследовательность, все же наделила землей множество крестьян). Другие реформы (всего в стране реализовывалось около сорока различных социальных «миссий) не достигли задекларированных целей – но именно этот фактор обеспечил Чавесу очередной успех на выборах.

В этом смысле целесообразно сравнить опыт Венесуэлы и Грузии, где накануне потерпел поражение на выборах режим Саакашвили, который провел ряд антисоциальных неолиберальных реформ. Реформы Чавеса повышали благосостояние большинства жителей Венесуэлы за счет поддержки государства, они расширяли их социальные и трудовые права – в то время, как реформы Саакашвили сворачивали их в ущерб преимуществ для большого бизнеса. Чавес строит социальное жилье для жителей трущоб — в то время, как Саакашвили выстаивал пафосные небоскребы, окруженные полуразвалившимися домами. Чавес оказывал поддержку низовым социальным инициативам, а Саакашвили вкладывал деньги в полицейский аппарат, который, в итоге, не смог оказать ему эффективную поддержку перед лицом массового народного недовольства. Чавес развивал производство — в то время как Грузия представляет собой сейчас деиндустриализованную страну, полностью зависящую от импорта и внешней поддержки.

Вот то, что «получилось» у Грузии, и что «получилось» у Венесуэлы. Можно сказать, что эти две страны во многом олицетворяют собой два принципиально разных, полярных курса социально-экономического развития.

Важно отметить, что решительную победу Чавеса обеспечила высокая явка избирателей – свыше 80%. На избирательных участках стояли очереди, а работу некоторых из них пришлось продлить. Это связывают с активностью так называемых «ленивых чавистов» – симпатиков Чавеса, которые в последнее время относились к нему достаточно критически, но проявили активность, понимая, что победа оппозиции означает для них потерю всего того, что они получили за эти годы. Эти люди понимали – победи Каприлес Радонски, и доходы от нефти будут вновь оседать на счетах частных банков, а не перераспределяться в пользу граждан. Им было что терять, в отличие от грузин.  

– Политическая ситуация в Венесуэле и результаты выборов отражаются на мировом рынке нефти?

– В последнее время представители Венесуэлы называли «справедливой ценой» на нефть значение в 100 долларов за баррель. В целом, результаты выборов не вызовут существенных колебаний на рынке нефти, так как их результат был вполне предсказуем для наблюдателей. 

– Какие тенденции в политической жизни и общественных настроениях зафиксировал ход кампании и результаты выборов?

– Венесуэла поддержала тот курс, который осуществлялся Чавесом с конца девяностых годов, и привел к очевидным достижениям – при наличии не менее очевидных нерешенных проблем.

Фактически, это карт-бланш на их решение. И если правительство не справится с этой задачей, и не предложит обществу новых лидеров революционного процесса – тогда оппозиция может прийти к власти, поставив крест на достижениях своих предшественников. Но нужно осознавать, что решительная попытка кардинально реформировать социально-экономическую систему страны приведет к ожесточенному сопротивлению венесуэльских элит.  

Спрашивал Сергей Слободчук

Инфографика журнала «Эксперт»

Читайте по теме:

The Economist. Последний бой Чавеса

Дмитрий Штраус. Венесуэла. Преступность и пропаганда

Джо Емерсберг, Джеб Спрег. «Венесуэла. Террор крупных землевладельцев»

Дмитрий Штраус. «О Чавесе и «нарциссизм-ленинизме»